Откупорить шампанского бутылку Иль перечесть «Женитьбу Фигаро»

Артисту Андрею Винокурову – 60

Помните, Хлестаков хвастал, что с Пушкиным «на дружеской ноге»? Наш сегодняшний герой без всякого хвастовства или иронии мог бы сказать, что дружеская многолетняя связь с Пушкиным – константа его личной вселенной. Началось это еще, когда Андрей был третьеклассником. Выросший на пушкинских сказках, он с любопытством потянул с полки белую книжку четырехтомника, памятного многим поклонникам классика. Интересно стало: а что же полюбившийся автор писал для взрослых? Встреча оказалась впечатляющей. Запомнились не сами стихи, не смыслы, запомнились ощущения. Музыкальность и танцевальная легкость искрящегося потока русских слов, а еще – неизъяснимый вкус большой, чудотворной загадки. Хотелось подрасти, чтоб ее разгадать. Похоже, подрастать можно до бесконечности.

Байкал и Пушкин – близнецы-братья

– Я Пушкина сравниваю с Байкалом, – обескураживает меня Андрей Матвеевич.

– Неужели с Байкалом?  

– Да, с Байкалом.  Вот если от ольхонского берега отплыть метров сто на резиновой лодочке – и глянуть вниз, то вы глянете на самую глубокую точку Байкала, 1642 метра, по официальным данным. Но это только до осадочных пород. Глубина самой чаши, уверяют ученые, шесть-семь километров. Но, как всякий разлом, эта впадина имеет множество трещин, которые проникают еще глубже. Таким образом, реальная глубина озера фактически неизвестна.

И вот вернемся в нашу резиновую лодочку. Сидите вы в ней и понимаете, что под вами невероятная бездна. До космоса ближе! Так и Пушкин. Если общаться с ним поверхностно – это гладь Байкала, живописная, чистая, могучая. А если начать погружаться в глубину? До осадочных пород, потом до дна разлома, дальше – по корневой системе… А перспектива все длится, и длится, и не заканчивается… Сколько бы ни читал, сколько раз ни возвращался бы к его произведениям, всегда возможны новые озарения и откровения.

…Пушкин остроумно помянут в названии нового авторского моноспектакля, который артист Иркутского академического сыграл в день своего рождения на Четвертой сцене родного театра.  Необычная постановка озаглавлена крылатой учительской фразой, которую нередко адресуют нерадивым ученикам: «Кто знает? Пушкин?» Авторитет великого поэта, его глубокое знание жизни впору пригодились в исследовании природы памяти. Именно это составляет содержание сценического высказывания. Память персональная, интимная, хранимая в тайниках детских впечатлений, и память родовая, историческая, национальная, формирующая нас как народ. С нее начинается Родина, в ней выплавляется характер, ею сберегается душа. В неоконченной поэме «Езерский. Родословная моего героя» Александр Сергеевич упрекает современников в пренебрежении памятью. Досадует, что из-за нас, ленивых и нелюбопытных, «бледнеет блеск и никнет дух» наших предков, оставивших нам неоценимые сокровища.

Такие, как, например, фольклорные жемчужины верхнеленских сказителей, среди которых – прабабушка Андрея Матвеевича Наталья Осиповна Винокурова из села Челпанова. Упоминание сказочной прабабки отнюдь не потеснило лучезарного Александра Сергеевича. Как и доброе слово о бабушке с материнской стороны, бабе Сане, в чьи потрескавшиеся от натруги ладошки он мальчишкой так любил «нырять лицом». Как и образ дяди Володи-тракториста, что норовил побаловать приезжего городского пацаненка романтикой землепашества. Все это ловко и органично вписалось в импровизационный поток моноспектакля.

Одна искушенная зрительница опознала тут новомодный жанр «автофикшн» (буквально с английского – «небылицы о себе»). В этом жанре, кстати, отличился Марсель Пруст, написана нетленка Венечки Ерофеева «Москва – Петушки», бытуют гипнотические опыты Евгения Гришковца.

Лабиринты памяти

– Я, конечно, ни на какой автофикшн не покушался, – улыбается юбиляр. – И тема, и форма как-то сами вызрели и выстроились. Это единственная моя самостоятельная работа, которая не привязана к затверженному тексту. Это очень откровенный разговор между очень хорошими друзьями. Большую часть в нем занимают воспоминания о моем детстве у бабушки в деревне Багантуй, куда я каждое лето отправлялся на каникулы. Потом все школьные месяцы проводил в городе, с родителями. Но, как ни странно, городское детство почти не запомнилось, а там, у бабы Сани, Александры Ефимовны Бычинской, маминой мамы, у меня разыгрывалась целая захватывающая жизнь.

А еще удивительнее, что родовую линию отца я знал совсем отдаленно, на его родине, в деревне Челпаны, был всего однажды, в 1990 году. Личного общения с отцовскими предками судьба не подарила. Мы с моей женой Наташей нашли сказки моей двоюродной прабабки, знаменитой сказительницы Натальи Осиповны Винокуровой, откопировали в Молчановке, принялись дома читать. Я не просто завис, а почувствовал, как во мне откликается каждая клеточка, как пробивается спавший где-то в недрах родничок верхнеленского говора. И впрямь родничок – родной, понятный, вызывающий бодрое эхо во всем организме. И я заговорил на этом говоре в один момент, без всякой подготовки.  Позднее перевел на говор этот, сочный, смачный, выразительный, нашу охлопковскую сказку «По щучьему веленью». Публике очень нравится, и актерам в этой языковой стихии живется комфортно, аппетитно, завлекательно.

– У вас был проект на радио с этими уникальными сказками.

– Да, на радиостанции «АС Байкал ТВ» я записал цикл из двадцати сказок Натальи Осиповны. Мне директор компании сказал потом, что по просьбам слушателей его повторяли четыре раза. Немудрено. Сказки неизвестные, завораживающие мелодичностью, остротой, свежестью. Серьезный журналист и мой друг Ольга Соболева убеждена, что материалы сказителей Верхней Лены – такое же бесценное наследие нашего края, как и творчество Вампилова и Распутина, только знакомы с ним избранные из узких научных кругов. Обидно.

…Когда Винокуров говорит: «Обидно», – он не погружается в это никчемное чувство. Он действует. Обидно, что изумительные тексты, записанные еще Марком Азадовским, крупнейшим советским фольклористом и этнографом, почти никому в народе неведомы. Андрей Винокуров отправляется на библиографические раскопки, отыскивает жемчужины – и записывает великолепный чтецкий материал.

Досадно, что нас, сегодняшних, порой называют Иванами, не помнящими родства. Артист вынашивает свой спонтанный «автофикшн» о лабиринтах памяти – и выходит с ним на сцену. Отдает накопленное в годах и странствиях – и тут же в ответ получает встречные подарки. Премьера этого моноспектакля состоялась нынче летом не где-нибудь, а на родине гениального сибирского прозаика Василия Шукшина, на Алтае, в Сростках, в музее писателя. А потом в рамках проекта библиотеки имени И.И. Молчанова-Сибирского «Этим летом в Иркутске» спектакль трижды был показан в глубинке: в Тайшете, Бирюсинске и Зиме. А дальше, по приглашению администрации Заларинского района, еще в шести деревнях.

– Лучший спектакль, как мне кажется, получился в Пихтинске, где живет эндемичная малая народность – голендры. Еще в четырнадцатом веке они вышли из Голландии, потом долго жили в Польше, Столыпиным были препровождены в Сибирь, сейчас их две тысячи в Иркутской области, а в Пихтинске всего триста. Но эти люди сохранили свою причудливую самобытность и культуру. Они знают, что такое память.  Они, наверное, как мало кто другой, понимали, о чем я говорю.

Сам себе режиссер

– Андрей Матвеевич, вы назвали «жанр» постановки откровенным разговором с очень хорошими друзьями. Но ведь всякий раз в зале перед вами – люди незнакомые. Вы им выдаете такой щедрый аванс доверия…

– Не я им. Они – мне. Люди, пришедшие на спектакль, в театр, изначально друзья. Они пришли что-то узнать новое, что-то воспринять хорошее. Пришли с готовностью сопереживать. Театр потому жил, жив и будет жить, что это место, где человек сопереживает. Добровольно, активно, искренне. Актеры на сцене, хорошо ли, плохо ли, все-таки играют, делают свое ремесло. А вот то, что в это время происходит в зале, – это по-настоящему. Без всякого притворства. И к этому надо относиться с огромным уважением. Выдающийся режиссер Владимир Петрович Поглазов, щукинский педагог, который ставил у нас «Грозу», объяснял, почему артистам важно как можно дольше выходить на поклон. Почему, вы думаете? В овациях купаться? Не в этом дело. А дело в том, что это уникальный момент, когда абсолютно разрозненные люди чувствуют себя единым целым. И надо продлить для них вот это время слияния, время породнения в каких-то добрых, горячих чувствах. Вот почему каждый спектакль – это экзамен для артистов. А моноспектакль – наверное, вдвойне. Ведь ты один в поле воин. Это стресс уже потому, что актер – человек действия, направленного на партнера. А здесь кто твой партнер?

– Зритель?

– Прежде всего зритель. И автор.

– Если автор – гений, возьми его в соавторы? Как солнечного Пушкина?

– Да. С Пушкиным не пропадешь. С Распутиным. С Шукшиным. А еще артист на сцене ведет диалог и с Богом, так или иначе, или, по крайней мере, с душой. Поднимает вечные бытийные вопросы. А иначе, мне кажется, моноспектакль просто не может случиться.

…Жанр, который недаром называют самым сложным, пришелся Винокурову впору. Его юбилейный, подстрахованный другом Пушкиным рассказ о сокровенном – уже пятое самостоятельное сценическое высказывание артиста. Первым стала авторская постановка «Моцарт и Сальери», которую он презентовал ученикам и коллегам, когда преподавал в Иркутском театральном училище, а потом шесть лет играл в Доме-музее Волконского, в историческом интерьере пушкинской поры. Затем на подмостки попросилась верхнеленская сказка «Орел-царевич и его сын», а в радиоэфире прозвучали двадцать сказок Натальи Осиповны Винокуровой.

Следом случился литературно-музыкальный спектакль «Думы» по двум рассказам Василия Шукшина. Потом Андрей Матвеевич отважился вместе со зрителями совершить глубокое погружение в трансцендентное путешествие Валентина Распутина, описанное в рассказе «Что передать вороне?» Этот рассказ он с большим проникновением в сюжетную и надсюжетную ткань читает в музее Распутина, где возникает особенная, медитативная атмосфера. Этот рассказ он прочел в Сростках, на всероссийском фестивале «Шукшинские дни на Алтае» в июле нынешнего года. Здесь же, вне программы, выступил с премьерным показом «Кто знает? Пушкин?» Эти события Андрей Винокуров оценивает как замечательные подарки к своему золотому юбилею.

Сказка Луны в зените

Наш герой в Иркутском драмтеатре работает почти восемнадцать лет, начинал в Иркутском ТЮЗе. Роли, знаковые, очень разноплановые, рассчитанные на полярные краски актерской палитры, замечены и оценены публикой. Добросердечный выпивоха Степан в «Поминальной молитве», карикатурный слепец Оргон в «Тартюфе», меркантильный ловелас доктор Мейерс в «Примадоннах». Умудренный жизнью, искренне любящий хозяйского сына Евгения Базарова Тимофеич в постановке «Дети» по Тургеневу, упоительно лакействующий дворник Тихон в «Двенадцати стульях», дворовый забияка Серёга в спектакле «Кое-что о том самом и не только»…  В каждой из этих работ он правдивый и разный, в каждой угадываются лиризм и душевность, чувствуется пристальный, вдумчивый взгляд на судьбу персонажа.

Один из самых любимых – бессловесный сосед в «Старшем сыне» по Вампилову. Он лишь дважды успевает мелькнуть на периферии главных событий. А внимательный зритель легко прочтет по тонкому наброску целую жизнь, неприкаянную, несладкую, со своими чаяниями и грезами.

Есть у артиста и долгожданный центральный герой. В пластическом спектакле «Холстомер» по рассказу Льва Толстого, гениально поставленном московским режиссером-хореографом Сергеем Землянским, Андрею Винокурову доверена партия Холстомер / Мудрость. Сложнейшая, сдержанная в движенческом рисунке, но предельно насыщенная и многозвучная в эмоциональном ключе. И тут великую службу сослужили актеру глубина и драматизм личного опыта. Как и душа старого благородного коня в истории классика, душа моего героя прошла сквозь горнило невосполнимых потерь и горьких утрат. Андрей потерял в автокатастрофе любимую жену, ему пришлось похоронить старшего сына. Душа, опаленная болью, не очерствела, не замкнулась в себе. Сберегли, отогрели, помогли подняться и продолжать отмеренный путь творчество и любовь. К театру, к профессии, к человеку, к бескрайнему миру, полному поэзии, красоты и вечной загадки.

Вступая в когорту «шестидесятников», Андрей Винокуров полон сил и творческих планов. Недавно он окончил факультет искусства и гуманитарных наук Байкальского госуниверситета. Долгие годы преподавал мастерство ведущего радио и телепередач будущим журналистам БГУ, теперь учит этим премудростям студентов журфака института БРИКС в ИрНИТУ. Актерские тренинги обогащает и опыт работы Андрея на «АС Байкал ТВ», где он много лет был выпускающим редактором «Утреннего коктейля» и в этом качестве стал лауреатом премии «ТЭФИ-регион». К четырнадцати спектаклям, в которых он занят на охлопковской сцене, скоро присоединится пятнадцатый – «Чума на оба ваши дома» Григория Горина в постановке Геннадия Гущина.

Андрей Матвеевич пишет стихи, у него есть интересные прозаические опыты. Его новелла «Сказка Луны» – настоящая жемчужина малой формы. Словом, творческий пульс полнокровный, активный, горячий, поиск открытий и откровений продолжается. А значит, многое еще случится, напишется, сыграется, исполнится. И долгожданное. И негаданное. Как невообразимый цвет, которого нет в природе, но который вдруг дарится взору, открытому для чудес. Цвет тени на снегу в волшебно-лунную ночь…

Марина Рыбак, специально для «Байкальских вестей».

Фото Анастасии Токарской и Анатолия Бызова.

На фото: «Двенадцать стульев». Дворник Тихон;

«Двенадцать стульев». Редактор Персидский