Иркутск, 1801–1810: острог стал историей, крутой губернатор Трескин, опять землетрясения

В конце XVIII века стены и башни Иркутского острога, пришедшие в полную ветхость, разобрали. Его территорию, на которой оставались каменные приказная изба и Спасская церковь, а также деревянный губернаторский дом и амбары, решили не застраивать. В начале наступившего XIX века городские власти разбили здесь сад, получивший наименование Спасского. Эх, как же все было просто в системе иркутской власти, когда возводился кремль!..

Заочный генерал-губернатор и его протеже

Взошедший на престол в 1801 году сын Павла Александр обратил внимание на, так сказать, неравномерное распределение императорских наместников. В итоге все, а не только некоторые отдаленные пределы страны получили военных губернаторов или генерал-губернаторов как представителей верховной власти над губернаторами гражданскими. Что касается Сибири, то тут в ведение генерал-губернатора перешли Иркутская, Тобольская и Томская губернии, административным «отцом» которой стал Иван Селифонтов (по его предложению ее выделили из Тобольской).

Иван Селифонтов, которого Александр I отправил ревизовать Сибирь для выбора оптимального административного деления, и стал в 1803 году первым ее генерал-губернатором. За плечами Ивана Осиповича были должность вице-губернатора Тобольского наместничества и руководство наместничеством Рязанским. Преемником Селифонтова стал Иван Пестель, отец двух губернаторов, олонецкого (потом владимирского) и херсонского (потом таврического), и казненного в 1826 году главы Южного общества декабристов Павла Пестеля.

С одной стороны, сибирскому наместнику дали вроде бы больше власти, чем другим его коллегам по империи. С другой стороны, полномочия эти не определили четко. Старший Пестель сетовал: «Все части правления были подчинены генерал-губернатору, но с таким ограничением, что он должен был за все и за всех отвечать, не имея ни малейшей власти требовать повиновения от всех отдельных частей тамошнего правления». «С самого введения наместнического образа правления в царствование Екатерины II ни один генерал-губернатор Иркутской губернии не кончил иначе, как лишившись своего места и пробыв много лет под судом», – констатировал Пестель.

При этом Иркутская губерния представляла собой особую, крайне сложную в управлении территорию. По мысли бабки Александра I, все губернии должны были обрести некоторое единообразие за счет равного населения. Но здесь-то 206 107 душ мужского пола (по пятой ревизии 1795 года) были распределены на площади 4,5 миллиона квадратных верст, примерно от современной границы Красноярского края до тихоокеанских берегов!

Это усугублялось тем, что в Иркутске было сильное, привыкшее к самостоятельности купечество, которое чуть что жаловалось в столицу на руководителей губернии и к тому же охотно подбрасывало дров в нередкие конфликты между наместниками и губернаторами. Не радовали посланца императора и многие местные чиновники, погрязшие в коррупции в условиях крайней отдаленности от столицы.

Конечно, в таких условиях деятельный наместник неминуемо попадал в жернова противоречий. Так, например, при Пестеле снижение цены на муку (с 3 рублей до 90 копеек) и говядину (с 10–12 до 2–4 копеек) повлекло падение доходов купцов и тесно связанных с процессом торговли чиновников. Посыпались доносы в Петербург. Генерал-губернатор писал: «Все мои представления, относящиеся ко благу Сибири, были искажены, опровергнуты или оставались без ответа. Министры были недовольны, я видел мою опасность и не мог даже достичь исполнения моего живейшего желания устроить благосостояние Сибири».

Немудрено, что Иван Пестель очень недолго исполнял свои обязанности в Сибири, всего десять месяцев в период 1806–1807 годов, отбыв затем в Петербург, поближе к министрам, откуда управлял территорией долгих 12 лет (и был бесславно снят, не избежав участи предшественников). Уезжая, свои полномочия Иван Борисович фактически передал трем губернаторам, особенно иркутскому, своей правой руке – Николаю Трескину, подчиненному Пестеля еще по Почтовому ведомству. При этом нельзя сказать, что «заочный генерал-губернатор» не знал Сибири, – он путешествовал здесь ранее вплоть до Китая.

«Хозяин Сибири»…

Иркутского гражданского губернатора Николая Трескина историки называют «главным деятелем» в управлении Сибирью в период Ивана Пестеля. Наверное, Николай Иванович – самая противоречивая фигура даже на своеобразном фоне своих предшественников. «Я его, так сказать, образовал к службе и знал его правила, его строгую честность и искреннее благочестие», – аттестовал Трескина патрон. 

Как писал русский журналист второй половины XVIII века Михаил Пыляев, Трескин был замечательно деятелен, работал с раннего утра до глубокой ночи. Иркутск при нем превратился в военное поселение. Люди не знали, когда губернатор спит: его можно было встретить во всякое время дня и ночи, причем там, где не ожидаете. Он гулял в простом платье, заходил в частные дома, замечал все: плохи ли были калачи на базаре, плох ли гороховый кисель, бывший в постах в большом употреблении в Сибири… Трескин даже предпринял попытку изменить русло Иркута, который тек, по мнению губернатора, неверно. Внешний непорядок в облике города возмущал Трескина больше немцев в губернаторском кресле. И он в три года все переломал и переустроил, тем более что работы такой оставалось много и после усилий предшественников. Это была настоящая архитектурная революция.

Губернатор принял решение о выравнивании улиц, осушении и поднятии площадей. Жителей призвали самостоятельно перенести свои постройки, выходящие за красную линию улиц. К тем, кто распоряжение проигнорировал (хотя предупреждали не раз), приняли меры, просто отпилив части домов, выступающие далеко в улицу. На будущее дали указание: «Строить дома свои не токмо по плану города, но и по Высочайше утвержденным фасадам, для чего и должно являться в строительную экспедицию… или к губернскому архитектору, где имеются типовые фасады».

Исправили и казенные, и публичные здания. В городе появились так называемые запасные магазины, предназначенные для ссуды или продажи зерна по приемлемой цене после неурожаев (отсюда название улицы, проложенной вблизи, – Провиантская). Обновили работу Приказа общественного призрения, передав ему больницу с аптекой. Также по проекту выпускника иркутской навигацкой школы, архитектора Антона Лосева в Иркутске в самом начале XVIII века построили первый каменный тюремный замок на все том же нынешнем месте в предместье Рабочем, рядом с уже действовавшим Рабочим домом для знавших ремесла ссыльных. Замок простоял до середины века и был снесен из-за тесноты. В нем отбывали заключение перед каторгой оставленные в живых декабристы – товарищи повешенного Павла Пестеля, сына патрона Николая Трескина…

При Трескине же – по случаю 10-летия восшествия на престол Александра I – в истоке улицы Ланинской (Декабрьских Событий) возвели каменные Московские триумфальные ворота, через которые с 1813 года по конец XIX века проезжали все переправившиеся через Ангару прибывшие в Иркутск путешественники, писатели, ученые, дипломаты... Трескин как бывший сотрудник почтового ведомства вообще уделял много внимания путям сообщения, внеся вклад в реконструкцию Московского тракта. Кстати, в 1803 году у купеческой вдовы Киселевой изъяли дом за невозврат ссуды, и Антону Лосеву поручили перестроить его для нужд почтовой конторы, на что он потратил немало нервов. Здание сохранилось, находится на улице Степана Разина (бывшей Почтамтской), 23, там и сейчас почтовое отделение. Иркутская почтовая контора со штатом из 14 человек (почтмейстер, помощник, бухгалтер, сторож и 10 почтальонов из казаков) учреждена 5 мая 1805 года.

Из полиции в короткий срок были уволены запятнавшие себя сотрудники, а приняты «надежные офицеры». Хотя Трескин ходил по городу один, полицейские тенью следовали за ним и являлись куда нужно. «И во всей Иркутской губернии не было ни грабежей, ни воровства. Рассказывали, что всякий проезжий, забывший в доме крестьянина какую-нибудь вещь, непременно был догоняем и получал забытое. Дороги и мосты были превосходны, деревни чисты, крестьяне зажиточны… Трескин и законы были синонимы». При нем же приняли положение «О содержании пожарной части в губернском городе Иркутске», положившее начало организации профессиональной пожарной охраны Восточной Сибири и Дальнего Востока.

…и махровый взяточник

В Иркутск Николай Иванович прибыл с уже определенной миссией – укоротить силу купечества. Справедливости ради надо сказать, что чиновная власть перешла в такое наступление на всей территории за Уралом, только в Иркутске борьба была самой драматичной. Трескин совершенно не церемонился с купцами, невзирая на гильдии. Самые влиятельные – первый возглавивший иркутскую думу голова Михаил Сибиряков и Николай Мыльников, также сыгравший заметную роль в иркутском самоуправлении, – отправились в ссылку, которую не пережили. Одного из представителей династии Киселевых Трескин спровадил в дом для умалишенных, непокорного советника по фамилии Корсаков выслал из губернии и предписал от имени генерал-губернатора всем коллегам не дозволять нигде жить дольше трех дней, а за Урал не выпускать. И Корсаков четыре года кружил по Сибири бродягой... 

А ведь сибирские купцы, наживая капиталы, тратили немалую их часть на нужды города. Например, по инициативе и на средства Николая Чупалова в Иркутске построили в 1807 и 1808 годах первую гражданскую больницу на 100 коек и воспитательный дом для детей-подкидышей (на месте Чупаловской больницы позднее на средства Ефима Кузнецова построили новое здание, где сейчас располагается областная детская клиническая больница).

По некоторым отзывам, Трескин имел скорее полицейский и чиновничий, а не государственный ум, стремясь сосредоточить в своих руках всю власть и подмять городскую думу. Управляя огромной губернией, не имел понятия, что такое статистика, терпеть не мог ученых, считая их занятия пустыми.

По праздникам Трескин дозволял целовать свою руку дамам. Из мужчин к этой чести допускались только старшие чины и купцы первой гильдии. Потом все дамы целовали ручки у его супруги и дочерей. Ежедневные приемы у Николая Ивановича начинались ровно в девять утра. У глухой стены прихожей на строго назначенных местах стояли чиновники с бумагами, ни один не смел пошевелиться. Более часа служебный люд, как каменный, ожидал выхода начальника…

Взяток Трескин не брал сам. Их брала жена, в народе Трещиха, имевшая огромное влияние на дела. Губернаторша всегда была в окружении молодых чиновников, которых называла «детками». Подарки уже некуда было девать, и первая леди открыла в гостином дворе лавку для их продажи... Родилась даже легенда, что Трескин вывез из Сибири пуды ассигнаций в замороженных осетрах.

В общем, данные об этом губернаторе, снятом по результатам ревизии преемника Ивана Пестеля Михаила Сперанского, сохранились противоречивые. Так, Николай Иванович сохранил теплые отношения с сыновьями сосланного его же усилиями купца Сибирякова Александром и Ксенофонтом, даже оставив последнему деньги как поручителю после своего отъезда из губернии: «В добром расположении ко мне Ксенофонта Михайловича я и с сей стороны не сомневаюсь».

В любом случае, иркутский губернатор Трескин за свое правление в Иркутске с 1806 по 1819 год в историю войти сумел, в отличие, например, от своего аморфного предшественника в период 1798–1802 годов, Алексея Толстого, прозванного в народе «пустой головой»… Кстати, при Иване Селифонтове в Иркутске сменилось шесть гражданских губернаторов.

Четверть века во главе епархии

Всю эту череду смен в мирской власти в губернии с 1789 по 1814 год наблюдал епископ Иркутский и Нерчинский Вениамин Багрянский. Кстати, ему некоторые источники приписывают идею и анонимное участие в строительстве совместно с Николаем Чупаловым первой гражданской больницы в Иркутске.

В управление Багрянского в губернии начали создаваться специальные богадельни для пожилых священнослужителей, их вдов и сирот. Хотя соответствующий указ Синода охватывал лишь городское и соборное духовенство, предполагая к тому же очень скудное финансирование, усилиями Багрянского в систему включили и сельское духовенство, а также светских лиц разных сословий. В 1801-м Вениамин помогал губернским властям с комплектованием недостающего штата чиновников, мобилизовав туда семинаристов и выходцев из семей священников. Боролся с пороками в среде духовенства, лишив сана пять человек за пьянство и прочие непотребства. Понятно, что на деятельного архиерея поступали жалобы, что усугубилось конфликтом с губернатором Трескиным, который хотел подчинить себе и духовную власть.

Не было, как и всегда, спокойствия и в природе. Сейчас многие беспокоятся насчет вроде как участившихся землетрясений, а они, как уже отмечалось, всегда тревожили население Иркутска. Так, в нынешнее десятилетие летописи зафиксировали их в 1801, 1804, 1805, в 1806, 1808, 1809-м – сильные, причем в 1806-м дважды за несколько часов, а в 1806 и 1808 году с сильным подземным гулом. Было даже замечено что-то вроде НЛО: 6 июля 1801-го яркая звезда появилась под верхним рогом луны, закатившись вместе с нею…

Наталья Антипина, «Байкальские вести»

На фото: Иван Пестель;

 Николай Трескин;

Вениамин Багрянский

Продолжение следует.