Вначале была речь

Проект клуба молодых ученых «Альянс» и Иркутского государственного университета продолжается в двух форматах – желающие могут посетить живую лекцию каждую субботу в 11.00 в Научной библиотеке ИГУ, а те, кто не смог приехать, могут посмотреть видеозаписи в любое время.  Одиннадцатую лекцию шестого сезона  с названием «Скажи мне – и я скажу, кто ты: что устная речь может рассказать о нас и зачем лингвисты ее изучают» прочитала 28 ноября преподаватель русского языка и литературы Института филологии, иностранных языков и медиакоммуникации ИГУ Александра Рачёва.

Не плохая, а другая

«Лингвисты сегодня изучают не просто расстановку букв и знаков препинания, а то, что эта расстановка может сказать о человеке, о сообществе, о нашем сознании», – начала свой рассказ Александра Рачёва. В качестве пробного задания лектор предложила слушателям прочитать фрагмент глубинного интервью, в котором пожилая женщина вспоминает о том, как в детстве стала свидетельницей воздушной тревоги и бомбардировки ее родного города. Текст на экране больше говорил о том, кто его расшифровывал, чем об участнике интервью: в нем были сохранены и переданы все паузы, все вздохи и прочие элементы устной речи, которые не несут никакого смысла в письменном изложении, но отражают эмоции в момент произнесения.

Оказалось, что в этом задании крылась ловушка для слушателей: они посчитали, что человек этот малообразованный и даже неначитанный – но в действительности это был научный работник, хотя и не гуманитарий. И то, что в устной речи воспринималось бы вполне органично (лектор прочитала отрывок, чтобы это доказать), в виде текста производит удручающее впечатление. Не стоит обольщаться: в большинстве своем мы так и говорим, просто не замечаем этого, не задумываемся. Сама структура устной спонтанной речи предусматривает все те элементы, которые при передаче в письменном виде производят столь печальное впечатление.

– Письменная речь – это роскошь, в которой у нас есть люфт между тем, что мы подумали и что сказали. Есть время отредактировать, есть время подумать и зачеркнуть написанное. В устной речи такой возможности нет: у нас процесс произнесения и процесс осмысления того, что мы хотим сказать, синхронизированы и происходят одновременно. Устная речь позволяет нам использовать ряд средств – интонацию, паузы, громкость голоса, которых нет в письменной. В письменной речи есть знаки пунктуации, форматирование, выделение и подчеркивание, недоступные в устной. Это совсем другая система, функционирующая в других условиях. И самое главное отличие: устная речь – это передача информации лицом к лицу, а письменная – передача через посредника сквозь время и пространство, – пояснила Александра Рачёва.

В качестве наиболее яркого примера двух разных систем передачи информации можно было привести творчество Михаила Жванецкого, монологи которого существуют в исполнении автора, в исполнении разных артистов и в виде книг. Все три формы по-своему прекрасны, но книги никогда не смогут передать тех эмоций, которые вызывает именно авторское исполнение. 

В устной речи чаще, чем где бы то ни было, используются слова-паразиты, нелитературные (или несловарные) формы слов, большинство глаголов стоят в настоящем времени. Долгое время такие элементы устной речи считались неправильными, искажающими язык, а сама устная речь воспринималась как плохая форма письменной. Длительный период у лингвистов не было даже инструментов для изучения устной речи, поскольку магнитофоны были слишком большими и записать настоящую, спонтанную устную речь скрытно было невозможно. Когда такие средства для записи появились и началось систематическое изучение явления, то уже в первых же научных публикациях выяснилось, что письменная и устная речь – это две совершенно разные формы языка. Когда в 1970-х годах московские лингвисты под руководством доктора филологических наук (у которой был соответствующий круг общения) выпустили хрестоматию устных разговоров московской интеллигенции и посвященную этим материалам монографию, разразился страшный скандал. Хотя тексты были анонимны, многие узнали себя и заявили: «Мы так не говорим! Мы не так строим фразы, мы не используем слова-паразиты, мы не экаем и не чтокаем… Но все было именно так, как записано.

Первичная и фундаментальная

Однако именно этот скандал позволил сделать и утвердить в научной среде главный тезис: устная речь не является искажением письменной. Ее нельзя анализировать теми же методами, что и текст. Запись устного текста может вызывать раздражение, но она полностью соответствует нормам и правилам своей системы речи, передает информацию и отвечает замыслу автора. Приходится признавать, что устная речь – основная, фундаментальная и первичная форма языка как с точки зрения развития одного человека, так и с точки зрения развития человечества. Более того: освоив устную речь, далеко не каждый человек осваивает письменную, и это даже не всегда мешает ему жить в обществе.

Трудно даже представить себе шок, который поразил лингвистическую науку: на протяжении многих десятилетий ученые изучали вторичную форму языка как основную, хотя ею пользуются не все и даже сейчас, в эпоху распространения мобильных устройств, не везде и не всегда. (Тут на полях лекции стоит заметить, что далеко не все лингвисты попали в эту ловушку. Ученые, изучавшие новгородские берестяные грамоты, прекрасно понимали, что имеют дело с записанной устной речью, чаще всего даже не разделенной на отдельные предложения.) Устная речь не только является естественной формой языка – именно в ней отражаются процессы познания (когнитивные процессы) в момент их действия. Когда человек говорит, исследователь гораздо больше понимает, что он думает и что происходит в его сознании.

Первая проблема, с которой столкнулись лингвисты: существуют ли в устной речи сегменты, подобные предложениям в письменной речи? В письменной речи предложение описывает некую законченную мысль и одну конкретную ситуацию. В устной речи мы можем слышать выделенные интонацией фрагменты, которые при этом не несут почти никакой информации и не являются законченным высказыванием. И тем не менее мы понимаем, что хотел донести до нас собеседник. Лингвистам пришлось сделать вывод: устная речь передается квантами, которые не всегда совпадают с предложениями письменной речи. Такие единицы называют по-разному: синтагмы, интонационные единицы, элементарные дискурсивные единицы.

Каноническим вариантом считается «клауза» – ничем не осложненное простое предложение. В нашей обычной речи таких клауз насчитывается до двух третей всего сказанного. Все остальное занимают более мелкие элементы, даже отдельные слова «вот», «это», «в общем» и тому подобные. Возникает вопрос: почему же мы, умные и иногда даже образованные люди, не говорим обычными сложноподчиненными предложениями? Первая причина – физиологическая: речь приходится соотносить с дыханием. Вторая – когнитивная: единицы небольшого объема удобны для производства и восприятия. В итоге была предложена формула: «Такие единицы с когнитивной точки зрения соответствуют одному фокусу сознания, то есть такому объему информации, который человеческое сознание может одновременно удерживать в активном состоянии».

Все это приводит ученых к важному выводу: фрагментация устной речи не зависит от уровня образования или интеллектуальных особенностей оратора и потому поддается коррекции в очень незначительном объеме. Впрочем, тут уместно вспомнить о некоторых выдающихся ораторах, которые славились способностью произносить именно сложные выверенные предложения даже в том случае, если это была импровизация. Одним из них был, к примеру, канцлер Германии Отто Бисмарк.

Не паразиты, но маркеры

Обратившись к изучению слов-паразитов, лингвисты пришли к выводу, что не такие уж они и паразиты, поскольку, несмотря на длительную и упорную борьбу с ними, люди не перестают ими пользоваться. Поэтому их роль была пересмотрена, и теперь такие слова называют «дискурсивными маркерами» – они появляются в момент формирования дискурса. Под дискурсом в лингвистике понимают все формы использования языка, поэтому можно сказать, что «дискурсивные маркеры» появляются в тот момент, когда оратор формулирует очередное высказывание, и помогают ему в этом процессе.

Получается, что те единицы устной речи, которые считались паразитами, в действительности являются важной и нужной частью речи. Маркеры обеспечивают связность повествования, сегментируют речь и выделяют ее фрагменты для слушателя – например, обозначить границы цитаты из чужой речи. Некоторые маркеры позволяют понять, как оратор оценивает информацию, и установить более тесный контакт со слушателем. Слова, казавшиеся паразитами, при добавлении интонации и паузы придают высказыванию новый смысл, и, что самое удивительное, мы все эти смыслы прекрасно понимаем и интуитивно «распаковываем» при получении.

Еще одна группа слов – средства обозначения, или маркирования, речевых сбоев: многочисленные «эээ, ммм» означают заполнение паузы, встречается нефонологическая долгота в произнесении звуков («вооот…») и маркеры подстановки (этот, это). Маркеры подстановки позволяют оратору сделать паузу и подобрать слово для более точного выражения мысли. Встречающееся чаще всего слово «этот» называется у лингвистов согласуемым. Оно проще других встраивается в любые конструкции, когда мы уже сформулировали высказывание, в том числе род, падеж и число подлежащего, но еще не подобрали или не можем вспомнить конкретное слово. Слово «это» появляется там, где мысль сформулировать не удается и мы ее продолжаем искать.

Казалось бы, чем выше уровень образования – тем меньше слов-паразитов и пауз в речи, однако это не так. Лингвисты установили, что при одинаковой продолжительности интервью носитель литературного языка сделал более двух тысяч пауз, а носитель просторечия – около полутора тысяч. Но при этом у носителя литературного языка паузы короткие – 0,1–0,4 секунды, а в речи носителя просторечия – более 1 секунды. Носители литературного языка чаще используют нефонологическую долготу («…иии он решил»), а носители просторечия – неинформативные фрагменты вроде «ммм…» – то есть носитель литературного языка скрывает свои сбои чуть более изящным и чуть менее заметным для собеседника способом. Дальнейшее изучение пауз и их заменителей привело лингвистов к выводу: носители просторечия чаще делают паузы, когда пытаются вспомнить факт или название или не знают, как строить дальнейшее повествование.

– Не наличие слов-паразитов, а количество пауз, их продолжительность и форма позволяют отличить носителя литературного языка от носителя просторечия, – отметила Александра Рачёва.

Помимо того, что изучение устной речи интересно само по себе, оно имеет и большое практическое значение – в первую очередь при обучении русскому языку как иностранному. В недалеком будущем устная речь потребуется при разработке систем автоматического анализа и синтеза речи в сложных системах. Сегодня устную речь изучают и используют при написании лингвистических экспертиз или для агитации как средство воздействия.

Записал Борис Самойлов,
«Байкальские вести»