Кто вышел на площадь?

25 августа 1968 года Павел Литвинов, Лариса Богораз, Константин Бабицкий, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Виктор Файнберг и Наталья Горбаневская, протестуя против оккупации Чехословакии советскими войсками, вышли на Красную площадь.

17 сентября 1968 года в 1-м секторе Общего отдела ЦК КПСС под № 26198 было зарегистрировано письмо, переданное из секретариата  члена Президиума Верховного Совета СССР А.И. Микояна: Дорогой  Анастас Иванович! Пишу Вам в большой беде – мой внук Павел Литвинов сидит в Лефортовской тюрьме. Я не знаю, в чем именно его обвиняют. Знаю только, что он благородный и честный мальчик, которому дорога его родина. Максим Максимович его очень любил.

Дорогой Анастас Иванович! Если можете, помогите! Он еще молод, а я совсем стара.

С надеждой и уважением, А. Литвинова.

Письмо-мольба: внуки — смысл жизни любой бабушки, готовой пожертвовать всем ради их благополучия; письмо-надежда: с дедом Павла М.М. Литвиновым, известным революционером, наркомом иностранных дел, А.И. Микоян дружил и уважал его как старшего товарища. Да и сам уже был дедом. Отсюда и просьба к Брежневу: «Леонид Ильич! Прошу обратить внимание: в данный момент устроить суд, как это говорят, проектируется над внуком Литвинова и др. — это значит дать новую пищу нашим врагам. Они уже отсидели. На этот раз ограничиться предупреждением было бы разумнее».

Однако «проект решения» — привлечь Литвинова и его единомышленников к уголовной ответственности — остался без изменения. Он в докладной записке, направленной в ЦК КПСС 5 сентября 1968 года: «В  последнее  время, особенно в связи с событиями в Чехословакии, Литвинов, Богораз-Брухман и некоторые их единомышленники вновь активизировали свою враждебную деятельность. 25 августа сего года около 12 часов дня на Красной площади по заранее обусловленному сговору они предприняли попытку, имея при себе плакаты с надписями «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!», «Долой оккупантов!» (на русском языке) и «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!» (на чешском языке), учинить демонстрацию протеста. С участием общественности враждебная акция была своевременно прекращена. Ю. Андропов».

О роли «общественности» — письмо Натальи Горбаневской, единственной участницы протеста, оставшейся на свободе. Она направила его в редакции зарубежных газет: «Со всех сторон к нам побежали работники госбезопасности в гражданской одежде — ожидался приезд чехословацкой делегации в Кремль, поэтому они там дежурили. Бежали к нам с криками: «Все это жиды!», «Бейте антисоветские элементы!». Мы сидели спокойно и не сопротивлялись. Они вырывали из наших рук транспаранты. Виктору Файнбергу разбили до крови лицо и выбили зубы. Павла Литвинова били по лицу тяжелой палкой. У меня вырвали чехословацкий флаг и порвали его. Они кричали на нас: «Разойдитесь, подонки!», но мы продолжали сидеть. Через несколько минут подъехали автомобили. В них загнали всех, кроме меня. У меня был трехмесячный сын, поэтому меня сразу не взяли. Я сидела перед Лобным местом еще около десяти минут».

Судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда 9 октября начала рассмотрение уголовного дела № 4107-56-68. Среди обвиняемых был и «Литвинов Павел Михайлович, 6 июля 1940 года рождения, уроженец города Москвы, по национальности русский, беспартийный, имеющий высшее образование, женатый, содержащий на иждивении сына рождения 1960 года, ранее не судимого, без определенных занятий, проживающего в городе Москва по улице Алексея Толстого дом 8 квартира 78» (стиль и орфография оригинала). Обвинение,  по сути, свелось к одной фразе: «Подсудимый Литвинов, будучи не согласный с политикой Советского правительства, решил организовать сборище на Красной площади с целью пропаганды своих клеветнических измышлений».

11 октября подсудимый П.М. Литвинов, как и его дед  на политическом процессе 1900 года, произнес последнее слово: «Я не буду занимать ваше время анализом материалов судебного следствия. Я себя виновным не признаю. Наша невиновность в действиях, в которых нас обвиняют, очевидна. Тем не менее мне так же очевиден ожидающий меня обвинительный приговор. Этот приговор я знал заранее, когда шел на Красную площадь. Я совершенно убежден в том, что в отношении нас была совершена провокация сотрудниками органов государственной безопасности. Я видел слежку за собой. Свой приговор я прочитал в глазах человека, который ехал за мной в метро. Я видел этого человека в толпе на площади. Того, который задерживал и бил меня, я тоже видел раньше. Почти год я подвергался систематической слежке. Дальнейшие события показали, что я был прав. И все-таки я вышел на площадь. Для меня не было вопроса, выйти или не выйти. Как советский гражданин, я считал, что должен выразить свое несогласие с грубейшей ошибкой нашего правительства, которая взволновала и возмутила меня, — нарушение норм международного права и суверенитета другой страны.

Я знал свой приговор, когда подписывал протокол в 50-м отделении милиции, уже в этом протоколе было сказано, что я совершил преступление по ст. 190-3. «Дурак, — сказал мне тогда милиционер, — сидел бы тихо, жил бы спокойно». Может, он и прав. Он уже не сомневался в том, что я человек, потерявший свободу.

То, в чем нас обвиняют, не является тяжким преступлением. Не было никаких оснований заключать нас под стражу на период предварительного следствия... Следствие тоже предвосхитило решение суда. Следователь собирал только то, что могло послужить материалом для обвинения. Не удивила меня и абстрактность обвинительного заключения: в формуле обвинения не разъяснено, что в наших лозунгах порочило наш общественный и государственный строй. В речи прокурора говорится, что мы выступаем против политики партии и правительства, а не против общественного и государственного строя.

Нарушения законности продолжаются. Основное из них — нарушение гласности судопроизводства. Наших друзей вообще не пускают в зал, мою жену пропускают с трудом. В зале сидят посторонние люди, которые явно имеют меньшее право присутствовать здесь, чем наши родные и друзья.

Я считаю чрезвычайно важным, чтобы граждане нашей страны были по-настоящему свободны. Это важно еще и потому, что наша страна является самым большим социалистическим государством и — плохо это или хорошо — но все, что в ней происходит, отражается в других социалистических странах. Чем больше свободы будет у нас, тем больше ее будет там, а значит, и во всем мире.

Прокурор называет наши действия сборищем, мы называем их мирной демонстрацией. Прокурор с одобрением, чуть ли не с нежностью говорит о действиях людей, которые задержали нас, оскорбляли и избивали. Прокурор спокойно говорит о том, что, если бы нас не задержали, нас могли бы растерзать. А ведь он юрист. Вот это меня пугает. Вот против чего я боролся и буду бороться всеми известными мне законными средствами».

11 октября 1968 года суд огласил приговор: Константину Бабицкому — три года ссылки, Ларисе Богораз — четыре года ссылки, Павлу Литвинову — пять лет ссылки, Владимиру Дремлюге — три года ИТК,  Вадиму Делоне — два года и десять месяцев ИТК. Виктор Файнберг признан невменяемым и помещен в специальную психиатрическую больницу. Наталья Горбаневская в 1969 году также была помещена в психбольницу.

Ссылку Павел Литвинов вместе с женой и сыном отбывал в с. Верх-Усугли, Читинской области. Работал электриком рудника и преподавал физику в школе. После освобождения эмигрировал в США. Все, кто работал с Павлом Литвиновым на руднике, коллеги по школе, ученики вспоминают его добрым словом.

Вышедшие на площадь показали, что возможна другая жизнь, их поступок задал новый вектор движения — к свободе. Размышления о демонстрации на Красной площади многих избавили от страха. Но это избавление было долгим, длилось почти два десятилетия. Александр Галич пел: «Смеешь выйти на площадь», но сам выходил не на площадь, а на сцену новосибирского Академгородка, освобождая слушателей от страха. Советское поколение восьмидесятых годов, освободившись от страха, уже было готово к переменам. Перестройка началась с демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года.

И последнее. Мы можем сегодня свободно «выйти на площадь».  Павел Литвинов и его товарищи заплатили за это годами своей несвободы. Надо об этом знать и помнить.

Владимир Томилов, специально
для «Байкальских вестей»

На фото: Павел Литвинов, внук наркома
иностранных дел, в 1968 году;

Август 1968 года. Жители Праги
встречают Советскую армию