Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Комдив Иван Грязнов

04 апреля, 2022

Впервые эту фамилию мне довелось услышать от деда, Федора Белоногова, когда я еще студентом навещал его в деревеньке Заводчик, Артинского района, Свердловской области. Заводчик располагался рядом с Поташкой, где проживал другой мой дед, Михаил Козулин. В их семьях проходило в военные годы мое дошкольное детство. Поташка значится местом моего рождения, хотя фактически я родился в Рабочем поселке Уралмашзавода города Свердловска. Оба деда были участниками крупнейших исторических событий двадцатого века – Первой мировой и Гражданской войн, колхозного строительства, где они по двадцать с лишним лет председательствовали в ряде местных колхозов.

1ь.jpg

– Тятя, скажи, как воевал Чапаев? – спросил я тогда Федора Яковлевича о легендарном герое Гражданской войны. Тятей звал его по принятому с малолетства обращению.

– Воевал, как и все воевали. Ничо особо о нем не скажу, хоть двадцать пятая дивизия Чапаева одно время была соседней с нашей. Да наш Ванька Грязнов воевал никак не хуже.

– А кто такой Грязнов? – подивился я новому герою Гражданской войны.

– Дак из Михайловки он, Кенсорина сын. Совсем молодой был, лет двадцати, а уж комбриг. Я и был в его бригаде артиллеристом, когда Колчака гнали по Сибири до самого Иркутска. А после о нем ничо не слыхал, видать, погиб в войне с Германией…

Между тем заслуги Василия Ивановича Чапаева исторически неоспоримы. Он осуществил ряд успешных операций на фронтах Гражданской войны. Взять хотя бы совместную операцию двух дивизий, двадцать пятой чапаевской и двадцать шестой, которой командовал Генрих Эйхе, когда они, составив Южную группу войск, совершили глубокий прорыв Западной армии Колчака и в начале мая 1919 года заняли Бугульму и Бугуруслан. Летом того года 26-я дивизия прославилась дерзким рейдом по глубокому тылу белых армий, взятием Златоуста и последующей победой над корпусом генерала Войцеховского.

В 1967 году Иркутский горисполком принял решение о присвоении одной из улиц имени Грязнова. Начало ей было положено в 1726 году, когда для обороны города от китайских отрядов, вышедших к Саянам, в Иркутске была сооружена деревянная защитная стена с бойницами, Палисад, высотой в семь метров и протяженностью от Ангары до Ушаковки. На защиту города прибыл полк русской армии, который разместили за Палисадом, и в результате образовалась Солдатская слобода из шести Солдатских улиц, с первой по шестую. Со временем опасность китайского вторжения миновала, и вместо снесенного Палисада протянулась улица Большая, нынче – Карла Маркса, а от нее, упираясь гребенкой в Иерусалимскую гору, уходили шесть Солдатских улиц, ставших после 1917 года Красноармейскими. Еще позднее каждая из них получила свое название. Улицы военачальников Лапина (бывшая Красноармейская № 2) и Грязнова (бывшая Красноармейская № 3) расположились по соседству. Тому и другому приходилось возглавлять Тридцатую дивизию и Пятую армию.

Улица Грязнова – одна из немногих, что до наших дней сберегла облик деревянного зодчества и печать прошлых времен. Она не похожа на другие, в ней больше старого, нежели нового, – флигеля, глухие ворота, подвальные окошки, выглядывающие из земли, тем она и очаровывает любителей старины. Почерневшие бревенчатые стены строго смотрят на прохожих, привлекая взоры незатейливой простотой. Ажурная резьба и небесно-голубые наличники вызывают у людей душевную теплоту восприятия. Облагороженные дома выглядят омолодившимися памятниками старины, подсказывая власть имущим не забывать об обновлении и восстановлении соседних вековых строений.

Итак, отправной точкой статьи стал Михайловск, Нижнесергинского района, находившийся в каких-то двадцати километрах от моей родной Поташки. По природным достопримечательностям то местечко настолько живописное, что заслуженно прозвано Уральской Швейцарией. Над поселением высится гора Любви, круто скалистая с одной стороны, а с другой – пологая, с завораживающим видом на долину, где сливаются три реки с чистейшими водами. По их берегам – фасады скальных утесов, проемы гротов и пещер, карстовые образования с рисунками древнего человека. Все это великолепие обрамлено прудом, созданным в 1805 году при Михайловском железоделательным заводе.

В этом благословенном краю в семье мелкого торговца родился Ваня Грязнов. Он рос непоседой, пропадая днями на речке Серга, окончил в Артях приходскую школу, схватывая уроки на лету и числясь первым учеником. После школы Иван выбрал для себя вполне мирную профессию, получив образование в торговой школе (Екатеринбург) и в коммерческом училище (Казань). Молодой коммерсант устроился было на работу в кооперации, но его благие намерения в разгаре Первой мировой войны перечеркнула мобилизация. Началась переквалификация на военный лад в учебной команде пехоты (город Уфа) и в школе прапорщиков (Татарстан).

С 1917 года младший ротный офицер Грязнов получал навыки ведения боевых действий в окопах русско-германского фронта, пока в армейские распорядки не ворвалась стихия Февральской буржуазно-демократической революции, подкрепленная большевистской пораженческой агитацией. В армии начались брожения, разложение, хаос и выборы. Над офицерами устраивались самосуды, а прапорщика Грязнова, в котором видели выразителя солдатских интересов, избрали в состав полкового солдатского комитета. Следом за Февральской грянула Октябрьская революция, а царский офицер Грязнов был избран командиром роты. Так коммерсант стал профессиональным военным.

В начале 1918 года Грязнов был демобилизован, вернулся на родину и работал в местном исполкоме, налаживая мирную жизнь односельчан. К тому времени его отец тоже продвинулся по революционной служебной лестнице, заняв пост председателя Красноуфимского уездного ревкома, но в их судьбы вмешались роковые события. В Поволжье восстал Чехословацкий корпус пленных военнослужащих, запустивших пламя ожесточенной Гражданской войны по всей республике. На Урале непокорство советской власти охватило крестьянские слои. Иван Грязнов был схвачен «прокулацкими элементами» и доставлен «на суд» в поташкинскую волость, где был зверски избит батогами.

Вызванный на место расправы фельдшер констатировал смерть; в Красноуфимск ушли сообщения о гибели Грязнова от увечий и о захоронении. Однако жизнь еще теплилась в изувеченном теле. Ливень «освежил» избитого до полусмерти советского работника, а в наступившей темноте местные жители доставили его в двухэтажное белокаменное здание больницы, издали видное на пригорке Поташки. Но не в больничной палате, а в подвале отдельно стоявшего тифозного барака, который стороной обходили белые, разместили «красного клиента». Три недели действовал подпольный лазарет, где тот же фельдшер да Иванова сестренка Настенка выхаживали его до прихода Артинского рабочего отряда, восстановившего на время местную советскую власть. Иван Грязнов, получивший в Поташке жестокую классовую закалку на всю оставшуюся жизнь, выжил и вступил в Красную армию. Другие пути ему были заказаны. Он, паренек в возрасте двадцати одного года, но повзрослевший в испытаниях на десяток лет, тут же получил в командование Первый Красноуфимский революционный полк.

События развивались стремительно – за месяц, как за год. В июле белочехи захватили Екатеринбург, активизировались белогвардейские части, а Красная армия еще только формировалась. В августе 1918-го Грязнов – командующий отрядами Манчажского направления. Село Манчаж входило в Артинский городской округ, где народная молва широко разнесла весть о стойком земляке, сыне Кенсорина Грязнова, собирающем полки Красной армии. В них стекались добровольцы из окружающих сел, в том числе из Поташки, а среди них – Михаил Козулин и Федор Белоногов. Позже мои деды оказались по разные стороны классовых баррикад. Белоногов, дед по отцовой линии, был последовательным и убежденным красноармейцем и состоял в артиллерийских расчетах, считавшихся элитой армией.

А вот с Михаилом Козулином, дедом по матушке, в запутанной гражданской войне случились такие злоключения, что мама не горюй. В боях на реке Уфе красноармеец Козулин был ранен, демобилизован и вернулся в Поташку, где в семействе подрастали детишки – Нюра, Василий и Рая. Когда же власть в очередной раз переменилась, белые призвали его в свои ряды, хотя пробитая пулей кисть правой руки была похожа на клешню. Так и случилось, что красный дед гнал белого от Урала до Байкала.

Под Кунгуром части Грязнова вели тяжелые бои в круговой обороне, пока на помощь не подоспела группировка красных казачьих отрядов Василия Блюхера, пробившаяся на средний Урал из оренбургских степей. Месяц спустя, в сентябре 1918 года, Иван Грязнов был назначен командиром Красноуфимской бригады, входившей в состав Четвертой Уральской дивизии под командованием Блюхера, будущего маршала Советского Союза. Уже в ноябре эта дивизия была переименована в Тридцатую стрелковую дивизию, известную иркутянам по улице ее имени.

Затяжные бои продолжались всю наступившую зиму; Пермь, Красноуфимск и другие города переходили из рук в руки, пока в мае 1919 года войска Фрунзе не начали наступление на Восточном фронте. Развивая успех общего наступления, Тридцатая дивизия под Томском разбила несколько колчаковских дивизий. В составе бригады Грязнова действовал кавалерийский дивизион Константина Рокоссовского, отличившийся в боях на Ишиме. Отряд его конников ворвался в село Вакоринское, захватив артиллерийскую батарею, а на станции Караульная разбил штаб Омской группы колчаковцев, где Рокоссовский лично зарубил генерала Воскресенского, получив от него пулю в ответ. За действия на Ишимской равнине будущий маршал был представлен Грязновым к ордену Красного Знамени.

В ноябре 1919-го 30-я дивизия вошла в Омск, столицу Верховного правителя России Колчака, и здесь же влилась в состав Пятой Армии командующего Михаила Тухачевского. В Новониколаевской операции (под Новосибирском) командование Пятой Армией на короткое время принял Генрих Эйхе, а командиром Тридцатой дивизии стал Альберт Лапин, впоследствии крупный военный деятель, кавалер четырех орденов Красного Знамени.

В решающих сражениях под Ачинском Белая армия была разбита. Мало было колчаковским войскам военных поражений, так их еще и настиг досадный конфуз. Узнав о захвате командного пункта генерала Пепеляева, Грязнов срочно прибыл на него, приказав телеграфистам от имени генерала передать приказы командирам трех белогвардейских группировок выйти на позиции, где их поджидали красноармейские части. В плен были взяты двенадцать тысяч «беляков».

2ь.jpg

В начале января 1920 года Колчак сложил с себя полномочия Верховного правителя. В феврале на станции Куйтун чехи подписали условия перемирия и согласились передать Советскому правительству золотой запас России, захваченный ими у Колчака, что и было сделано в Черемхове. Иначе железнодорожные рабочие пригрозили разобрать рельсы, отрезав чехам путь во Владивосток. Там же Колчак был передан Политсовету. Остатки белогвардейских войск Каппеля ушли за Байкал. В их рядах находился мой «белый» дед, Михаил Козулин, примкнувший в Забайкалье к казачьим частям атамана Семенова. Со временем семеновцы перебрались в Маньчжурию, а Козулин, рискуя подпасть под скорый суд советской власти, подался на Урал.

Седьмого марта 1920 года 30-я дивизия через ледяную Триумфальную арку вошла в празднично убранный Иркутск, где власть еще до прихода Красной армии мирным путем перешла к большевикам. Где-то в красноармейских рядах шел Федор Белоногов, а во главе полков на буланом коне гарцевал комдив Грязнов. Митинг в честь освобождения города открыл председатель Иркутского ревкома Александр Ширямов. Сегодня улица его имени протянулась вдоль аэропорта. Альберт Лапин представил Грязнова членам ревкома как начальника Тридцатой дивизии и Иркутского гарнизона.

Прямо с парада начальник гарнизона пришпорил коня в направлении станции Иркутск-I, в тупике которой стоял золотой эшелон. Вопрос важнее важного, ведь он касался богатства, собранного Россией не за один век. Грязнов на месте распорядился усилить охрану пулеметной командой Верхнеуральского полка.

Между тем история золотого запаса Российской империи напоминает детектив, затянувшийся до наших дней. В начавшейся Первой мировой войне царское правительство вывезло ценности крупнейших банков в Казань, посчитав ее наиболее надежным и безопасным местом хранения. Но события показали, что такового места на огромных российских пространствах не существовало, слишком много имелось охотников до международного эквивалента общественного труда.

Советское правительство сохранило прежним место ответственного хранения царского наследия, но летом 1918 года советская Казань пала, и эшелон, двадцать восемь вагонов которого были наполнены баснословными ценностями, пустился в блуждания по железнодорожным магистралям – Казань, Уфа, Самара и, наконец, Омск под управлением Колчака. Политический вес Верховного правителя резко подскочил. В столицу белого движения, словно стая ворон, слетелись «полномочные представители» больших и малых стран, нацелившихся на куски богатого русского пирога.

Французский генерал Жанен, выдвинутый Антантой на пост командующего Сибирской белой армией, затребовал перевести российское золото под контроль союзников, на что последовало твердое решение Колчака: «Золото скорее оставлю большевикам, чем передам его союзникам». Отдадим должное царскому адмиралу, для которого национальные интересы были выше классовых. В командовании Белой армией французу также было отказано. Ущемленный в притязаниях, Жанен дождался своего часа и приказал чехам сдать Колчака местным властям на верную смерть.

Значительная часть золотого запаса была истрачена на содержание Белой армии. К тому же при осмотре эшелона в Иркутске было обнаружено вскрытие одного из вагонов, из которого исчезли тринадцать ящиков ценного груза. Причины пропажи, в которой подозревался чешский след, не были установлены, но эта кража и другие мифы о золоте Колчака до сих пор не дают покоя писателям и кладоискателям. Нет-нет да подводные экспедиции снова исследуют дно Байкала в поисках исчезнувшего золота. После пересчета ценностей золотой эшелон под усиленной охраной был отправлен в Москву. Начальник охраны эшелона, командир 3-го батальона 262-го Красноуфимского полка Н.П. Паначев, свои последние годы проживал в районном центре Арти.

В сентябре 1920 года было принято решение о переброске 30-й дивизии в Крым на борьбу с бароном Врангелем. В те дни жители Иркутска собрались на митинг, чтобы поддержать ходатайство о присвоении дивизии наименования «Иркутская». Штурм Перекопа, названного французскими инженерами «Крымским Верденом», седьмого ноября начала Шестая армия Августа Корка. Ее полки, преодолевая гнилые заливы и непролазную грязь Сиваша, с боями вышли на Литовский полуостров, дивизия Блюхера после четырех атак взяла Турецкий вал, имеющий высоту десять метров, но ворота в Крым оставались закрытыми.

Тридцатой дивизии, не имевшей тяжелой артиллерии и понтонных средств переправы, было приказано стоять до 13 ноября, но комдив почувствовал решающий момент атаки и в нарушение приказа Фрунзе под предлогом проведения «глубокой разведки» в ночь на 11 ноября прорвал белогвардейские цепи и в тяжелых боях удерживал отвоеванный плацдарм. Чонгарский пролив дивизия преодолевала с помощью бревенчатых связок. Уральские полки устояли, хотя в батальонах оставалось не более ста бойцов, а с успешным продвижением армии Корка части Грязнова вышли на Джанкой, где размещался штаб Врангеля. Ценой десяти тысяч павших красноармейцев Крым был взят.

В представлении на награждение Грязнова орденом Красного Знамени говорилось: «За выдающуюся храбрость, мужество и умелое руководство дивизией, проявленное им во всех боях и в особенности в бою 11 ноября 1920 года при овладении сильно укрепленных Чонгарской и Сивашской переправ на Крымский полуостров». Так воевал Иван Грязнов, сын Кенсорина, мелкого лавочника из села Михайловского.

Гражданская война раскидала по враждебным лагерям классы, сословия, семьи и родственников. На то она и гражданская.

… Они столкнулись лицом к лицу где-то на сибирских просторах в разгаре ожесточенной штыковой схватки красных и белых отрядов.

– Федор! Ты!?

Федор Белоногов оторопело бросил взгляд на белогвардейца, замерев на мгновенье в яростном бою. Точно! Он, младший брательник, с которым вместе росли, забавлялись детскими играми, спали на полатях под одним одеялом…

– Разбегаемся! Ты меня не видел, и я тебя не видел! – на правах старшего распорядился Федор, и разбежались братья, чтобы не всадить ненароком острый штык в братово тело.

Михаил Козулин уже в мирное время тайком пробирался из Забайкалья на Урал. На Новониколаевском вокзале судьба непредсказуемо свела его с родным братом, состоявшим в Красной армии в большом чине. Он и выдал бывшему беляку поддельную справку о том, что ее обладатель является демобилизованным красноармейцем по случаю ранения, и это в основном соответствовало действительности. Так Козулину удалось скрыть белое прошлое и даже долгие годы возглавлять колхоз в Поташке. А через десяток лет моих дедов, бывших красноармейца и белогвардейца, породнили дети, Дмитрий Белоногов и Раиса Козулина, скрепившие обручальными кольцами союз любящих сердец. Медленно, но верно, из поколения в поколение, уходят из людского сознания идейные разногласия, складывается и крепнет национальное единение, благодаря которому стояла и стоит тысячелетняя Россия.

Четыре года Гражданской войны стали для России временем тяжелейших испытаний, когда в братоубийственной войне общие демографические потери, включая убитых, умерших от голода и болезней, по разным оценкам, составили около десяти миллионов крепких духом, верных своему долгу и лучших представителей нации. Другие исследователи называют цифру до семнадцати миллионов человек. Россия понесла невосполнимую утрату самых стойких своих бойцов, какие бы убеждения они ни отстаивали, и лишилась той могучей людской энергии, с которой она ворвалась в двадцатый век.

С 1922 по 1930 год Грязнов – командир ряда корпусов в Запорожье, Иркутске, Смоленске, Житомире, Одессе. На высоких должностях он не утратил свои лучшие человеческие качества. Из выпускной характеристики курсов Военной академии имени Фрунзе: «Активность, инициатива, быстрота действий, тактичность и корректное отношение к товарищам – все перечисленные качества т. Грязнова являются отличительными чертами этого богато одаренного корпусного командира».

В начале тридцатых годов Грязнов закономерно поднялся на новую служебную ступень, получив должность заместителя начальника Управления механизации и моторизации Красной армии. Главным разработчиком теории танковой войны был Михаил Тухачевский, яркий герой Гражданской войны, возглавлявший войска по разгрому Колчака и Деникина. Следом за ним поднималась плеяда молодых, грамотных военачальников – Уборевич, Корк, Якир, Лапин, Грязнов и другие, имевшие новое представление о предстоящих сражениях. Об этом гласила выписка из аттестационного листа уральского самородка: «Тов. Грязнов весьма способный, культурный и растущий боевой командир…  Обладает сильной волей. С исключительным упорством и энергией работал по вопросам оперативного и тактического применения механизированных и танковых соединений…»

В 1933 году «растущий боевой командир» был назначен командующим Забайкальской группой войск, в июле 1937 года – командующим Среднеазиатским военным округом, но в августе того же года арестован. По показаниям командарма Михаила Великанова, Грязнов категорически отрицал предъявленное ему обвинение в военно-фашистском заговоре.  Допросы с избиениями и пытками продолжались год. В 1918 году его избивали враги, а двадцать лет спустя добивали свои. Ивану Грязнову стало ясно, что спасения ждать не приходится. Или избиения до смерти, что он уже испытал в уральской волости Поташка, или признание в измене Родине, что каралось расстрелом. Выбор не богат.

Так уже было в тридцать седьмом, когда расстреляли восемь «заговорщиков» из высшего командного состава Красной армии во главе с маршалом Тухачевским. Авторитет Тухачевского в армии был настолько высок, что затмевал величие вождя. К тому же он открыто обвинял наркома обороны Клима Ворошилова в профессиональной непригодности. Такие режиму были не нужны. Та же участь постигла пятьдесят восемь командиров корпусов из шестидесяти двух. Всего было репрессировано две трети высшего командного состава армии, которая накануне Великой Отечественной войны оказалась обезглавленной. Пришла очередь по злой воле на сорок первом году жизни сложить голову и ему, Ивану Грязнову, члену ВКП (б) с 1918 года. Он был осужден 29 июля 1938 года и тем же днем расстрелян на печально знаменитом расстрельном полигоне Коммунарка. Реабилитирован в 1956 году. Его короткая и героическая жизнь описана в книге Д.Г. Алексеева «Начдив Иван Грязнов» (Свердловск, 1968).

Рожденная на Урале, прошедшая в боях до Иркутска и давшая в годы Великой Отечественной войны двадцать пять Героев Советского Союза, Тридцатая дивизия гордо называлась Иркутско-Пинской орденов Ленина и Октябрьской революции, трижды Краснознаменной, ордена Суворова мотострелковой дивизией имени Верховного Совета РСФСР. Она прославила себя в годы Великой Отечественной войны, штурмовала Берлин.  Дивизию не случайно называли кузницей генеральских кадров. Три маршала Советского Союза воспитаны в ее рядах – Василий Блюхер, Константин Рокоссовский, Сергей Бирюзов. Сегодня иркутская школа № 76, расположенная на улице Тридцатой Дивизии, именуется в ее честь, в школьных стенах организован уголок-музей этого легендарного воинского соединения. Поэт Михаил Светлов посвятил Тридцатой дивизии проникновенные строки:

От голубых уральских вод
К боям Чонгарской переправы
Прошла дивизия вперед
В пламени и славе.

Память о начдиве Иване Грязнове увековечена в названиях улиц уральских городов Михайловска (Свердловская область), Белорецка (Башкирия) и нашего Иркутска.

3ь.jpg

Александр Ведров, специально для «Байкальских вестей».

На фото: Март 1920 года.
30-я дивизия 5-й армии красных входит в Иркутск;

Улица 3-я Солдатская, ныне Грязнова

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии