Патриарх и Крым

Еще на судьбоносной встрече 18 марта, когда президент Владимир Путин обратился к обеим палатам Федерального собрания, руководителям регионов и представителям гражданского общества  в связи с присоединением Крыма к Российской Федерации, произошло неожиданное с точки зрения верховной иерархии событие. В зале отсутствовал патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Обычно Его Святейшество не только посещал все мероприятия подобного ранга, но и сидел в первом ряду. И вот теперь, когда, казалось бы, к России вернулась часть ее исконной земли, того самого «русского мира», о котором давно говорит православное духовенство, Предстоятель не пришел. Может быть, заболел? Похоже, нет — сотрудники пресс-службы Московской патриархии ограничились крайне скупым комментарием: «Патриарх отсутствовал на послании. Больше ничего сказать не можем».

О том, что отсутствие Кирилла не является случайным, свидетельствует и отсутствие каких-либо заявлений патриарха в поддержку присоединения Крыма и тем более обрядовых, церковных акций (молебнов, воззваний, обращений и т. п.). И вообще глава Русской православной церкви в последние два-три месяца практически исчез из эфира центральных телеканалов. Мало того, в пользу неслучайности и многозначительности происходящего говорит и «расстановка» конфессий на собрании 18 марта: если муфтии и раввины сидели впереди, то единственный (единственный!) из митрополитов РПЦ находился в районе десятого ряда.

И только в неофициальном и непубличном порядке из ближайшего окружения патриарха Кирилла послышались приглушенные голоса, что «глава Русской православной церкви выступает за приближение православных крымчан, но не ценой отталкивания еще большего числа наших прихожан». За этими словами — серьезная коллизия, отражение факта, что «крымский вопрос» не столь очевиден, как это нам часто и повсеместно хотят преподнести.

Судя по логике событий, Кирилл, скорее всего, душой поддерживает присоединение Крыма, но… За этим «но» весь драматизм ситуации. В оставшейся Украине, во-первых, очень много приходов Московского патриархата, но, во-вторых, есть весьма сильный конкурент — Украинская православная церковь Киевского патриархата, отколовшаяся в 1992 году от РПЦ. При этом приходов УПЦ немало даже в Крыму. Киевский патриарх Филарет и его сподвижники изначально заняли жесткую, однозначную позицию в поддержку нового руководства Украины и против «российской агрессии». Можно не принимать этой позиции, но она хотя бы совершенно ясна и прозрачна. И — это факт — число прихожан УПЦ в последние месяцы как минимум не сократилось.

Кирилл же вынужден молчать или (и то редко) ограничиваться крайне скупыми, обтекаемыми словами. Молчание Пастыря по столь важному, жизненно-фундаментальному вопросу, наверное, не лучшая позиция. Но какая она, лучшая? Поддержать действия Кремля — значит, потерять почти всю паству РПЦ на Украине. Не поддержать — пойти против настроений большинства прихожан, да и всего населения России. Кроме того, и это очень важно, прекратится тесное содружество, «симфония» РПЦ с верховной государственной властью Российской Федерации. Собственно, уже сейчас звуки этой симфонии стали чуть тише, а это совершенно непривычно для всей истории Московского патриархата.

Два урока из происходящего. Первый: крымский вопрос весьма «горяч», в том числе с морально-нравственной точки зрения. Почти для каждой конфессии, включая православную ветвь христианства, основой для объединения верующих служат духовные скрепы, а не государственные рубежи. А значит, и без того тесное единение с Крымом можно развивать и углублять без перекройки границ. Возможен был даже вариант ввода в Крым российских войск как гаранта общественной безопасности, но без смены государственной принадлежности полуострова. Увы, не пошли и по этому пути, решив отобрать у соседей часть территории и присоединить к себе. И какими теперь на обозримое будущее будут отношения с этим соседом? Не получается ли, что, когда у тех, кого мы называли братьями, загорелся дом, мы в безапелляционной форме отобрали часть жилья? А теперь, призывая и поощряя соотечественников к «радостному, солнечному, беззаботному отдыху в Крыму», мы, видимо, не считаем, что это, по существу, призыв пользоваться краденым. Разумеется, высказанные сомнения — не истина в последней инстанции. Более того, они, конечно, могут быть и совершенно ошибочными. Но чтобы убедиться, разобраться в этом, надо хотя бы задуматься над такими вопросами.

Другая тема — о месте Русской православной церкви в российском обществе, об отношениях РПЦ и светской власти. Расхождения по крупным, даже краеугольным вопросам между, например, Римско-католической церковью и правительством Италии, Аргентины или Польши — дело обычное. Более того, церковным иерархам, по общественной практике стран Западной Европы и Латинской Америки, не пристало волочиться за мантией правителей. Речь, конечно, не об иной крайности: церковь не должна подменять политическую оппозицию и тем более призывать на баррикады. Но чуть больше самостоятельности, проявления собственного лица руководству РПЦ, конечно, не помешает. В этом отношении «крымский казус патриарха» не только настораживает, но и обнадеживает. Ибо нет худа без добра, особенно если отделить грешное от праведного.

Юрий Пронин, «Байкальские вести».

Фото Алексея Ильина, «Байкальские вести».

На фото: Сентябрь 2011 года. В Знаменском соборе Иркутска