Иркутск, 1941–1945: война

Находясь в глухом тылу, Иркутск, конечно, все равно сполна хлебнул лиха во время Великой Отечественной. Не говоря уж о том, что на фронт ушли 19 тысяч горожан и более половины домой не вернулись. Из 26 одноклассников поэта Марка Сергеева, которые посадили 2 июня 1941-го знаменитую аллею тополей у своей школы № 21 по улице Коминтерна (Байкальской) и вскоре ушли воевать, в живых остались пятеро. В первые месяцы потери были самыми страшными.

Другой город

…Дежуривший 22 июня 1941-го инженер Центрального телеграфа Иркутска Михаил Яковлев в десять утра получил сигнал включить телетайп, который по воскресеньям обычно не работал. Пришло сообщение: «С рас­светом регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части».

Иркутский телеграф, двенадцатый по мощности в стране, стал военным объектом – только через него Москва могла передать сообщения в Якутию, Читу, Улан-Удэ... Этот день выдался жарким, и многие с утра отдыхали на Иркуте, Кае, Ушаковке, на Ангарских протоках, Чертовом озере и Казачьих лугах. Пугающую весть они узнали лишь к вечеру, вернувшись уже в другой город. Город, собирающийся воевать. Уже через несколько дней окна в домах стали крест-накрест заклеивать белыми полосками бумаги. Впереди была неизвестность.

Метровые полотнища с оперативными телеграммами, которые вывешивались в больших окнах редакции «Восточно-Сибирской правды» на улице Карла Маркса, моментально собирали толпы. Как и появившиеся в городе дополнительные рупорные громкоговорители. 24 июня1941-го впервые в эфире прозвучали раскатистые слова «От Советского информбюро». В 1943-м в Иркутске увеличили число радиоточек, на установку пошли печная проволока, самодельные ограничители из бракованных патронов (патронный завод № 540 располагался на улице Ленина, ныне там авиационный техникум), горлышки бутылок вместо изоляторов, полвагона колючей проволоки, которую обожгли на кострах и распустили заключенные Тайшетлага.

А довоенный город несмотря ни на что хранил жизнелюбие. Недаром он с таким радушием принимал у себя шесть месяцев 1940-го Горьковский театр музкомедии, который после этого, в марте 41-го, с готовностью сменил прописку на Иркутск с труппой в почти полном составе (ныне Иркутский музыкальный театр имени Николая Загурского). В годы войны актеры почти ежедневно выступали с концертами в госпиталях, в этой работе принимали участиеи артисты эвакуированного Киевского академического театра оперы и балета и другие их коллеги по сцене, оказавшиеся в Сибири. Прибыл в город и эшелон с артистами Московского театра сатиры и их семьями, везя и костюмы с декорациями.

Веселые выступления психологически очень помогали бойцам, проходившим лечение в тылу. Первые санитарные поезда начали прибывать в Иркутск с января 1942-го, в том числе глубокой ночью, их надо было оперативно разгружать. В Иркутске в годы Великой Отечественной действовало более двух десятков госпиталей (всего в области – 41). Под них, принявших за военные годы свыше 100 тысяч раненых, отдали почти все крупные учебные заведения (учебный процесс продолжался в других местах). Такие здания с 30-х строились с расчетом, чтобы во время войны классные комнаты становились палатами, а учительские – операционными. На войну из Иркутска вернулись около трети прошедших лечение фронтовиков, а около трех тысяч нашли здесь последний покой.

Первая цифра могла быть меньше, а последняя больше, но Иркутск располагал медицинским институтом, преобразованным из факультета ИГУ еще в 1930-м. Хирурги оперировали до 15 человек в день, часто вытаскивая людей с того света. Руководителем хирургической службы города была руководитель профильной кафедры вуза Ася Соркина. Психоневрологический центр возглавлял Хаим-Бер Ходос, 125 лет со дня рождения которого исполнилось в январе 2022-го. Его книга «Травматические повреждения и огнестрельные ранения нервной системы», выпущенная в 1943 году и написанная, видимо, в периоды вместо сна профессора, была его личным вкладом в оборонный фонд. Хаим-Бер Гершонович – первый в советское время почетный гражданин Иркутска.

Найти силы, мужество – и место

Когда в Иркутск перебрался из столицы театр сатиры, его надо было где-то определить. С трудом изыскали 80 комнат, но иркутскому драмтеатру все равно пришлось переезжать на время в Черемхово, чей театр, в свою очередь, пока обосновался в Усолье. Но это, конечно, была крохотная капля в общей глобальной проблеме размещения. В октябре 1941-го исполком городского Сове­та принял решение установить по Иркутску жилищно-санитарную норму на одного человека – три квадратных метра, учрежденческую – 2,5.

На начало войны в 240-тысячном городе действовали не менее 20 мелких, средних и крупных предприятий. А львиную долю промышленной продукции давали завод тяжелого машиностроения имени Валериана Куйбышева (ИЗТМ) и авиационный завод № 125 имени Иосифа Сталина.

Эшелоны с оборудованием и специалистами эвакуированных предприятий оборонного значения – всего их в Иркутск прибыло полтора десятка, а также свыше десятка трестов и сырьевых баз – начали приходить с запада страны уже в первые военные месяцы. Многие из предприятий вошли в состав двух упомянутых иркутских гигантов и размещались на их производственной базе. Так, в промозглую сибирскую осень 1941-го велась круглосуточная работа по приему демонтированного оборудования и материальных грузов, а также около 13 тысяч работников и членов семей Московского авиазавода имени Вячеслава Менжинского. Часть их так и жила в теплушках. В то время город не имел развитого общественного автотранспорта и с Ленинским районом был связан узкоколейкой. Для доставки работающих на завод с центрального железнодорожного вокзала отходили по специальному графику пригородные поезда на паровозной тяге, называемые в то время «передачами».

В небольшом заводском поселке, который в сентябре уже принял эвакуированную в полном составе обувную фабрику из Днепропетровска, с большим трудом нашли место только для двух тысяч москвичей, заселив их даже в прихожие, коридоры, подсобки и полуподвальные помещения, еще тысячу отправили в улан-удэнский филиал. Остальные разместились в центральных районах Иркутска, где произвели грандиозное «уплотнение» и без того стесненных иркутян. Первое время заводы работали отдельно, но вскоре были слиты в один, получивший наименование «Дважды орденоносный ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени авиационный завод № 39 имени Сталина». Понятно, рядом с ним имя чекиста Менжинского пришлось исключить.

В октябре-ноябре 1941 года иркутский авиазавод еще своими силами изготовил 66 машин Пе-2. Легендарный пикирующий бомбардировщик, «пешка», разработанный в 1938-м в знаменитой туполевской «шараге» на улице Радио в Москве. Завод наверстывал отставание от плана, а на летно-испытательной станции копились самолеты.

Второго декабря в адрес Иркутского обкома ВКП(б) и руководства уже объединенного завода пришла грозная телеграмма Сталина. Выход нашли в отправке самолетов железнодорожным транспортом. На пятые сутки состав подъехал к Москве, этой же ночью был разгружен, утром собрали две первые машины, которые вскоре вышли в охранный круг над столицей...

Начиная с марта ежемесячные поставки фронту составляли свыше 100 бомбардировщиков, в конструкцию непрерывно вносились улучшения. В августе 1942-го авиазавод приступил к производству дальнего бомбардировщика Ил-4, предназначенного для атак в глубоком тылу противника. В период освоения производства в Иркутск дважды приезжал Сергей Ильюшин с большой группой специалистов ОКБ. В сентябре 1943-го городу поручили организацию серийного производства дальнего бомбардировщика Ер-2 ОКБ Владимира Ермолаева (он умер от тифа в 1944-м в 35-летнем возрасте, ОКБ перешло в КБ Павла Сухого). Весной 1945 года полки дальней авиации, вооруженные иркутскими «Ерами», наносили удары по Зееловским высотам и Берлину...

Всего в 1941–1945 годах авиазавод выпустил почти 2200 самолетов, к середине 1942-го доходя до пяти машин в сутки. Кроме того, в течение войны он ежемесячно выдавал до 25 тысяч корпусов 82-миллиметровых пехотных мин. Конечно, исторический путь Иркутского авиационного завода необходимо рассматривать в контексте продолжения биографии слитого с ним Московского авиационного завода № 39, которой обычно уделяется мало внимания.

Большой вклад в разгром врага иркутяне внесли, и участвуя в создании и эксплуатации особой воздушной линии Аляска – Сибирь. Рассматривалось несколько вариантов пути из США, остановились на позволявшем быстро доставлять самолеты по ленд-лизу своим ходом, через северо-восток СССР и Сибирь. АлСиб общей протяженностью свыше шести тысяч километров начинался в Фербенксе на Аляске и проходил через Уэлькаль на Чукотке, Марково, Сеймчан, Якутск, Киренск, Красноярск, открывшись по всей трассе к концу января 1943-го.  Штаб авиатрассы действовал в Иркутске. На базе иркутского аэропорта обучались радисты и радиопеленгаторщики, всего более 300 специалистов. За годы войны по трассе перегнали 7928 бомбардировщиков Б-25, Си-47, истребителей «Аэрокобра» и других машин. Многие авиаторы были из Иркутска.

Второй мобилизованный гигант

Занятый мирным производством механический завод имени Валериана Куйбышева (вся металлургическая и горнодобывающая промышленность страны обеспечивалась им и Уралмашем) тоже, конечно, встал на оборонные рельсы, еще в начале войны перейдя в систему Наркомтяжмаша и изменив профильное наименование на завод тяжелого машиностроения. В начале войны прибыло пополнение из Донбасса – Старокраматорский машиностроительный завод имени Сергея Орджоникидзе (после войны, в отличие от московского авиазавода, это предприятие вернулось домой), а также сотрудники, эвакуированные из других южных областей страны.

К слову, уже за 1942 и 1943 годы завод обеспечил оборудованием 52 мартеновские печи и 31 коксовую батарею, в 1944–1945 годах снабжал оборудованием освобожденные районы Украины, шахты Донбасса. Но в начале войны предприятие сосредоточилось только на нуждах фронта, куда стали поступать выпущенные на ИЗТМ стокилограммовые авиабомбы, минометы и боеприпасы к ним. Минометы разных типов были наиболее востребованной военной продукцией из 50 видов производимой в городе. В течение войны их сделали многие тысячи. Так, в конце декабря 1942-го, когда в Иркутск пришли сильные морозы, заводской транспорт встал. А на железнодорожном вокзале ждали резиновые колеса для противотанковых 122-миллиметровых минометов. Срывались сборка и отправка на фронт 500 единиц. И 500 комсомольцев завода во главе с комсоргом Галей Бондаренко организовали живой конвейер по льду Ангары, перекатив руками за четыре часа после рабочей смены тысячу колес.

За срыв поставки можно было получить наказание вплоть до расстрела, но людей мотивировал и тот факт, как ждали на фронте их продукцию. Это были, может, отцы, сыновья, братья. Только с завода тяжелого машиностроения в начале войны были призваны 520 человек. Потом в городе стали придерживать нужных специалистов, но многие рвались добровольцами. Огромные производственные планы выполняли подростки, старики, женщины (за первый год войны 14 тысяч домохозяек пришли работать на пред­приятия Иркутска, многие стали высококлассными специалистами). Еще в июне 1941-го на предприятиях и в учреждениях города были введены сверхурочные работы, отменялись отпуска, многие на работе и спали. Люди до конца войны жили по сигналам основных оборонных предприятий и ЦЭС. Утром первый (длинный) гудок давался в 7 утра, затем два гудка в 7 часов 30 минут и последний (короткий) – в 7 часов 45 минут, при котором все рабочие и служащие должны были находиться на своих местах. За 15-минутное опоздание грозил срок. Предприятия непрерывного цикла работали двумя 12-часовыми сменами. 

При этом в городе не прекращалась культурная жизнь. Так, в 1943-м прошел «Фестиваль русской музыки», в программу которого включили луч­шие произведения великих мастеров. Силами упомянутого уже Киевского театра оперы и балета были даны два оперных спектакля, четыре симфонических концерта и семь камерных. Просматривая содержание афиш тех лет, можно заметить, что горожан старались поддержать довольно большим количеством фильмов и иных зрелищ легкого, развлекательного характера. Так, например, уже осенью 1941-го в городе прошли гаст­роли Государственного джаз-оркест­ра под руководством Леонида Утесо­ва, в котором участвовала его дочь Эдит. В 1943-м в цирке начались гастроли укротителя бер­берийских тигров. В феврале 1944-го в театральную студию при уже вернувшемся из Черемхова драмтеатре был принят Леонид Гайдай, фильмы которого до сих пор поддерживают очень многих.

Открытые храмы

Иркутск, далеко не достигавший вместе с эвакуированными согражданами и половины от современного своего населения, производил огромное количество самой разнообразной продукции. В городе были сформированы три дивизии, и они уходили во всем выпущенном здесь же обмундировании – вплоть до ремней портупеи. Швейные фабрики шили гимнастерки, плащ-палатки, нижнее белье поставляла фронту трикотажная фабрика, сапоги –кожевенный завод... Даже чаеразвесочная фабрика освоила гороховый концентрат для каш. Только за один воскресник Иркутского университета было заготовлено 15 возов мха-сфагнума как перевязочного материала... Целую книгу займут даже никак не комментируемые списки продукции.

При этом в самом Иркутске нехватка продовольствия стала ощущаться уже к концу лета 1941-го. Дольше всех на прилавках продержались завезенные почему-то до войны в большом количестве и дорогие консервированные крабы, но и те скоро закончились. За хлебом иркутяне занимали очереди, специальные тройки пересчитывали их, выдавая номера. С начала 1942-го в городе стал нарастать голод. От недоедания, при непрерыв­ной работе у многих стали наблюдаться признаки дистрофии. Люди ели очистки, мерзлые овощи, техническое сало, соли­дол, сахарин, в воспоминаниях одного из горожан есть данные об употреблении в пищу крыс. Из-за нехватки мыла медики фиксировали распространение педикулеза, спросом пользовались частые гребни и мазь «Политань». С этого же времени город, как и вся страна, перешел на карточки. Граждан разделили на два списка: работающие в оборонной промышленности, на предприятиях черной и цветной металлургии и электротехнических предприятиях, а также сотрудники других предприятий, служащие и иждивенцы. Каждая категория имела свою норму на продукты, которые колебались от 1200 до 300 граммов. В 1942-м из жизни ушел и до войны не благоденствовавший иркутский летописец Нит Романов, безвозмездно отдавший всю свою жизнь Иркутску.

Промышленные товары распределялись по купонам. На год рабо­чим и инженерно-техническим работникам полагалось 125 купонов, служащим – 100, иждивенцам и детям – 80. За женское платье просили 60, за метр хлопчатобумажной ткани – 15, за пару обуви – 50.

Электроэнергия подавалась жителям во вторую очередь, с долгими перерывами, и население перешло на освещение жилья свечами, «плошками» или «коптилками».

При этом люди много жертвовали для нужд фронта: деньги, продукты, вещи, драгоценности – у кого что было. Еще в период организации госпиталей специальные комиссии проводили сбор белья, полотенец, посуды. За годы войны, кроме прочего, иркутяне направили бойцам 160 вагонов с подарками, которые содержали больше 800 тысяч теплых вещей, бритвенные приборы, кисеты для табака, мундштуки, зажигалки, почтовую бумагу, лыжи, спирт, мясо, сибирские пельмени, масло и многое, многое другое. 

Первое в стране вручение боевой техники от гражданского населения фронтовикам организовали именно иркутяне. При этом молодежь не только собирала деньги, но и построила танковую колонну «Иркутский комсомолец» на авиазаводе, не снижая показателей по самолетам. Работы велись на базе ставшего филиалом предприятия бывшего авторемонтного завода. Там оставались восемь бронекорпусов и задел запчастей, альбомы чертежей на танки БТ-5 и Т-26. Недостающее нашли на складах Забайкальского военного округа, где хранилась поврежденная на Халхин-Голе техника. Эту колонну передали в мае 1942-го, также собранную на средства жителей вторую, одноименную, из тридцати двух Т-34 и двух Т-70, – накануне битвы под Курском. Также были снаряжены колонны танков «Иркутский железнодорожник» (эту надпись на броне позже увидел Берлин), и «Сибиряк», авиационные эскадрильи «Бурят-Монгол», «Учитель», «Байкальский рыбак».

В начале 1941-го в Иркутске прошел пленум городского Совета воинствующих безбожников, пересмотревший принципы работы в связи с закрытием всех культовых учреждений. Но к концу 1945-го в городе снова действовали три православных храма и синагога, на свечном заводе позволили выпускать ладан. Так, богослужения начались в Крестовоздвиженской церкви, сохранившей убранство благодаря, как ни парадоксально, статусу антирелигиозного музея (туда в 30-е даже дополнительно свозили старинные иконы, как экспонаты, которым украдкой молились некоторые посетители учреждения). 9 мая 1945-го храм не смог вместить всех желающих, хотя подверженным религии вели учет. 13 и 15 мая, в Радоницу, здесь прошло всенародное поминовение погибших на поле брани. Священникам пришлось выходить в ограду, чтобы доставить возможность всем собравшимся – а их за эти дни пришло несколько тысяч – помолиться. Люди плакали, теперь уже навсегда прощаясь с родными и близкими.

История сохранила, что в День Победы в Иркутске появились на свет новые жители Валя Кузнецова, Саша Монгари, Вера Кириенко, Вова Якушев, Юра Захаров и Валера Ляхович... В этот день люди не расходились с площади имени Сергея Кирова до позднего вечера, накрывали столы прямо на улицах.

30 июля на украшенном цветами и лозунгами перроне станции Иркутск I собра­лись люди для встречи первого эшелона с демобилизованными. Из темноты, освещая путь фонарями, медленно шел поезд...

А осенью в город следовали первые эшелоны с военнопленными из Маньчжурии, для них строили бараки и создавали зоны на берегу Ушаковки, возле завода имени Куйбышева, в районе пади Каштак, около каменоломен, в Рабочем, в Глазково, в Ленино. Их задействовали, в частности, на объектах строительства и ЖКХ.

А на строительство иркутского трамвая, совершенно мирного объекта после многих военных, иркутяне вышли сами. Летом ежедневно несколько сотен горожан трудились на сооружении пути от Ангарского моста по Сте­пана Разина до улицы Горького.

Наталья Антипина, «Байкальские вести».

На фото: Актриса Майя Булгакова приехала в Иркутск в эвакуацию
с родителями, работавшими на Старокраматорском машиностроительном
заводе, семья жила на улице Рабочего Штаба;

На предприятия Иркутска в 1941-м пришли около 14 тысяч домохозяек;

В окнах этого здания на улице Карла Маркса, 31, появлялись бумажные
полотнища с начертанными на них правительственными телеграммами;

Будущий маршал Георгий Жуков, принявший капитуляцию фашистской
Германии в 1945-м, шестью годами ранее был по пути в Монголию
проездом в Иркутске. Тогда комкор Жуков посетил Иркутский
авиационный завод имени Сталина, который стал прифронтовым
в связи с боями на Халхин-Голе (на фото завод в военные годы);

Первые курсы медсестер запаса Красного Креста и Красного
Полумесяца без отрыва от производства в Иркутске;

Т-26 – танк первой колонны «Иркутский комсомолец»

Продолжение следует.