Исторической памяти великороссов

В 80-е годы прошлого века горисполком Ленинграда принимал делегацию муниципалитета Варшавы. Дни дружбы завершались, как принято, пышным банкетом, на котором польской делегации был вручен памятный подарок: уменьшенная копия статуи Суворова, стоящей на Марсовом поле. Чего стоило польским гостям пережить этот шок, описать невозможно. Как невозможно было убедить их, что ленинградцы не имели в виду ущемить их национальное достоинство. Просто никто в горисполкоме (да и почти никто в Советском Союзе) не помнил, что в 1794 году прославленный полководец брал Варшаву, за чем последовал третий раздел Польши и ликвидация польской государственности на последующие 120 лет.

Мы очень любим требовать исторической правды о Великой Отечественной войне. Но, извините, правда о Катыни -- часть этой большой и святой правды. Получается, что почти две трети этого общества этой правды либо не знают, либо знать не хотят.

Этот пример пришел мне на память, когда я ознакомился с данными опроса «Левада-центра» о том, что россияне знают о Катыни. Оказывается, нация узнала, что в ее истории была такая страница, только после двух событий: визита в Катынь премьера Путина в марте и трагической авиакатастрофы в апреле. До этого о самом факте убийства польских офицеров знало лишь 40--43 процента (по разным вопросам) россиян. 17 процентов помнили Катынь еще с советских времен (или путали с Хатынью -- сожженным фашистскими карателями белорусским селом). Это, может, и немало, поскольку об этих событиях массовая советская пропаганда предпочитала молчать; за годы перестройки и современной истории России к ним добавилось еще порядка четверти общества. Но 47 процентов еще полтора месяца назад о трагедии не слышали, а 10 процентов вообще не поняли, о чем их спрашивают.

Путин, почтивший память жертв Катыни и других мест массового расстрела поляков и четко назвавший виновных в этом преступлении, принес знание о Катыни еще 18 процентам россиян, а разбившаяся по пути в Катынь польская делегация -- еще 16 процентам. Вот мы и получили 74 процента, которые сегодня о Катыни знают. Историческая правда торжествует? Как бы не так! Лишь 35 процентов уверены, что преступление совершило «сталинское руководство СССР», 18 процентов и сегодня уверены, что это сделали гитлеровцы, а 47 процентов не имеют (или делают вид, что не имеют) мнения по этому вопросу. Полтора месяца назад соотношение было еще хуже: 19:28:53. Получается, что еще в марте 2010 года -- после 20 лет постсоветской истории (с перестройкой -- и всех 25) -- лишь каждый пятый россиянин был готов признать Катынь деянием советского режима! Да и сегодня -- даже вопреки четко озвученной и услышанной обществом позиции национального лидера -- таких всего чуть больше трети. Большинство же общества -- нет, не перекладывает вину на других (таких лишь 18 процентов), но старательно запирает на замок свои мозги. И лишь 28 процентов наших соотечественников испытывают чувство стыда за произошедшее в Катыни.

Мы очень любим требовать исторической правды о Великой Отечественной войне. Но, извините, правда о Катыни -- часть этой большой и святой правды. Получается, что почти две трети этого общества этой правды либо не знают, либо знать не хотят. Да, нас приучали к единомыслию и нам лгали о Катыни (вплоть до, к счастью, нереализованного желания уничтожить архивные документы). Да, манкуртовщина -- забвение своих корней -- была непременной составляющей советской пропаганды. Но всего этого нет уже двадцать лет, а решение не вывешивать в праздничной Москве портреты Сталина, хочется надеяться, положит конец ползучей пропаганде сталинизма на федеральных телеканалах. Премьер-министр и национальный лидер, пользующийся доверием как минимум 80 процентов россиян, четко называет вещи своими именами, президент дает указание обнародовать архивные документы -- но большинство в обществе не слышит своих руководителей. Лишь 9 процентов россиян смотрят пронзительный фильм Анджея Вайды про Катынь… Впрочем, а почему Катынь должна быть исключением? Мы не хотим задуматься ни о голодоморе, который охватил не только Украину, но и Россию, и другие советские республики. Мы гневаемся, когда Европа в список осуждаемых тоталитарных режимов добавляет и сталинский -- творец и голодомора, и Катыни, и других неисчислимых бедствий.

В этой установке общественного сознания сплелось много разных мотиваций: и естественный консерватизм старших поколений, и доминирующая у нас до сих пор «культура подданных», а не культура граждан, и изоляционистское представление о том, что мы окружены врагами, и постимперское высокомерие по отношению к нациям, которые еще недавно мы считали «младшими братьями». Продемонстрированное нашими руководителями стремление утвердить правду о Катыни -- поступок не только правильный политически, он еще и правильный нравственно. Они -- об этом четко свидетельствуют замеры «Левада-центра» -- пошли наперекор замшелому состоянию общественного сознания.
О нравственности применительно к российской политике вообще и к модернизации России в частности у нас любят рассуждать многие. Хочется, чтобы они поняли: манкурт не может быть нравственным. Чувство гордости за свою страну -- правильно и нравственно, но столь же нравственно и покаяние за те ее страницы, правду о которых мы с таким трудом познаем.