Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Когда сливают грязь

24 Февраля, 2016


байкал.jpg

Проблемы озера Байкал — крупнейшего в России хранилища пресной воды и исключительного по свой важности водного объекта страны — всегда вызывали повышенный интерес у общественности и средств массовой информации. К сожалению, далеко не всегда этот интерес направлен на защиту Байкала. Зачастую священным озером прикрываются, чтобы наводить тень на плетень, заработать политический капитал и в конечном счете вымогать деньги у бизнеса и государства.

Ради красного словца

На втором году жесткого маловодья, поразившего Байкал с лета 2014-го, Министерство природных ресурсов подготовило проект постановления правительства Российской Федерации  «О максимальных и минимальных значениях уровня воды в озере Байкал». Проект постановления, как говорится в сообщении на сайте министерства, «регламентирует максимальное и минимальное значение уровня воды в Байкале для всех периодов водности. В период средней водности — 456 и 457 м ТО (над уровнем Тихого океана. — Ред.), в то время как в маловодный и многоводный периоды значения будут перенесены до минимальной отметки в 455,54 м и максимальной отметки в 457,85 м соответственно».

Реакция «экологической общественности» и некоторых журналистов была весьма негативной. Обозреватель «Новой газеты» Александр Тарасов  в статье «Обмеление России» (12 февр. 2016, № 15) обрушился с критикой на проект постановления, на сложившуюся практику водопользования и всех-всех-всех, кого только мог вспомнить. Прежде всего досталось Министерству природных ресурсов: по версии Тарасова, который, видимо, даже не заходил на сайт МПР, новое постановление полностью отменяет старое и устанавливает вместо диапазона колебаний 1 метр новый — 2,31 м. Поклонникам «естественных циклов колебаний озера», к числу которых относится и А. Тарасов, стоит знать, что до постройки плотины Иркутской ГЭС колебания составляли до 3 метров. Радости это никому не доставляло: восточный, бурятский, берег размывало, а на западном берегу, в Иркутске, в пору весеннего паводка можно было плавать на лодках по самому центру города.

Оценив зачем-то бесценный дар природы в долларах, А. Тарасов  обвинил всех скопом россиян в пренебрежительном отношении к национальному достоянию: «Тем удивительней индифферентность страны к доставшемуся богатству: с 1 по 15 февраля правительство позволило обсудить проект публике, но Россия увлечена более значимыми вещами. «Общественное обсуждение» задумано, слов нет, оригинально: ни информирования о нем, ни публичных слушаний, ни экологической экспертизы обоснований. Нам просто предложено послать свое мнение на деревню дедушке».

Авторская позиция, авторское презрение к соотечественникам сквозят буквально в каждом слове. На самом деле проект постановления размещен на Федеральном портале проектов нормативных правовых актов (regulation.gov.ru) и доступен всем желающим. Невозможно угадать, как видятся обозревателю газеты общественные слушания федерального масштаба, но на сайте зарегистрированным пользователям доступны и материалы экспертизы, и возможность высказать свое мнение. Принципиально важно тут другое: все, кого проблема уровней действительно волновала, высказываются по ней уже не первый год. Буквально с того момента, как завершилось строительство Иркутской ГЭС, и поныне не прекращаются дискуссии разной степени аргументированности и научной обоснованности о том, кто и как должен регулировать уровень озера.

Для А. Тарасова тут нет никакой загадки. Вопреки всем фактам и поперек федерального законодательства он пишет: «Байкал подконтролен «Иркутскэнерго». Разумеется, через госпрослойку: уровни сбросов энергетикам задает Енисейское бассейновое водное управление». В этом смелом пассаже ситуация перевернута на 180 градусов — частная компания якобы диктует свою волю государственным органам и, утверждает автор, навязывает свою корысть всей Российской Федерации. В действительности объемы пропуска воды через плотину любой ГЭС в России жестко регулируются нормативными актами правительства РФ, главным из которых являются Правила использования водных ресурсов (ПИВР). Специально уполномоченный государственный орган — бассейновое водное управление, их в России всего 14 — ежемесячно оценивает реальное положение дел в той или иной речной системе, и Федеральное агентство водных ресурсов устанавливает для каждого гидроузла конкретные объемы пропуска.

Самодеятельность здесь абсолютно исключена. Редакция «Новой газеты» об этом прекрасно осведомлена: не раз ее сотрудникам приходилось читать опровержения от сотрудников энергетических компаний, пытавшихся привести журналистов в чувство. Но ради красного словца чего не сделаешь?

Через «решетку» доллара

Типичный авторский прием А. Тарасова — пересчитывать все в доллары и рубли. Байкал, например, он оценил так: «…даже по символической цене в цент за литр, дороже всей экономики России в несколько раз». Сумма получается действительно впечатляющая (примерно 230 триллионов долларов), но разве кому-то, кроме журналиста и его информаторов, о которых речь чуть ниже, придет в голову так думать? А. Тарасова цифры просто завораживают: «1 см уровня «священного моря» — это 160 млн кВт/ч... 1 тонна алюминия — это примерно «материализованные» 15 тыс. кВт/ч. Таким образом, 1 см толщи Байкала — это минимум 1,26 млрд рублей».

Осталось только написать: «Байкал сливают ради корыстных интересов олигархов алюминиевой отрасли» — и картина мира складывается окончательно. Одинокий «журналист-правдоруб» противостоит огромной «энерго-алюминиевой империи». И, констатируют непредвзятые читатели, беззастенчиво лжет.

Доказать ложь проще простого: в 2014 году (первый год маловодья) производство электроэнергии на ГЭС Иркутской области сократилось на 5 процентов, в 2015 году — уже на17,6 процента, составив всего 35,9 млрд кВт/ч. Выработка Иркутской ГЭС, которая второй год подряд работает на минимальном объеме сбросов 1250—1300 кубометров в секунду, снизилась на 20,3 процента, Усть-Илимской ГЭС — на 15,8,  Братской ГЭС — на 18,9 процента.

И ни разу никто не попросил увеличить расходы именно ради энергетиков. Потому что в отличие от журналиста, ни разу не извинившегося за голословные заявления, энергетики помнят:  решение об объемах пропуска воды принимается, исходя из интересов всех водопользователей — населения, ЖКХ, водного транспорта, рыбного и лесопромышленного комплекса. В период нереста устанавливается режим, обеспечивающий благоприятный ход нереста, а на период навигации задается навигационный режим для обеспечения судоходства; в любое время года должны быть обеспечены необходимые уровни воды для работы водозаборов.

Журналист Тарасов полагает, что при новом диапазоне уровень Байкала будет ежегодно меняться на всю ширину, от максимальной до минимальной точки. И делает из этого предположения неутешительные выводы о катастрофическом влиянии на экосистему — тут уж ничего не попишешь, так устроены авторские шоры. В прошлом авторы «Новой газеты» беззастенчиво писали, что энергетики регулярно просят президента Владимира Путина разрешить выйти за рамки минимального уровня Байкала. Когда от редакции «Новой газеты» потребовали предъявить хоть одно письмо или хоть один случай, когда такая просьба была исполнена, — писать перестали.


Легко заботиться о Байкале на словах, но Бурятия не хочет нести равные с западным соседом издержки природозащитной деятельности, зато все громче звучат требования установить равные для двух регионов энерготарифы. В 2016 году столице Бурятии Улан-Удэ исполняется 350 лет, и местные власти, по некоторым сведениям, уже обратились к федеральному правительству с просьбой выделить несколько миллиардов рублей на празднование. Лучше бы попросили денег на очистные сооружения — были бы чище и совесть, и священный Байкал.


Огонь по площадям

Шоры, кстати, исключительно любопытный оптический прибор. Зимой-2015/16 в Красноярске наблюдался неприятный метеорологический феномен, получивший название «черное небо», — несколько дней подряд в городе висел густой смог. Причем такой, что, как говорится, «старожилы не помнят». Вариантов объяснения нашлось несколько: мелкие котельные (работают практически без очистки уходящих газов); угольные печи в частном секторе (которых действительно много); непомерно выросшее количество автомобилей — 384 на каждую тысячу жителей, а жителей в городе более миллиона; тепловые станции и Красноярский алюминиевый завод. Скорее всего, все факторы вместе наложились на неблагоприятное стечение обстоятельств в виде антициклона, но разве это дает почву для очередного хлесткого обвинения? И А. Тарасов без тени сомнения пишет: «…каждая машина, вообще-то, перевозит людей или грузы, принося пользу кому-то. А какая польза Красноярску от КрАЗа?».

Действительно, ну какая может быть в кризис польза от предприятия, которое производит почти треть всего алюминия России, которое дает рабочие места для 4300 человек (это без учета смежных предприятий!) и платит миллиарды рублей налогов в федеральный, краевой и местный бюджеты? Трудно даже понять, каким чувством вызвана невероятная ненависть автора к энергетикам и производителям алюминия, если ради этого всепоглощающего чувства он закрывает глаза на общеизвестные и понятные даже школьникам факты. А факты таковы: энергию ГЭС Ангаро-Енисейского каскада потребляют не только предприятия цветной металлургии, но и миллионы жителей Иркутской области, Красноярского края, Республик Хакасия и Бурятия и многих других регионов Сибирского федерального округа. До постройки ГЭС и связанных с ними энергоемких предприятий Сибирь была практически безлюдной территорией — без транспорта, без промышленности, без дорог. Это была страна с населением, разбросанным по небольшим деревням вдоль рек и занятым охотой, рыбалкой и мелкотоварным сельским хозяйством.

Можно понять, когда тот или иной журналист на протяжении целой статьи рефреном требует закрыть одно несомненно вредное производство. Невозможно понять, когда редакционная политика издания состоит в том, чтобы при освещении темы на протяжении ряда лет приводить мнение только одной стороны и полностью игнорировать мнение всех других. Вокруг Байкала сплелись в тесный узел интересы Иркутской области и Республики Бурятия, энергетиков, туристического бизнеса, сельского хозяйства, рыбаков, науки, государственных органов. «Новая газета» и ее авторы ссылаются лишь на мнение тех экспертов, которые живут на восточном, бурятском берегу или состоят в экологических организациях, придерживающихся максимально крутых взглядов на проблему.

Евгений Симонов, координатор международной коалиции «Реки без границ», например, утверждает: «За 15 лет не налажен мониторинг связи колебаний уровня и состояния экосистем, не проведен анализ всех взаимосвязей между разными факторами воздействия на экосистему и социально-экономическими показателями», — не обращая внимания на тот огромный объем работы, который был проделан Иркутским научным центром СО РАН и другими учеными за почти 70 лет работы. Сергей Шапхаев, доцент Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления, в очередной раз небрежно и походя обвиняет энергетиков в самовольном нарушении «естественных циклов» Байкала. Почему бы нет — никто ведь не спросит, чем доцент может доказать свои слова? Как никто в самой Бурятии не спрашивает, почему до сих пор не построены очистные сооружения в Улан-Удэ и других городах, почему не закрыт Селенгинский целлюлозный комбинат, если в Иркутской области закрыли Байкальский?

Легко заботиться о Байкале на словах, но Бурятия не хочет нести равные с западным соседом издержки природозащитной деятельности, зато все громче звучат требования установить равные для двух регионов энерготарифы. В 2016 году столице Бурятии Улан-Удэ исполняется 350 лет, и местные власти, по некоторым сведениям, уже обратились к федеральному правительству с просьбой выделить несколько миллиардов рублей на празднование. Лучше бы попросили денег на очистные сооружения — были бы чище и совесть, и священный Байкал.

Наверняка никто, включая самого А. Тарасова и весь коллектив редакции «Новой газеты», не захочет жить в экологически чистом регионе, не имеющем никакой инфраструктуры. Никто не хочет жить в стране, которая ничего не производит, не может предложить миру ничего, кроме пустынных берегов рек и озер. Никто и не сможет: нет производства — нет рабочих мест и налогов; нет налогов — нет средств на социальные учреждения, школы, вузы; нет рабочих мест — нет спроса на продукцию малого и среднего бизнеса. Нет средств и на исследования причин происходящего с Байкалом — обмеления, заражения чужеродными водорослями, гибели губок. Единственное, что можно и нужно делать сегодня, — искать баланс между интересами людей и природой. Проект постановления правительства РФ, учитывающий три варианта водности на Байкале, лишь один из шагов на этом пути. А статья, мажущая черной краской и энергетиков, и промышленность, и ученых, камень на этом пути.

Константин Зверев, специально
для «Байкальских вестей»

На фото: Уровень Байкала вызывает
споры между Иркутском и Улан-Удэ

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии