Константин Григоричев: Ситуацию со смертностью в России должны изменить мы сами

Просветительский проект Иркутского государственного университета и клуба молодых ученых «Альянс» «Научные Weekend`ы» продолжает работу. Пятая лекция четвертого сезона была подготовлена проректором по научной работе ИГУ, доктором социологических наук Константином Григоричевым и посвящена теме «Современные тенденции смертности и будущее населения России».

– Наша тема совсем не печальная. Я студентам всегда говорю, что она оптимистичная. Смертность – необходимый процесс смены поколений, говорить о нем можно и нужно, и в России наконец-то начали о ней говорить. Будущее населения России абсолютно точно не будет сопровождаться ростом рождаемости – с этим надо смириться и научиться жить. А вот о том, как мы будем жить, я постараюсь сказать, – начал свой рассказ Константин Григоричев.

Что такое смертность

Ключевые вопросы в анализе смертности – «как измерить смертность?», «берегите мужчин» и «что делать?». Совсем недавно к теме смертности населения обратилась даже высшая власть страны: председатель правительства РФ Дмитрий Медведев провел специальное совещание, на котором особенно критиковал губернатора Красноярского края Александра Усса.

Есть абстрактные цифры абсолютной смертности. Если взять некие населенные пункты А и В, и в первом за год умерло 45 тыс. человек, а во втором 120 тыс., то ничего это не даст. Нужно рассчитать коэффициент смертности, то есть поделить умерших на количество населения и умножить на 1000. Такая практика утвердилась в социологической науке давно и признана во всем мире. Общий коэффициент смертности в России с 1950 по 2017 год поначалу устойчиво снижался и достиг минимума в период хрущевской оттепели (семь случаев на 1000 человек). Сказалась и структура населения (было больше молодежи), но больше всего – успехи медицины. С 1970-х годов график устойчиво рос до середины 2000-х (до 15 на 1000 в 2002 году), поэтому ученые уверены, что рост смертности вовсе не связан с кризисом 1990-х.

В графике коэффициента были пики и падения: горбачевская антиалкогольная кампания, несмотря на все насмешки над ней, дала резкий (с 11 до 10 на 1000) спад смертности на протяжении двух лет. Кризис 90-х подстегнул рост смертности, в конце 1990-х было небольшое падение, но кризис 1996 года вернул тенденцию к росту. С 2002 года смертность устойчиво снижалась, но теперь темпы этого падения снизились, и можно ждать нового роста смертности.

По мнению Константина Григоричева, для оценки смертности нужно говорить не только о количестве живущих, но и о том, кто эти люди. Если взять два населенных пункта из первого примера, то смертность выше там, где выше доля пожилых людей. Но если смертность в крупном городе, где доля пожилых в несколько раз ниже, такая же, как в небольшом городе с большим количеством стариков, это сразу говорит о проблемах. Есть возрастные коэффициенты смертности: количество умерших в каждой возрастной группе. Анализировать эти ряды цифр сложно, но если построить график, то становится немного понятнее.

В 2016 году в России смертность мужчин и женщин различалась довольно заметно среди тех, кто старше 30 лет, и достигает максимального разрыва в возрасте от 60 до 75 лет. В первый год жизни смертность примерно одинаковая и довольно высокая – резко снижаясь после первого дня рождения. Это логично – младенец окреп, получил прививки, и дальше с ребенком все будет хорошо. Высокая рождаемость в XIX веке не должна никого обманывать: она была связана именно с высокой детской смертностью – из 10 детей до совершеннолетия доживали трое. Чем дальше модернизировалось общество, тем ниже была детская смертность и тем ниже рождаемость.

Отсюда, кстати, следует небольшой интересный вывод: женщины в России живут в более современном мире. В СССР смертность младенцев снижалась с 1960-х, но чем дальше, тем более сложные технологии нужны для получения результата. Сейчас смертность составляет около пяти случаев на 1000 для родившихся девочек и семи для мальчиков. (Для сравнения – во Франции доля умерших составляет три, в Норвегии – два, в Японии – 0,9.) Чем дальше от крупных городов, тем выше младенческая смертность – в небольших городах в некоторых регионах она достигает 10, и это явный критерий неблагополучия.

Мужчины – не ресурс

В Иркутской области разрыв между смертностью мужчин и женщин всегда был очень большим, но мужчины острее реагировали на любые ухудшения ситуации – уходя из жизни чаще и в более молодом возрасте. Экономист и демограф Борис Урланис в 1968 году написал статью «Берегите мужчин!», в которой напоминал, что мужчины сильнее физически, но с точки зрения демографии они хуже адаптируются к переменам. В то время об этом не думали: мужчины работали на трех работах, в перерывах крепко выпивали и время от времени бросали вызов друг другу разными небезопасными способами. Урланис предупреждал, что сокращение доли мужчин приведет к снижению рождаемости, создаст проблемы для экономики (причем не только в профессиях, где нужна физическая сила, но и в интеллектуальных сферах), изменит поведение общества в целом.

Если сравнить смертность в России на 2016 год (по мнению лектора, с тех пор ситуация существенно не изменилась), то в подростковом возрасте мужская и женская смертность почти равны, но с 15 до 30 лет разрыв составляет три раза. Связано это вовсе не с безрассудным поведением мужчин и не со службой в армии, а с перегрузками на работе – если семье нужны деньги, то работать идет мужчина. Это подтверждается тем, что разрыв в смертности продолжается до пенсионного возраста. Тезис Урланиса, выдвинутый 50 лет назад, сохраняет актуальность до сих пор.

Средняя продолжительность жизни в демографии – это расчетный показатель, который говорит о том, в каком возрасте выше риски умереть. Он рассчитывается для всех возрастов и не имеет линейной зависимости (плюс пять лет возраста – на пять лет ниже продолжительность жизни), поэтому если человек дожил до преклонного возраста, то шанс пожить еще у него выше, чем у молодого. В последние годы продолжительность жизни в России растет – именно потому, что существенно снизился риск умереть в молодости.

Структура причин смертности в древности была проста – внешние причины, инфекции и прочие. Дожить до инфаркта первобытный человек не мог. В Средние века и в новое время – инфекции, внешние причины, болезни крови, прочие. Стоило лишь понять, что не надо лить нечистоты на улицы и придумать оспопрививание, как смертность резко снизилась. В современном мире на первом месте болезни системы кровообращения, затем идут новообразования (онкология), заболевания органов дыхания, и лишь на последнем месте внешние причины и инфекции.    

– Люди умирают – это вообще плохо, мы с вами говорим о страшных вещах. Но что лучше: умереть в 70 лет от инфаркта или в младенчестве от инфекции? Наверное, все-таки первое. Главное же, нужно понять, что структура смертности меняется, и это надо изучать. В Японии сейчас на первое место вышла онкология – с болезнями кровообращения они справились. И у них в статистике появилась графа «старость» – просто старость организма, – рассказал Константин Григоричев.

В России при общем сходстве графиков для мужчин и женщин есть и различия – у мужчин выше риск умереть от травм, аварий, отравлений алкоголем и других внешних причин. В 2012–2016 годах, то есть совсем недавно, такой риск для мужчин был в пять раз выше – практически как в Средние века, когда нужно было воевать или отправляться в дальнее странствие без шансов на возвращение. В структуре женской смертности за полвека произошли позитивные перемены, у мужчин за 50 лет почти ничего не изменилось.

Всё для человека

Эволюция смертности от древности к архаике, то есть появление цивилизации, привела к уходу внешних факторов на второе место. Переход от традиционного общества (с конца XVIII до начала ХХ века) сопровождался победой над инфекциями – демографы называют это «эпидемиологическим переходом». В России это произошло в 1920–1930-е годы, очень быстро и очень эффективно. Но теперь человечество должно пережить второй эпидемиологический переход по примеру Японии, когда умирать будут не от болезней, а от старости. Лечить инфаркты и другие явления, как холеру, нельзя: главная задача состоит в профилактике – не лечить, а предотвратить. Совершить этот переход медицина не может, сделать это может только сам человек.

Кстати сказать, ВИЧ, туберкулез и другие болезни, которых стало много (особенно в Сибири и Иркутской области в том числе), существенно не влияют на статистику смертности, но являются признаком социального неблагополучия. Пенсионная реформа, сопровождавшаяся только повышением пенсионного возраста, практически не повлияла на смертность. У пенсионеров резко меняются ритм и образ жизни – из-за этого у многих мужчин вскоре после выхода на пенсию ломается ритм жизни, появляется чувство ненужности, с которым борются алкоголем. Поэтому повышение пенсионного возраста может для кого-то отложить эти проблемы, но для других это означает еще несколько лет существенных нагрузок на организм, воздействия вредных факторов и стрессов. Для более глубокого анализа нужно время и дополнительные данные.  

– Это знают все преподаватели: если студент не учится, то ничего не поможет. Человек должен сознательно относиться к себе. Я бросил курить 10 лет назад, но, если бы я жил 30–40 лет назад, мне бы это не удалось, общество никак не способствовало такому поведению. В обществе должен произойти переворот, люди должны понять, что жизнь нужно сберегать на протяжении всей жизни, везде. Безусловно, должны измениться и гендерные модели. В частности, представление, что мужчины должны вести себя как «мачо», что-то кому-то доказывать и вести себя абсурдно. На западе произошла «фитнес-революция», когда ходить в спортзал стало более модно, чем пить алкоголь и потреблять наркотики. К нам эта мода пришла, но с большим опозданием и в искаженной форме – качалки 1980-х не были местом поддержания себя в форме, это было место подготовки к боевым операциям. Сейчас в фитнес-залах две возрастные группы: молодые, которые хотят быть красивыми, и пожилые, которые хотят быть здоровыми. Надеюсь, эта тенденция у молодых останется, – сказал Константин Григоричев.

Не менее важно, чтобы государство перестало относиться к населению как к возобновляемому ресурсу. Кратко это формулируется в парадигме, которую приписывают одному из императоров: «Бабы еще нарожают». В XXI веке это не так – если государство считает людей ресурсом, люди реагируют сокращением рождаемости и миграцией. Поэтому лозунгом государства должны стать слова: «всё для человека – а не человек для всего».

Борис Самойлов, «Байкальские вести»