Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Взгляд из Страны восходящего солнца

06 ноября, 2018

Профессор Сергей Кузнецов продолжил 27 октября цикл лекций проекта «Научные Weekend`ы», посвященного 100-летию Иркутского государственного университета.

Тема, выбранная профессором Кузнецовым для лекции, могла бы стать предметом большого исследования и даже диссертации – «Сибирь и Россия в японских рукописях и известиях путешественников, исследователей и дипломатов». Лекция стала первым мероприятием второго столетия ИГУ – так совпало, что юбилей отпраздновали накануне.

12-1.jpg

Случайные люди в чужой стране

– Я представлю вам часть из 15 лекций, которые я читал в университете Хоккайдо. Напомню, что до XVII века Япония указом сегуна Токугава была закрыта от внешнего мира, и лишь в XVIII веке японцы стали выезжать за пределы своей страны. Одним из первых японцев, выехавшим за пределы страны, и первым, кто посетил Иркутск, был некто Дэнбэй – он знал русский язык и преподавал японский в России. Он рассказывал о Японии, и его «сказки» были записаны и переданы в Посольский приказ.

Более известен капитан Кодаю – его корабль «Синсё-мару» разбился у берегов России, и он прожил у нас более 11 лет. Он написал книгу, которую у нас перевели как «Сны о России». В советское время был снят фильм с таким же названием, возможно, вы его видели. В первое время Кодаю не знал русского языка и  воспринимал окружающий мир, многого не понимая. Когда он вернулся в Японию, его преследовали за то, что он покинул страну, постоянно допрашивали, посадили в тюрьму, и вот эти рассказы были записаны придворным врачом Кацурагава Хосю. Это продолжалось несколько десятилетий – его допрашивали каждый день, и все, что он говорил, тщательно записывали. Там невозможно отличить правду от вымысла, потому и назвали книгу «Снами».  

Для возвращения Кодаю в 1792 году было отряжено специальное посольство Адама Лаксмана – это был фактически первый посол России в Японии. Посольство закончилось не слишком успешно, контакты наладить не удалось, но в книге Хосю очень подробно записано о быте и жизни в России, о встрече с Екатериной II и многом другом. Кодаю составил первый русский лексикон – в нем даже сохранились некоторые ругательства, как их понял капитан. Книга Хосю была потеряна и случайно куплена лишь в начале ХХ века в букинистическом магазине.

На рубеже XIX века были написаны еще несколько книг, среди которых «Записки об унесенных морем на корабле Синсё-мару», «Прием сегуном потерпевших кораблекрушение», «Разные записки о северных морях». Источником для этих книг служили рассказы моряков, которые попали в Россию не по своей воле, были унесены штормом и т. д. Одна из книг снабжена очень интересными иллюстрациями, нарисованными по рассказам пяти купцов, побывавших в Петербурге. Там есть изображения Медного всадника, императора Александра I и его супруги, немного наивные, но как уж запомнили. Купцы обращали внимание на бытовые моменты: сколько в Петербурге церквей, где торгуют мясом, как одеваются люди. Интересно, что японцы многого не понимали, но никогда не критиковали то, что видели, – они описывали все увиденное очень корректно.

Одиссея полковника Фукусимы

С открытием своей страны для мира многие японцы стали выезжать в другие страны – в первую очередь, конечно, это были дипломаты. Первым послом в России был адмирал Эномото Такэаки (1836–1908). Он не был, конечно, русофилом, но относился к России внимательно и осторожно – по возвращении домой написал книгу, в которой сообщал о состоянии российской армии и флота, а в конце делал вывод, что с соседней страной нужно быть очень осторожными и поддерживать отношения.

Такэаки возвращался в Россию через Сибирь, и его отчеты стали первым профессиональным, научным обзором положения дел в этом регионе – описал экономику, транспорт, содержание воинских частей, торговлю, архитектуру. Его «Сибирский дневник» не был издан при его жизни, более того, много лет оставался секретным и хранился в тайне. После поражения Японии в 1945 году дневник даже был уничтожен, потому что японцы боялись американской оккупации и не хотели, чтобы книга попала в их руки. Однако текст сохранился и был переиздан, но на русский язык до сих пор не переведен.

Другой дипломат, Фукусима Ясумаса (1852–1919), служил военным атташе Японии в Германии и после окончания службы в 1882 году поспорил с немецкими офицерами о том, что на лошади доберется через Сибирь до Токио. Буквально на следующий день он купил лошадь и посреди зимы поскакал в Россию. Позднее японцы называли его поездку «самой длинной разведывательной поездкой японского дипломата». В России его встречали восторженно, писали о нем в газетах – в Японии же он стал национальным героем, ему дали звание генерала. Даже сейчас, наверное, никто не сможет проехать на лошади от Берлина до Японии, Фукусима по дороге сменил трех лошадей, потому что они не выдерживали дороги. Он проехал вдоль будущей Транссибирской магистрали и уделял этому маршруту особое внимание, поскольку понимал, какую угрозу Японии он представляет с точки зрения переброски войск.

В период строительства Южно-Маньчжурской железной дороги первым директором этого объекта был князь Гото Симпэй. Это был очень дальновидный человек, стратег, который создал специальный научно-исследовательский департамент при ЮМЖД, нацеленный не только на Китай, Маньчжурию и Тайвань, но и на всю территорию России до Урала. В издательстве ЮМЖД было издано множество книг о России, журналы, аналитические обзоры, сборники документов и так далее.

В СССР японцев не пускали, но они получали нашу литературу и переводили ее на свой язык, собрав в итоге такое количество информации, сколько не под силу научно-исследовательскому институту. Иркутский историк Федор Кудрявцев в 1940 году издал книгу по истории бурят-монгольского народа – в период войны японцы какими-то путями ее достали, перевели и издали у себя.

Чужие люди в новой стране

Революция 1917 года вызвала у японцев очень большой интерес – к нам ездили журналисты, историки, но, кроме того, и несколько сотен японцев решили переехать в СССР, который считали раем для рабочего класса. Часть из них, насмотревшись, вернулась домой, а оставшиеся были репрессированы в 1930-е годы. Те, кто вернулся, оставили записки и воспоминания, которые собирали японские ученые-историки. Единственным исключением из правил были почему-то археологи – власти СССР разрешали экспедиции вплоть до 1928 года, поэтому японцы работали в Сибири и писали свои работы на нашем материале.

Россия привлекала японцев и с точки зрения духовной жизни – литературы, театра, живописи. Писатель Симэй Фтабатэй и его ученик Ясуги Садатоси были как раз из числа японских русистов. Фтабатэй переводил Толстого, Тургенева и Достоевского, а Садатоси в разгар Гражданской войны проехал по Сибири, написал книгу «Русские дороги» и составил русско-японский словарь, которым пользуются в Японии до сих пор.

Япония принимала участие в Гражданской войне в России, некоторые участники оставили воспоминания, но их было мало – японцы не очень понимали, почему они должны воевать где-то в России, и война была непопулярна. Последний посол Японии в императорской России и первый представитель Японии в советской России князь Утида Косан встречался с Лениным и рассказал об этой встрече в большом интервью, которое дал позднее японским газетам. Он описывал Ленина очень осторожно: решительный человек, стратег, но перспективы отношений не слишком радужные, и вряд ли Япония чего-то добьется. Он был прав: посольство было закрыто до 1925 года. В Москве жили восемь дипломатов, два или три журналиста – и, пожалуй, всё. Информация о России шла главным образом как раз из научного департамента ЮМЖД, то есть через третьи руки.

После завершения Второй мировой войны в СССР осталось от 540 до 610 тыс. военнопленных японцев, которых привезли из Китая в нашу страну. Они работали на стройках, в шахтах, хотя на территории нашей страны они вообще не воевали. Последние пленные были освобождены в 1956 году и вскоре начали писать воспоминания – сейчас есть более двух тысяч книг, однако на русский переведено две или три книги, не более. Это целый пласт сведений, чрезвычайно интересный. Есть книги бытописательные, есть написанные профессиональными историками – самые разные книги, даже наивные воспоминания.

Зеркало эпохи

Есть группа произведений творческих людей – художников и писателей. Наши власти не разрешали японцам ничего вывозить из СССР, они творили по воспоминаниям. Художников среди пленных нашлось около пятисот человек – на некоторых картинах слово «домой» написано по-русски, они всегда его между собой так и произносили, для них это был символ. Один из таких художников нарисовал черной шариковой ручкой около тысячи картин о плене и потом издал единым альбомом.

Книги художника Сайто Кунио рисовал в жанре манга – это такие японские комиксы… И вот он рисовал в этом жанре свою жизнь в плену, а он был в Иркутске, Усолье и Железногорске. С нашей точки зрения, это немного карикатурно, но он издал четыре тома таких книг – жизнь в лагере, поездка на машине с советскими женщинами, которые всю дорогу пели. Однажды его отправили вкручивать лампочки, и солдат-конвоир подговорил продавать лампочки местным жителям, потому что на улице все равно украдут. Японец продавал их по три рубля, пока одна женщина не сказала, что слишком дешево. Тогда он стал продавать по пять, и все равно все были довольны, потому что лампочки были дефицитом. Никакого антисоветизма там нет, книги довольно мягкие и доброжелательные, с юмором некоторым. Забавно, как он запомнил советских людей – обязательно в валенках в любое время года, расшитые рубашки, шапки-кубанки.

За два с лишним века набралось множество книг, написанных японцами о России, и для нас они представляют огромный интерес, потому что это взгляд на нашу страну из другого мира. Сейчас японцы практически не смотрят российское кино и не читают наших книг, хотя советское кино им нравится – они не любят спешку, боевики, а вот долгие разговоры, красивые пейзажи им нравятся. Они любят Чебурашку – называют его «Чебураська». Наши дипломаты почему-то не используют «мягкую силу» культуры – не продвигают, например, русскую кухню, хотя японцы ею очень интересуются.

Записал Борис Самойлов, «Байкальские вести»   

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии