Иркутск, 1791–1800: ссылка Радищева, зять Шелихова – герой рок-оперы, первый «минздрав»

После смерти Екатерины II принялся за свои реформы ее сын Павел I, взошедший на престол в возрасте 42 лет. Уже через месяц после этого события – в декабре 1796-го – Иркутское наместничество переименовали обратно в Иркутскую губернию. А Колыванское губернаторство, которое также подчинялось иркутскому генерал-губернатору, восстанавливать не стали. Его территорию поделили между Иркутской и Тобольской губерниями.

При этом во многих территориях страны губернаторы снова стали не просто администраторами, хозяйственниками, а полноправными начальниками своих земель – там убрали должности генерал-губернаторов как полномочных представителей императора. Но в некоторых центральных губерниях и на окраинах страны эта двойная система сохранилась. Так, в Иркутск стали назначать военных губернаторов (то есть по-екатеринински – генерал-губернаторов), при этом оставалась и должность губернатора. Полномочия первых лежали преимущественно в политической плоскости, на вторых возлагались более «приземленные», сугубо административные функции. Конечно, эта двойственность порождала неясность в системе управления, и кто из чиновников кому подчиняется, было порой непонятно и самим первым лицам территории…

Радищев как критик сибирских крестьян

В 1791 году в Иркутск прибыл вместе с семейством известный сейчас каждому школьнику политический ссыльный Александр Радищев, автор «Путешествия из Петербурга в Москву», обличающего крепостничество и самодержавие. В Сибири этого опасного политического преступника, которого едва не казнила разгневанная вольнодумной книгой императрица, оценили, как обычно, по-своему – приехал грамотный, интересный человек! Александра Николаевича тут же принял сам генерал-губернатор Иван Пиль и имел с ним теплую беседу. Кроме того, Радищев официально встречался с чиновником, откомандированным в Иркутскую губернию для решения проблемы опять прерванной в Кяхте торговли с Китаем, и с купцом Григорием Шелиховым, для грандиозных проектов которого кровно важны были хорошие отношения с имперской властью… Занимался в библиотеке Главного народного училища, где, на минуточку, его могли видеть дети чиновников.

Если переложить эту ситуацию в современные условия, то через пару веков цивилизации она звучит для нас дико. Нуте-ка, если б сейчас в Иркутск прибыл известный оппозиционер и его наперебой принялась бы привечать элита города и региона? Да и вообще, может ли сейчас глава столичной таможни (а именно эту должность занимал Радищев на момент выхода своей главной книги) осознанно пойти на вопиющее своей оппозиционностью сочинительство?  Ведь масштаб вольнодумства был понятен любому грамотному человеку. Недаром названное творение главного петербургского таможенника отказались издавать все хозяева печатных станков, и он выпустил в свет тираж из 650 экземпляров собственными силами, устроив типографию дома.

…В 1792 году Радищева доставили в Илимск, где начались тяготы ссылки. Ну как тяготы: он выписал из Центральной России инструменты и книги, развернул строительство большого дома, обзавелся хозяйством, начал врачевать местных жителей. Лишения были в основном морального характера. Александра Николаевича раздражало, что недалекие местные чиновники никак не могли взять в толк, что в ссылку можно отправить за какую-то книжку. А потому считали Радищева обыкновенным взяточником. В своей корреспонденции он называет уездных управленцев «грубыми людишками» и «отбросами общества», да и от сибирских крестьян он был не в восторге: «Местный житель любит лукавить и обманывает сколько может даже в тех случаях, когда правильно понятая выгода заставила бы его предпочесть честное отношение».

В ссылке писатель пробыл шесть лет и был возвращен оттуда Павлом. Многие думают, что уж тогда-то вольнодумные воззрения отца сказывались негативно и на детях. Нет, к примеру, рожденный в Илимске младший сын Радищева Афанасий стал подольским, витебским и ковенским губернатором и, между прочим, сохранил на госслужбе передовые воззрения. Однажды Николай I собрал сведения, кто из губернаторов не берет взяток. Оказалось, двое: Афанасий Радищев и киевский глава Иван Фундуклей. Царь прокомментировал эти данные: мол, что не берет взяток Фундуклей – он очень богат, а если не берет Радищев, значит, чересчур уж честен…

«Где ты святого найдешь одного, который пойдет в десант?»

Эта фраза из баллады одного из основателей жанра авторской песни Михаила Анчарова в полной мере подходит к любому человеку, который шел в авангарде развития России вширь. «Российский Колумб» Григорий Шелихов – из числа самых известных представителей этого авангарда (его фамилию также писали через второе «е», современного единообразия в то время в языке еще не было).

…Фактически присоединивший к владениям России Алеутские острова и Аляску купец Григорий Шелихов умер в 1795 году, на 46-м году жизни (но в источниках дата рождения разнится). Через пять лет вдова Григория Ивановича, выражаясь современным языком, первая известная иркутская бизнес-леди Наталья Шелихова, поставила на могиле супруга на территории Знаменского монастыря пирамидальный монумент из белого уральского мрамора, по-купечески передав значимость памяти выбитой надписью «Стоит все на все 11 760 рублей» (цена строительства целого каменного здания в городе). В иркутской истории бесследно затерялись захоронения многих легендарных ее действующих лиц, но только не это…

Все главные в своей жизни и важные в истории страны дела Григорий Иванович сумел уместить в два десятка лет, приехав из Курска в Иркутск в 26-летнем возрасте без большого капитала, но с планами заняться пушным промыслом. Да не просто промыслом, а с господдержкой: дело-то в новых землях державное! В качестве ключевых финансовых событий в биографии Шелихова называют партнерство с земляком, крупным винным откупщиком Иваном Голиковым и женитьбу на внучке богатого сибирского купца-старовера Никифора Трапезникова (по одной из версий). Но все-таки главными факторами успеха были ум, энергия, воля, организаторский талант, чутье, умение Григория Ивановича налаживать связи и – жестокость и властолюбие (уже упомянутый Радищев, кстати, именовал его «царьком»).

Сейчас уже никто точно не скажет, какие реальные факты лежат в основе трагической стороны взаимоотношений русских колонизаторов с местными жителями Северной Америки (количество жертв среди населения в тот период, по разным источникам, – от 150 до 2500 человек). Ясно одно: там Шелихов поступал как купец, представитель XVIII столетия, который сам мог в любую минуту сгинуть на чужбине вместе с товарищами. Собственно говоря, и на родине расслабляться не приходилось. Не стеснялись в методах и коллеги-конкуренты (как и сам Григорий Иванович). Пытались урвать что удастся и власть имущие – как-то Шелихов рассвирепел и избил очередного чиновничьего родственника, вымогавшего взятку...

Тем более невозможно ответить на вопрос: добился бы Григорий Шелихов своих целей, будучи другим человеком? И ведь его стратегические планы совпадали с интересами России. И судьба посылала ему удивительно подходящих для реализации этих планов людей. Даже жена Наталья, на момент знакомства с Григорием 13-летняя (!) вдова, оказалась совершенно ему под стать и после смерти супруга сумела продолжить его дело. А так помогавшие делу Шелихова его зятья, одним из которых был тот самый Николай Резанов из оперы «”Юнона” и “Авось”», блестяще сыгранный Николаем Караченцовым? Да, задолго до знакомства с дочкой коменданта испанской крепости в Калифорнии Кончитой 31-летний Резанов женился на 15-летней Анне Шелиховой, которая умерла вскоре после вторых родов. Многие изучавшие эту историю люди считают именно ее настоящей любовью дипломата, после которой он вряд ли мог думать о чем-то ином, кроме интересов Отечества.

Но если без эмоциональной составляющей, то завистники говорили, что если бы у Григория Ивановича были еще дочери, то для их мужей не хватило бы Русской Америки...

Правителей хватает – мало врачей

Неожиданная смерть Григория Шелихова в расцвете сил, как и многие события его жизни, породила самые разные слухи. А медицина того времени не могла ответить на множество вопросов. Хотя Иркутск стал первым городом в Сибири, в который, согласно указу 1737 года, был назначен городовой лекарь. Иоганн Ваксман, служивший с 1742 по 1767 год, лечил только верхушку губернского общества.

В 1798 году открылась Иркутская врачебная управа – медицинское дело во всей Иркутской губернии перешло в ее ведение. Три врача, входивших в состав управы, – инспектор, оператор и акушер – фактически стали первыми медицинскими чиновниками. Некоторые из них учились в лучших университетах Европы, но главной проблемой-то была катастрофическая нехватка специалистов. Так, только в Иркутске в начале десятилетия, то есть в 1791 году, жили свыше 9,5 тыс. человек (в городе было более 1,5 тыс. жилых домов, два гостиных двора, каменный и деревянный, с 467 лавками, еще 67 лавок на Хлебном рынке и 36 в мясных рядах, шесть казенных магазинов). Мы рассказывали о пришедшем в Иркутск деле вакцинации, но все равно медицинские услуги были малодоступны горожанам, не говоря уж об остальной губернии.

Поэтому, согласно особому Указу Сената уже в 1814 году, в Сибири позволили привлекать на службу по специальности «ссыльных медицинского звания людей». Им только не разрешалось «освидетельствование в тех случаях, когда показание врача должно служить основанием для разрешения дел». Даже в конце XIX века в Иркутске было всего 30 врачей (в это число не входили военные). Количество больниц также росло медленно. В 1822-м по всей губернии их имелось семь (но, опять же, не считая военных лазаретов).

А вот правителей, с учетом двойственности высшей власти в губернии, по потребности хватало, и в некоторых источниках наблюдается натуральная путаница с просто губернаторами и с теми, у кого были функции наместников. В рассматриваемый период источники более подробно говорят о последних. Так, сменивший Ивана Якоби генерал-губернатор Иван Пиль, по случаю прибытия которого в Иркутске специально построили первую за Уралом триумфальную арку, вошел в положение населения после неурожая 1792-го. Иван Алферьевич распорядился не поднимать цены выше 25 копеек за пуд ржаной муки. Некоторые купцы придерживали хлеб, но Пиль заставлял их вывозить его на рынок.

О наместнике Людвиге Нагеле тоже отзывались как о человеке деятельном, который заботился о благоустройстве города. При нем кожевенные и мыловаренные заводчики начали переносить свои опасные пожарами производства за Ушаковку, было определено, что главные улицы должны быть 12 саженей шириной (примерно 25 метров), а прочие – 8 (около 17 метров). Нагель предложил иркутскому купечеству после смерти Шелихова составить единый проект, о чем писал в правительство. И Российско-Американская компания из двадцати пайщиков, большинство которых составляли иркутские купцы, была учреждена. Пусть Аляски сейчас нет в составе России, но это неординарное предприятие под императорским покровительством внесло вклад в освоение и развитие Дальнего Востока, в частности в решение зревшего почти 200 лет амурского вопроса.

Борис Леццано, боровшийся со злоупотреблениями и монополизмом купеческой верхушки, нажил в городе много врагов. Он был «гордый, надменный и сух в обращении, но честен, добр и бескорыстен». Много сделал для порядка в губернии, облегчения участи ссыльных. Открыл в Иркутске ремесленный дом за Ушаковкой, в который направлялись ссыльные, знающие ремесла, – вокруг стала формироваться Ремесленная слобода, ныне предместье Рабочее. Под его наблюдением была завершена постройка Кругобайкальского тракта, улучшено судоходное сообщение через Байкал. Из-за жалоб попал под суд, но был оправдан…

Наталья Антипина, «Байкальские вести»

На фото: В честь купца Григория Шелихова назвали город,
поскольку и город может быть первопроходцем (в данном
случае – алюминиевой промышленности Восточной Сибири).
Вариант написания выбрали через второе «е»;

Могила Григория Шелихова в ограде Знаменской церкви
в Иркутске;

Борис Леццано

Продолжение следует.