«Американская мечта» в Иркутске

Столицу Прибайкалья посетила писательница Гузель Яхина

С 20 по 22 июня на Основной сцене Иркутского академического драматического театра имени Н.П. Охлопкова прошли ежегодные Литературные вечера «Этим летом в Иркутске»-2016. 21 июня встречу с ценителями современной литературы провели молодая писательница, автор популярного романа «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхина и известный издатель, руководитель редакции русской современной прозы издательства АСТ Елена Шубина. Об Иркутске, книге и дальнейших творческих планах мы побеседовали с Гузелью Яхиной, которую ведущий Литературных вечеров Евгений Водолазкин назвал «американской мечтой».

— Гузель, расскажите, как Вас встретил наш город?

— Со мной произошла потрясающая вещь. Неожиданно здесь, в Иркутске, я встретилась со своим детством. Я выросла в Казани — это мой родной и любимый город. На сегодняшний день, к сожалению, большая часть деревянных домов столицы Татарстана утрачена. Гуляя по вашим замечательным улицам, я вдруг поняла, что практически нахожусь в городе моего детства — почувствовала себя как дома. Не удержалась и зашла в несколько двориков, осмотрела поленницы, резные рамы, крылечки, пристройки... Все это близко и дорого мне. Прогулка очень меня вдохновила. Признательна за такой подарок от Иркутска.

— Скажите пару слов о Вашей бабушке, которой Вы посвятили свое произведение.

— Действие второй части моего романа происходит на Ангаре. Эту часть я писала на основе мемуаров и, конечно же, бабушкиных рассказов. Сама я в Сибири впервые, первый раз увидела Ангару. На ее берегах бабушка провела 16 лет жизни — с 1930 по 1946 год жила в поселке, который назывался Пит-городок. Это трудовое поселение, расположенное на притоке Ангары Большом Пите. После распада Советского Союза поселок прекратил свое существование, люди выехали. Сейчас приезжают туда раз в год: в июле бывшие питчане собираются, нанимают небольшой теплоход и едут в Пит, чтобы ухаживать за могилами. Но об этом я узнала уже после выхода романа — питчане сами нашли меня, написали и пригласили с собой.

— Не возникло ли у Вас желание посетить это место?

— Конечно, такое желание есть. Когда работала над романом, у меня появилась мысль съездить в Сибирь и посмотреть места, где жила бабушка. Остановило то, что это было очень далеко и что мне пришлось бы ехать туда одной.

— Хотелось бы перейти к Вашему роману «Зулейха открывает глаза». Расскажите, почему действие начинается именно в 30-м году ХХ века?

— Дата определена историей: 30 января 1930 года вышло постановление ЦК «О ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации». Это стало толчком для очередной, самой мощной и страшной волны раскулачивания в СССР. Моя бабушка была выслана из родных краев именно в 30-м году. Дата завершения романного действия соответствует времени окончания ссылки бабушки — 1946 год. Именно в послевоенные годы раскулаченным разрешили покидать трудовые поселения и возвращаться домой.

— Роман рассказывает о тяжелых годах репрессий и ссылок. Какие источники Вы изучали, чтобы более подробно узнать то время?

— Основных источников было три. Первый — воспоминания бабушки. Я, к сожалению, не записала их на диктофон, поэтому многие вещи забылись, в памяти осталось не очень много. Этот источник был скорее эмоциональным. Второй источник — мемуары тех, кто прошел через раскулачивание, через трудовые поселения, ГУЛАГ. Эти материалы сегодня есть в открытом доступе на сайте Сахаровского центра, там я с ними и знакомилась. И третий источник, важный для меня лично, — работы профессора Института истории Российской академии наук Виктора Николаевича Земскова. Он, к сожалению, умер не так давно. Последние 25 лет занимался темой спецпереселенцев. У него есть диссертации, книги, статьи на эту тему, и я их внимательно изучала. Изначально в романе был задуман и прописан небольшой пласт, который состоял бы из документальных фактов из жизни переселенцев. Но в итоге я оставила только небольшую часть — показалось, что излишняя документальность снизит эмоциональный накал.

— Почему главную героиню зовут Зулейха? Связано ли это с религиозной составляющей?

— Я не выбирала имя, оно пришло само — изначально героиня придумалась именно с этим именем. Я пробовала найти другие варианты, пересмотрела все татарские женские имена и тюркского, и арабского происхождения. Примеряла их на героиню, как одежду, но ни одно не подошло так хорошо. И я решила: раз так, пусть будет Зулейха.

Это имя очень значимо для тюркской культуры, с ним связаны несколько ключевых произведений татарской литературы. Одно из них — пьеса Гаяза Исхаки «Зулейха». Она рассказывает о судьбе татарской женщины, которая волею судьбы оказывается замужем за русским мужчиной. У меня не было намерения вступать в дискуссию с классиком или как-то перекладывать его историю. Наоборот, я отстранилась от всего, что было связано с этим именем, и просто написала свою Зулейху. Кстати, старшую сестру бабушки, благодаря которой стало возможно возвращение семьи на родину из кулацкой ссылки в 1946 году, звали Салиха. Были мысли переименовать героиню в Салиху, но мне показалось, что Зулейха — именно то, что нужно.

— В одной из глав романа Зулейха рассказывает своему сыну легенду о Шах-птице. Это татарская легенда или ваша выдумка?

— Это литературный памятник многих народов Востока. Легенда существует в нескольких переложениях. Я взяла версию, рассказанную Алишером Навои. Рассказ о птице Семург — это отсылка к корням татарской литературы. Наравне с историей о парламенте птиц вторая сюжетообразующая легенда — коранический рассказ о Юзуфе и Зулейхе. В коранической легенде речь идет о любви взрослой женщины Зулейхи к юноше Юзуфу, а я рассказываю о любви взрослой женщины к собственному сыну.

— Название поселка, в котором жили переселенцы, носит название Семрук. Как Вам пришла идея назвать городок именно так?

— В процессе работы над романом я поняла, что одним из художественных приемов будет отсылка к легенде о парламенте птиц, так что перекличка Семург — Семрук была задумана изначально.

— Не жалко ли было в конце романа оставлять Зулейху одну на берегах Ангары, без сына?

— Нет, наоборот. Мне кажется, что это был ее последний шаг к освобождению. За 16 лет романного времени она постепенно превращается в то, чего боялась больше , — в Упыриху. А в конце переступает через себя и превосходит свой страх. Отпустить обожаемого сына от себя очень больно, но ей это было необходимо, чтобы не повторить судьбу свекрови. И только сделав этот шаг, она стала по-настоящему готова к отношениям с любимым мужчиной.

— Как в Татарстане отреагировали на то, что в романе татарская женщина, которая должна быть предана одному мужчине, позволила себе полюбить другого?

— Отреагировали по-разному. Не все отзывы были положительными, многие предъявляли претензии именно к финалу, где Зулейха остается с Игнатовым. Отмечу, что героиня 16 лет жила не в татарском обществе, говорила на другом языке, сильно изменилась как личность. И именно такое развитие сюжета — глубокие отношения с мужчиной другой национальности — мне показалось достоверным. К слову, моя бабушка вернулась на родину в 1946 году, почти забыв родной язык: говорила по-русски, с характерным сибирским «о», заново вспоминала татарский. Можно сказать, что за 16 лет ссылки она из маленькой татарской девочки выросла в настоящую сибирскую девчонку. Что-то похожее случилось и с Зулейхой.

— Какое будущее Вы рисуете своей героине? Что будет дальше, за пределами романа?

— Финал в романе открытый. Мне хотелось, чтобы читатели включились и поразмышляли, что будет с героями дальше. Если говорить о реалиях того времени, то жизнь Зулейхи могла складываться по-разному. 1946 год — время, когда раскулаченным разрешали выезжать с поселений на родину, и Зулейха могла покинуть трудовой поселок. Хотя мне показалось, что она все же останется в Семруке. Кстати, кто-то из переселенцев и после 1946 года оставался на поселении уже по собственному желанию, прикипев к месту, в котором прожил много лет. Многие люди из Пит-городка, где бабушка жила в ссылке, остались в Сибири, разъехались по близлежащим городам.

— В романе есть не менее интересный персонаж — это доктор Лейбе. Был ли у него прототип?

— С самого начала я хотела, чтобы доктор был немцем. Немецкая община в Казани была когда-то очень большой. В 1804 году был основан Казанский университет. Вся профессура была приглашена из Германии, и первое время преподавание велось в основном на немецком. Позже многие из приглашенных преподавателей остались в городе, укоренились. Была дерзкая мысль срисовать образ полубезумного доктора с Карла Фукса. Он был одним из основателей Казанского университета и его первым ректором. Этнограф, ботаник, языковед, врач — ученый с широким кругом научных интересов. Потом я отбросила эту мысль и оставила имя Карл в отчестве своего героя — так возник Вольф Карлович Лейбе.

— Вы подробно описываете, как доктор сходил с ума. Откуда и каким образом Вы узнавали это состояние?

— Это вымысел, чистая фантазия. Описывать сумасшествие было не так сложно, как воссоздавать реалии жизни переселенцев в Сибири.

— Почему, описывая сумасшествие Вольфа Карловича, Вы использовали образ яйца?

— Это просто визуальный образ того, что происходит с человеком: он закрыт, отгорожен от мира, замкнут, причем с течением времени ситуация усугубляется — яйцо постепенно растет, охватывает жертву со всех сторон.

— Поделитесь Вашими творческими планами.

— О планах говорить не люблю, обещания могут не реализоваться. Готова рассказать о том, что уже сделано. Не так давно в редакции Елены Шубиной вышел сборник эссе и рассказов под названием «Все в саду». Это очень интересная по содержанию и великолепная по оформлению и полиграфии книга. Истории и размышления про самые различные сады, от Централ-парка в Нью-Йорке до Летнего сада в Петербурге. В сборнике есть и мое эссе про казанский парк «Русская Швейцария».

Ирина Рыжакова, специально
для «Байкальских вестей»