Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Всегда с народом

16 июня, 2020

Десять лет назад, 15 июня 2010 года, в Иркутске скончался Юрий Ножиков – первый губернатор Иркутской области, избранный всенародно в 1994 году. Наш регион Юрий Абрамович возглавлял девять лет – сначала в качестве председателя исполнительного комитета Иркутского областного Совета народных депутатов (облисполкома; 1988–1991 годы), затем – главы администрации Иркутской области (1991–1994), а с 1994 по 1997 год – губернатора. Это было, без преувеличения, переломное, эпохальное время, и Ножиков, пришедший в государственную власть с должности руководителя гигантского объединения Братскгэсстрой, стал одной из ярчайших звезд того времени. Звезд, чей свет до сих пор освещает дорогу в будущее, и не только для нашего региона. По просьбе «Байкальских вестей» соратники Юрия Ножикова вспоминают об этом человеке.    

1н.jpg

Юрий Курин, заслуженный юрист РФ, в 1990-е годы заместитель Юрия Ножикова по государственно-правовым вопросам: «Он не искал комфортных условий»

– Я помню Юрия Абрамовича как человека с очень сильной волей, но при этом с очень «тонкой кожей» – деликатного, ранимого. Сильная воля в том, чтобы провести и реализовать свои взгляды, а «тонкая кожа» – для того, чтобы чувствовать настроение людей, учитывать их интересы. Областной Совет народных депутатов, а позже Законодательное собрание несколько раз пытались отправить Юрия Абрамовича в отставку и даже были близки к такому решению. Помню одну из таких ситуаций. Сам он на заседании Совета не присутствовал, находился у себя в кабинете. Тогда он очень плохо себя чувствовал, врачи прямо в кабинете делали ему капельницу. Но когда ему сообщили, что обсуждается такой вопрос, он тут же, прервав процедуры, помчался с третьего на пятый этаж, в зал заседаний, буквально через несколько ступенек. Я, будучи моложе его на двадцать с лишним лет, еле успевал за ним. Зашел в зал, попросил слова, вышел на трибуну, выступил очень эмоционально, но в то же время убедительно, по делу. И это вопрос был снят с повестки дня. Вот сила воли, умение концентрироваться даже тогда, когда устал, болен, в плохом настроении.

С другой стороны, о чувствительности. За все время работы с Ножиковым я не помню ни одного случая, чтобы он хотя бы раз проиграл встречу с коллективами предприятий, учреждений, организаций, профсоюзов, хотя бы раз не убедил собравшихся. Не было ни разу, чтобы люди ушли разочарованными. Зайдя в любую аудиторию, он очень быстро, молниеносно понимал, каков настрой, отношение к нему – позитивное, враждебное, равнодушное. Какие вопросы интересуют людей, кто лидер в этой аудитории, от кого можно ждать неприятных вопросов, кого можно быстро обернуть в свои союзники. Умение понять глубинные интересы людей, суметь завоевать их симпатии, убедить их – очень редкое качество, в том числе для региональных руководителей, политиков того времени.

Юрий Абрамович не искал комфортных условий для своей политической и административной работы. В начале 1990 года, когда прошли первые альтернативные выборы, с несколькими кандидатами на одно место, у Ножикова как у председателя облисполкома была возможность выбрать себе любой комфортный округ, без проблем там избраться, чтобы всю кампанию за него провели аппаратные работники. Но он выбрал для себя два абсолютно разных, можно сказать полярных, округа. В областной Совет он баллотировался в одном из самых тяжелых, неблагополучных, депрессивных, консервативных округов периода перестройки – в Тулунском и Куйтунском районах. Ножиков там победил, а затем самоотверженно работал как депутат. Второй округ – по выборам в Верховный совет РСФСР – был противоположным: это Свердловский район Иркутска, включая Академгородок. Тогда здесь преобладали бунтарские, реформаторские, демократические настроения при высоком уровне образования и информированности избирателей.

Тогда мне довелось побывать на встрече с избирателями Свердловского района. Соперником Ножикова был кандидат от бюро обкома КПСС, крупный хозяйственник. Собрались работники автобазы, которая находилась в поселке Энергетиков. Суровая, трудная аудитория, сложные условия работы, присутствовал сплошь рядовой персонал. Сначала выступил соперник Ножикова – респектабельно одет, держится вальяжно, свысока, говорит о том, как много сделал его трест, сколько чего построил. Рядом сидит Ножиков – одет, мягко скажем, скромнее: затрапезное пальто, кроличья шапка. И разговор совсем другой: Ножиков ничего не говорит о своих заслугах, а нажимает на проблемы страны, области, города, автобазы, на то, как их предстоит решать, через что предстоит пройти. По рейтинговому голосованию после встречи более 90 процентов высказались за Ножикова.

Прожив многие годы на строительном монтаже, в отличие от подавляющего большинства своих коллег по профессии, Ножиков никогда, ни в какой обстановке – официальной и неофициальной – не употреблял нецензурные слова. Проще говоря, не матерился. Как и Борис Николаевич Ельцин (и в отличие от Виктора Степановича Черномырдина), Юрий Абрамович мог сказать резко, но исключительно в литературных рамках.

2н.jpg

Владимир Матиенко, в 1990-е годы заведующий отделом исполнительной и кадровой работы Иркутского облисполкома, заместитель губернатора Юрия Ножикова по социальным вопросам: «Все поняли, что пришел неординарный человек»

– Впервые я услышал Юрия Абрамовича в 1988 году и сразу отметил как человека мыслящего и поступающего масштабно, нестандартно, как знающего себе цену, привыкшему брать на себя ответственность. Помню, на заседании бюро обкома партии (а я как первый секретарь обкома комсомола был кандидатом в члены бюро) обсуждался какой-то рутинный вопрос. А тогда все шло по накатанной, вопросы к заседанию были подготовлены и согласованы во всех инстанциях заранее, обсуждения не было – заслушали докладчика и проголосовали. И тут вдруг Ножиков – как всегда с растрепанными волосами – просит слова и говорит, что не поддерживает подготовленное решение, и четко, аргументированно объясняет свою позицию. Сам по себе такой факт был крайне необычным, такого никто не ожидал. Но все и встрепенулись, стало интересно, на фоне пресных, монотонных заседаний это был свежий ветер. Все поняли, что на должность председателя облисполкома пришел человек неординарный, глубоко понимающий многие вопросы, работающий не для галочки, а смело высказывающий свою точку зрения.

Летом 1988 года на XIX партийной конференции в Москве иркутская делегация сидела на галерке Кремлевского дворца съездов. И когда слово для выступления дали Борису Николаевичу Ельцину (а он тогда был в опале), чуть ли не весь партер встал, аплодируя. Я тоже встал и аплодирую, а потом оглянулся и вижу: на галерке я один такой. Секретарь обкома Виктор Михайлович Спирин, сидевший рядом, как дернет меня за полу пиджака – я думал, оторвет: мол, ты что, с ума сошел, садись немедленно! А Ножиков уже в перерыве говорит мне: «Ну ты молодец, смелый!» и смеется. Уже тогда мы с ним прониклись взаимной симпатией, притяжением и находили общий язык по многим вопросам.

В начале 1990 года, когда на отчетно-выборной конференции я уходил с поста первого секретаря обкома комсомола (а это должность в номенклатуре обкома КПСС), то обычной практикой было бы предоставить мне работу в партийных, советских, хозяйственных органах. Внешне все было радушно, но на самом деле я из-за своего отношения к Ельцину и новым веяниям напрочь испортил отношения с обкомом партии. И вот я ушел, а работу мне не предлагают. Через несколько дней звонит мне Ножиков: «Что делаешь?» Я ответил, что, мол, так и так – сижу без дела. Он говорит: «Давай ко мне. У меня есть серьезная должность заведующего отделом исполнительной и кадровой работы». Я говорю: «Согласен, но мое назначение должен согласовать обком, а он не согласует». Ножиков ответил, что это ерунда и что он договорится.

Проходит еще неделя, опять звонит Ножиков: «Ты был прав, ничего не получается. Но я не оставляю попыток». Еще через несколько дней: «Ну и ладно, выходи на работу без их согласования». Это сейчас кажется смешным и простым – ну взял на работу да взял. А тогда это было очень смело и нарушением всех правил: без разрешения бюро обкома председатель облисполкома вообще-то не имел права принимать такие решения. Я вышел на работу, хотя в обкоме это очень не понравилось, им на этой должности нужен был свой человек.

Вскоре из обкома нам прислали указание взять на работу их сотрудника, который проштрафился. Я к Ножикову: «Зачем нам такие, мы должны вести нормальную кадровую политику». Ножиков: «Ну и не бери». А через несколько дней пригласил меня на беседу второй секретарь обкома Спирин. И долго убеждал меня, что перестройка, реформы, демократизация и т. п. – это ненадолго, все вернется на круги своя, «пена уйдет» и что зря Ножиков и я этого не понимаем. Я молчу, только слушаю. Он закончил и спрашивает: «Согласен?» Я: «Нет». Он схватился за голову и давай по новой, но все впустую. С тех пор на третий этаж «серого дома», в облисполком, с четвертого этажа, из обкома, «парашютистов» больше не спускали.

Ножикова любили, уважали во многом потому, что он сам, лично, стремился доказать людям свою правоту, всегда боролся за справедливость. И очень часто не в тиши кабинета, а лично общаясь с людьми в коллективах или прямо на улице. Помню, в популярнейшей газете, органе комсомола «Советской молодежи» вышла статья, подвергающая сомнению действия Ножикова по какому-то вопросу. Иной руководитель вызвал бы и «застроил» главного редактора, в общем, действовал бы окриком и нажимом. Ножиков же садится за руль своей «Нивы», едет в редакцию «Молодежки», собирает весь коллектив и несколько часов разъясняет свою позицию, отвечает на все вопросы, чтобы сделать журналистов сторонниками своего решения. Лично, тут же, не жалея времени. Для Ножикова в жизни не было мелочей – будь это встреча в верхах или общение с любым человеком.

Ножиков умел просчитывать на несколько ходов вперед все, что происходило вокруг него и с ним. Его, казалось бы, безумный шаг в 1994 году – не перечислять налоги в федеральный центр, чтобы выполнить неотложные обязательства перед жителями области, – тоже был просчитан: Ножиков понимал, что за ним народ и что поэтому можно отстоять интересы региона. Так же и с Иркутскэнерго – если бы он не отстоял энергосистему в 1993 году, то сейчас энерготарифы были бы в несколько раз выше. Или «ножиковские надбавки» бюджетникам. О себе, о своем благополучии Юрий Абрамович думал меньше всего.

3н.jpg

Виктор Спирин, в 1990-е годы – первый секретарь Зиминского горкома и Иркутского обкома КПСС, в 1990–1991 годах – первый секретарь обкома КПСС («последний первый»): «Мы спорили с открытым забралом»

– Относился и отношусь к Юрию Абрамовичу Ножикову с большим уважением, хотя не всегда и не во всем мы с ним были единомышленниками, много спорили. Он был выдающейся личностью, смело, решительно отстаивал свою точку зрения. И, несмотря на разногласия, мы оставались друзьями. Осенью 1991 года, после разгрома партии, он очень помог мне как первому секретарю устроить на работу сотрудников обкома, нашел нам помещение.

Мы познакомились в 1971 году на Зиминской строительной площадке, Ножиков тогда возглавлял трест «Востокэнергомонтаж». Сразу было видно, что пришел строитель, который знает, что и как делать, был точен в оценках, убедителен в действиях. Помню, как первый секретарь обкома Николай Васильевич Банников на совещаниях со строителями всегда, если присутствовал Ножиков, спрашивал в ходе обсуждения: «А что скажет Юрий Абрамович?» Мнение Ножикова ценили, и он говорил, не стесняясь, то, что считал необходимым.

Но разногласия, как я уже сказал, у нас с ним были. Тридцать лет назад, в июне 1990-го, съезд народных депутатов РСФСР принял декларацию о государственном суверенитете – документ, положивший начало развалу Советского Союза. Я голосовал против, Ножиков – за, и мы много спорили на эту тему. Поддержал он и предоставление дополнительных полномочий президенту Ельцину, хотя я убеждал его этого не делать. Но это были споры с открытым забралом, я очень высоко ценю Юрия Абрамовича и благодарен судьбе, что она свела меня с таким человеком.

Записал Юрий Пронин, «Байкальские вести»,
в 1991–1992 годах пресс-секретарь главы администрации
Иркутской области Юрия Ножикова

На фото: Хорошее настроение;

«Не хотим отдавать Ножикова».
Правительственная телеграмма. 1988 год;

Август-1991: Ножиков не прятался в кусты

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии