Ностальгия в образе и мысли

В основном здании Иркутского художественного музея имени В.П. Сукачева открылась выставка работ Геннадия Иванова — фотохудожника, члена Союза художников России, лауреата премии губернатора Иркутской области в номинации «Искусство фотографии», автора многих персональных фотовыставок, неоднократного участника международных фотосалонов и биеннале. Представленная иркутянам выставка названа мастером «Избранное».

В экспозиции представлено около 120 снимков, выполненных в разные годы. В кадре — Байкал, Иркутск, как уходящий, так и современный, жители города, знаковые события. При этом каждая фотография не только запечатлевает момент действительности, но и передает настроение. В его фотоснимках — «чистая красота, увлекательная история, скрытая философия», отмечают научные сотрудники музея.

Геннадия Иванова не зря причисляют к мастерам светописи — так раньше называли искусство фотографии. Действительно, многие его снимки будто подсвечены изнутри невидимым светом, а кроме того, окутаны ореолом таинственности и загадки. Как у него это получается, нам неведомо, как неведомы пути рождения творчества и вдохновения.

Посмотрите внимательнее на его «Россыпи времен». Когда стоишь у этой работы, понимаешь, сколько же нужно пройти по лесам и берегам Байкала, чтобы отыскать и запечатлеть такой редкой красоты роскошный уголок. В кадр попала одинокая «раскрашенная» скала, нависшая над синевою озера, которая от быстрого течения воды визуально кажется несущейся в потоке времени. По форме верхними зубцами она напоминает замок, а расцветкой — рассыпанные по ней жемчуга розовых, серых, перламутровых оттенков. Эти древние камни поросли сплошным ковром лишайника, но выглядят так благородно из-за метаморфоз природы, которая щедро разбросала свои богатства по земле.

Справа прилепился буйно разросшийся и отцветающий куст дикого растения, похожего на чертополох. Его бледно-серые стебли с белыми отцветшими головками смотрятся просто и обыденно рядом с каменно-скальным богатством, но тоже стараются нести себя достойно, скромно дополняя этот осенний пейзаж.

А вот такой ясный, светлый, понятный и простой снимок ветки багульника в стеклянной граненой вазе на абсолютно холодном белоснежном фоне и названный мастером «Луч весны». Сколько света и тепла в этом луче надежды, который ярким фиолетовым цветом прорезает белую пелену снега и холода, давая людям надежду на скорый приход весны!

Не отпускает взгляда работа «Провинциальная осень». Постоишь возле нее и переходишь к другой, но возвращаешься снова. Что в ней притягивает? На фотографии старый-престарый «заплаканный» дом, расчерченный косыми линиями дождя, окнами вросший по самую землю так, что края его наличников лежат на тротуаре, по которому то и дело, десятками лет пробегают ноги прохожих: молодых, пожилых, приметных и не очень, в модных штиблетах и туфельках, в потрепанных сапогах и сандалиях. С каждым годом все быстрей и быстрей кто вправо, кто влево, не замечая ни друг друга, ни этого «старика» — символа уходящего времени, который все ниже и глубже врастает в землю.

«Летний натюрморт» — обыкновенный белый пион в стакане, но посмотрите, как он гармоничен, как трогателен и раним. Его нежные лепестки отбрасывают на стену причудливые тени, и есть в этом только на первый взгляд простом фотоснимке какая-то тайна, застывшая музыка и нежность.

— Художник — это тот, кто делает открытие, — говорит Геннадий Иванов. — Это изобретатель. В этом деле всегда необходима новизна. Должны быть непохожесть и индивидуальность. Когда этого нет, то перед нами не художник, а мастеровой.

Подхожу к снимку «Покров». На первом плане оголенное дерево с тонкими ветвями, сетями-паутинками раскинувшееся по всей широте фотоснимка. Очертания ветвей будто сотканы из переливов светотени и еще чего-то легкого, эфемерного, вкрапления пепельно-белого пуха, нежнейших запахов и подсвечено сзади полыхающим пожаром красного. Почему-то снимок оставляет пронзительную ноту грусти — видимо, своим настроением и атмосферой.

— Фотоаппарат я взял в руки давно, — рассказывает Геннадий Павлович, — в далеком детстве. Потом увлекся живописью, окончил Иркутское художественное училище. Моими педагогами были Георгий Васильевич Анциферов, Галина Евгеньевна Новикова. Она научила творческому взгляду, оказала влияние на становление меня как художника, научила не ремесленничеству, а именно служению искусству. Добрым словом вспоминаю и дружбу с Владимиром Владимировичем Тетенькиным, который не был напрямую моим учителем, но я многим ему обязан в плане художественного видения, стиля.

По-настоящему звездный час в моей судьбе наступил, когда я пришел работать в 47-ю школу. Это был 1992 год. Я вел студию изобразительного искусства для одаренных детей. Я проработал там 18 лет. Выпустил много талантливых и одаренных учеников. Теперь они разъехались по всему свету, многие стали успешными и востребованными художниками, дизайнерами, архитекторами, модельерами. Но все меня помнят: звонят, приезжают.

Проходя по залам, пристально вглядываясь в снимки, чувствуешь, как трепетно и бережно Геннадий Иванов относится к фотографии и в то же время как ответственно он с этим выходит к людям. Нет ни одного непродуманного кадра, без мысли, без сути, без ярко выраженного эстетического образа, без какого-то зашифрованного в нем послания. К слову сказать, Геннадий Павлович не ограничивает себя рамками какого-то определенного жанра. Он делает портреты, очень любит снимать город и иркутян, признается в любви Байкалу и всему, что окружает его в этой пестрой жизни, ведь при внимательном взгляде художника многие на первый взгляд неприметные вещи покажутся неординарными, откроются необычными сторонами.

Останавливаюсь возле фотоработы «Зимнее кружево». Казалось бы, знакомая картинка: заснеженный балкон одного из иркутских домов, справа — такое же заснеженное обнаженное дерево, за которым уютно спряталось замороженное окно. Художник, будто под лупой, внимательно дает рассмотреть классический узор чугунной вязи балконной решетки, припорошенной инеем, снежную изморозь заиндевелого дерева, строгость линий прямоугольной рамы окна. Он останавливает наш торопливый шаг и предлагает вглядеться, увидеть в обычном красоту, гармонию, ощутить время. Строгость, простота и изящество форм рождают высокую ностальгию по тому, что уходит навсегда.

От работы к работе художник ведет эмоциональный, доверительный разговор с теми, кто приходит на его выставку. И у каждого зрителя есть повод остановиться, подумать, поразмышлять, вдохнуть чистоту и красоту его удивительных снимков. Художник непосредственно и искренне воспринимает мир, и каждая его работа — это настроение, образ, полный тонкой, интимной задушевности. Его объектив, а вернее, глаз, любой сюжет превращает в поэтический, ни в чем не отступив от достоверности, и несет в этот мир любовь, гармонию, красоту.

Лора Тирон, «Байкальские вести».

Фото пресс-службы Иркутского областного
 художественного музея.

На фото: «Живем у Байкала»;

«Зимнее кружево Иркутска»