Судьба художника

13 мая, 2020

В середине марта, незадолго до вынужденного карантина и закрытия всех массово-зрелищных мероприятий, в Галерее сибирского искусства (ул. Карла Маркса, 23) состоялось открытие выставки «Алексей Жибинов. Живопись, графика», которая была посвящена 115-летию со дня рождения иркутского художника. На выставке в полном объеме представлены его полотна, зарисовки, архивные документы, письма, фотографии.

Имя Алексея Петровича Жибинова было надолго предано официальному забвению после его ухода из жизни в 1955 году. Но жизнь все расставила по своим местам, и творчество выдающегося мастера вернулось к зрителям, по праву заняв достойное место в истории сибирской и советской живописи. Сегодня в его память открывают выставки, восстанавливают полотна, которые долгое время были незнакомы широкому зрителю.

Творческое наследие Жибинова оценили по-настоящему только в 70-е годы прошлого века, его имя вошло в «Энциклопедию русского авангарда», хотя при жизни у него не было ни одной персональной выставки. Художественные критики при жизни мастера были настолько близоруки, что не могли увидеть на горизонте современности художника, который не боялся говорить правду о настоящем и будущем.

Иркутский областной художественный музей является обладателем практически всех произведений Жибинова, а это более двухсот живописных полотен и рисунков. Их, включая и ранние работы, и самые последние, в свое время передала в дар музею вдова художника Вера Константиновна Заорская-Жибинова. Особое внимание на экспозиции уделено работам, написанным под влиянием творчества художника, создателя «аналитической живописи» Павла Филонова, и различным произведениям на военную тему.

В экспозиции – более ста работ: от произведений, датируемых второй половиной 20-х годов, до полотна «Несыгранная скрипка», которое считается последней картиной художника.

Алексей Петрович родился в 1905 году в селе Курагино, Енисейской губернии (ныне Красноярский край). В юности мечтал стать поэтом. Эта любовь привела к поступлению на литературный факультет Иркутского университета. Литература всегда влекла Алексея. Он много читал, иногда сам писал тонкие, задушевные стихи, выражая в них сокровенное. Поэзию художник не бросал до самой смерти. Но вместе с тем Жибинов любил рисовать. В итоге любовь к живописи и рисунку взяла верх, и в 1925 году он перешел в художественную студию-мастерскую к опытному педагогу Ивану Копылову. «Установка Ивана Лавровича Копылова воспитала в нас безграничную веру в великую миссию советских художников, – писал позднее Алексей Жибинов, – художников социалистической страны, на долю которых падает “честь открыть миру новое возрождение искусства”». С такой установкой молодой художник вступает в жизнь по окончании учебы у Копылова.

В 1929 году Алексей Жибинов едет продолжать учебу и поступает в мастерскую Высшего художественного института в Ленинграде, к Павлу Филонову. «Мастерство его меня поразило настолько, что сделало его учеником, – писал Алексей. – И, учась у него мастерству, я думал о своем содержании, своих темах, которые и пытался выразить рядом сделанных в то время работ».

Вернувшись в Иркутск, Алексей работает преподавателем живописи и рисунка в изопедтехникуме Иркутска (ныне художественное училище). Жибинов – участник Великой Отечественной войны, член ВКП(б) с 1943 года.

Искусство являлось смыслом его жизни. Он оставил большое творческое наследие, шел в живописи своим путем, был в постоянном поиске художественного языка. Кроме классического направления, которое было основным в его творчестве, пробовал себя и в сюрреализме, импрессионизме.

На стиль и художественный почерк Алексея Петровича оказало большое влияние творчество Павла Филонова, три года, проведенных в его мастерской. За это критики стали тогда относить Жибинова к «формалистической безыдейной филоновской школе». Но именно Филонов научил молодого художника из провинции «работать над картиной, как честный рабочий», быть в какой-то степени провидцем в искусстве, которое сродни философии.

Павел Филонов – российский и советский художник, поэт, один из лидеров русского авангарда, основатель, теоретик, практик и учитель аналитического искусства – уникального реформирующего направления живописи и графики первой половины XX века, оказавшего заметное влияние на творческие умонастроения многих художников и литераторов новейшего времени. Общество учеников и последователей Филонова, которое он основал, – Мастеров Аналитического Искусства (МАИ) – просуществовало в Ленинграде с 1925 по1932 год. В своих работах они начинали чувствовать себя художниками XXX века, когда искусство и наука, как они мечтали, сольются.

В основе филоновской школы была тщательная прорисовка и пропись «микрочастиц» из «первоначал», когда возникали «многомерные» и «неохватные» композиции, рождались реальные и воображаемые существа, настоящие миры видимых и невидимых явлений. Столь нетипичный художественный язык и стиль для искусства в годы, когда строилось новое рабоче-крестьянское государство, был непонятен властям. Попытка художников зрительно воссоздать параллельную природе картину мира выглядела в глазах советской общественности как желание уйти от реальности в изобретаемое, отвлеченное, формальное, тогда как в искусстве того времени главенствовал стиль соцреализма.

Результат был предсказуем. Вскоре Филонова назвали «помешанным врагом рабочего класса», закрыли его школу, на него организовали травлю, обвинив в «формализме», и в 1936 году новый термин – «филоновщина» – стал символом непролетарского, упадочного искусства. Несмотря на преданность коммунистической партии и искреннюю революционно-пролетарскую позицию, Филонова обвинили в отступлении от принципов соцреализма и в том, что он проповедует опасную социальную утопию.

Пострадал не только Филонов, но и его последователи, ученики. На Жибинова по возвращении в Иркутск тоже пало пятно «формалиста», и вокруг художника возвели стену изоляции и отчуждения. Его работы жестко критиковали, таланту художника отказывали в признании. Работалось трудно, но Жибинов не отчаивался и продолжал писать, пусть даже в стол.

Немногие знают о том, что почти половину своей творческой жизни он посвятил единственной картине – «Песне о Ленине». Он задумал написать такое полотно, где должно было воплотиться его глубокое чувство к вождю, выразиться все его профессиональные умения и знания, все достижения в сфере рисунка, композиции и живописи. При жизни автора об этом его замысле знали лишь немногие близкие ему люди. А зародился он еще до Великой Отечественной войны. Эту работу Жибинов несколько раз откладывал на какое-то время, потом снова возвращался к ней. Труд был рассчитан на много лет, но его прервала война.

Вот что писал об этом сам Алексей Петрович: «Я вынужден оставить кисть и взяться за оружие. С 1941 по 1945 год включительно я находился на передовой линии войны. Горжусь тем, что свято и честно выполнил свой долг гражданина-воина».

В конце 1945 года он вернулся с фронта и продолжил работать над «Песней о Ленине». Делал много эскизов, понимая, что за время войны рука привыкла больше держать автомат, нежели кисть, и поэтому необходимо вновь набирать форму, разрабатывать руку и глаз. Он пишет композиции, серию натюрмортов с пейзажем, как средство восстановить и развить мастерство, накопить силы для продолжения работы над «Песней о Ленине».

Работа в мастерской шла полным ходом. И все будто бы было хорошо. Но однажды, в минуту недовольства собой, разуверившись в собственных творческих возможностях, Жибинов уничтожил полотно, которое шло к благополучному завершению. И вновь бессонные ночи, и вновь поиски…

В поисках новых средств выражения, взяв много от педагогов, Алексей Петрович постепенно вырабатывал свой самостоятельный живописный почерк, опирающийся на непосредственное изучение действительности. О своем методе работы с натуры Жибинов оставил нам такое высказывание: «Пишешь с натуры – находи выражение каждой детали, ума и чувств твоих. Если я изображаю сосну, то единственная моя зависимость от предмета – все то, чтобы в моем изображении сосна была более сосной, чем та, с которой я рисую ее».

Когда смотришь на картины Алексея Жибинова, например на полотно «Красная армия», сначала видишь хаос, неясные очертания фигур. В первый момент она воздействуют на зрителя резким красочным акцентом, а потом мы начинаем различать в них контуры человеческих лиц, их притягательность, загадочность, растворение светотени в переливах красок. Кто-то, возможно, раздраженно пойдет дальше, а кто-то остановится и задумается.

Сам творческий процесс давал художнику радость, счастье жизни. Все, кто знаком с его искусством, полюбили его жизнерадостные, насыщенные светом и цветом, живописностью и глубиной замысла произведения. Что бы ни писал Алексей Жибинов, будь то «Портрет художника Шестаковой» или «Музыка», «Несыгранная скрипка» или «Автопортрет», все только подчеркивает его мастерство и неординарный взгляд, ведь он был очень разным в разные периоды творчества.

Вот «Автопортрет». В нем нет нарочитости, позы, возвеличивания. Художник держится просто, но с достоинством, за его спокойной уверенностью в себе чувствуется скрытая энергия и сила. Сжатые губы, чуть приподнятая правая бровь, тени, пробегающие по лицу, высокий прямой лоб. Теплый взгляд задумчивых карих глаз мечтательно устремлен мимо нас, вдаль, или, скорее всего, внутрь себя.

А сколько поэзии, света и воздуха в его «Натюрморте»! Как умело он передает воздушную перспективу, ощущение реальности объемов, умело сопоставляет предметы разной величины, формы, материала, расставленные на столе, показывая своеобразие каждого из них. Из окна бьет яркий солнечный свет и по-разному освещает графин, блюдца, две пустые рюмки, чай с ложечкой в стакане, вазочку с вареньем на высокой тонкой ножке и ту часть скатерти, которая попадает в лучи света и которая – нет. Каждый предмет имеет свой колорит и разработку многочисленных цветовых оттенков: серебристых, перламутровых, желтых, янтарных, голубых, синих, оливковых…

Большому неординарному художнику невозможно было втиснуть свой талант в шоры какой-то идеологии, искусственно созданного направления, он не вписывался в рамки «художника советского строя». Не выдержав давления, в 1955 году Алексей Жибинов покончил счеты с жизнью, оставив записку: «Без работы я жить не могу, а работать мне не дают».

Последняя работа Жибинова «Умолкнувшая скрипка», названная самим художником несколько иначе – «Несыгранная скрипка», о чем гласит его собственноручная подпись на обороте картины, говорит о более трагичном внутреннем состоянии, заложенном автором в это полотно, нежели в том названии, которое ему дали после смерти художника. На нем как бы два настроения, два борющихся между собой состояния души: солнце, свет, жизнь, красота на одной части полотна и мгла, трагедия, уход и прощание – на другой. Но даже в трагедии ухода у автора появляются на полотне лучи света. Эта картина – торжество жизни над смертью, потому что большая ее часть отдана Алексеем Жибиновым именно радостному и светлому началу на земле.

Его трагический уход из жизни незадолго до пятидесятилетия был спровоцирован травлей со стороны партийных органов, длительной жесткой критикой и обвинениями в формализме. Мир потерял художника неординарного, мудрого и по-своему воспринимающего все, что он видел вокруг. Алексею Петровичу Жибинову не суждено было осуществить многие свои замыслы, они так и остались в эскизах и на картонках. Он очень хотел быть услышанным своими современниками, но… Должно было пройти более полувека, чтобы его услышали, но уже другие поколения, и его скрипка прозвучала в полный голос.