Двое диктаторов — двое сирот

Иркутская история, немецкий вариант

В числе многочисленных жертв Большого террора — немецкие специалисты, помогавшие строить «самое справедливое общество». По некоторым данным, в начале тридцатых годов в Советском Союзе трудилось несколько тысяч рабочих и инженеров из Германии.

В сентябре 1932 года немецкие специалисты вместе с семьями прибыли в Иркутск. «Немецкая колония, — отмечается в одном из архивных документов, — была многочисленной. Большинство прибывших — члены коммунистической партии Германии и германского комсомола. Почти все на родине они были безработными». В СССР они хотели обрести вторую родину. Наивная вера в коммунистический рай — особое социально-психологическое состояние, присущее как советским, так и немецким рабочим тех лет. Пролетарский интернационализм был не просто политическим лозунгом, а социальным бытием, жизненной доминантой. Вот несколько примеров. Рабочие завода имени В.В. Куйбышева в октябре 1930 года передали однодневный заработок в фонд бастующих металлистов Германии. На многих предприятиях возникли бригады имени бастующих металлистов Германии. Соседний с заводом переулок стал называться переулком МОПРа (сокращенное — Международная организация помощи революционерам).

Кстати, в первые дни гитлеровского нападения на СССР советский агитпроп изготовил листовку для распространения среди солдат вермахта: «DeuscheSoldaten! Nieder mit dem Raubkrieg, den Hitler entfesselt hat! Es lebe die Freundschaft des deuschen und russischen Volkes!». 1 октября 1932 года «Восточно-Сибирская правда» опубликовала письмо немецких специалистов, прибывших в Иркутск: «Мы счастливы, что можем участвовать в социалистическом строительстве страны Советов, мы отдаем свои знания на пользу социалистической стройки в СССР. Иркутский металлический завод им. В.В. Куйбышева составляет для нас основную цель нашей теперешней жизни. Буржуазия и фашисты готовят новое нападение, но мы вас заверяем, что если буржуазия попытается напасть на Советский Союз, то знайте, что нас много, знайте, что мы выступим в вашу защиту. Мы ударим в спину вашего противника».

Но по законам тоталитаризма удар в спину немецким рабочим нанесла страна, которую они считали своей второй родиной. Вернее, не страна и не ее народ, ставший сам жертвой. Удар нанес тоталитарный политический режим, который, как политический наркоман, нуждался в постоянных инъекциях в виде вредителей, шпионов, диверсантов. Так оправдывались все неудачи «большого скачка», экономическая безграмотность большевистской власти. Одной из многочисленных жертв советского тоталитаризма стал и 23-летний подданный Германии Ганс Юкерзайфер, слесарь авторемонтных мастерских.

Семья Юкерзайфер, родители и двое детей — Ганс и Маргард, приехала в Иркутск из города Ремшайда и, как все немецкие специалисты, поселилась в общежитии, бывшем здании губернского правления. Между иркутскими рабочими и немецкими специалистами сложились дружественные отношения, они были заняты общим делом, верили в победу мировой революции. Члены КПГ сотрудничали с Коминтерном, некоторые стали членами ВКП(б) и ВЛКСМ. Появились интернациональные семьи — котельщик Рихард Эдлер женился на Асе Мухитдиновой, его брат Герхард — на Маше Миргородской, Эрих Бекк — на Елене Шнелле, Арнольд Бинефельд — на Кате Георгиевой… В этом ряду и Ганс — его избранницей стала заводская чертежница Васса Гусева.

Но советская действительность не соответствовала коммунистической пропаганде. Это скоро поняли немецкие специалисты, особенно после закрытия магазинов «Иноснаб», где иностранцы покупали продукты хорошего качества и по низким ценам. Немецкие специалисты стали возвращаться на родину. Семья Юкерзайфер, кроме Ганса, также уехала в Германию. В сентябре 1936 года в семье Ганса родилась дочь. Молодые родители счастливы и мечтают: «Нелли (так назвали дочку) немного подрастет, и мы уедем в Германию».

Счастье и мечты молодоженов перечеркнул приказ НКВД № 00447, предусматривавший «с 20 июля 1937 года проведение операции по ликвидации немецких специалистов, работающих на советских предприятиях». Через месяц начальник Иркутского управления НКВД старший майор госбезопасности Лупекин докладывает московскому руководству об очередной победе чекистов: «В Иркутской области вскрыта и ликвидирована немецко-фашистская диверсионно-разведывательная организация, являющаяся филиалом фашистской партии в СССР, созданной и руководимой германским посольством в Москве. Организация имела семь резидентур, которые охватили все отрасли промышленности, особенно оборонные предприятия, железную дорогу, стратегические шоссе, укрепрайоны, военные гарнизоны, аэродромы и другие важные объекты».

Понятно, что все не уехавшие немецкие специалисты (21 человек) огульно стали «шпионами». Разработка такой версии началась заранее. Сексоты доносили об антисоветских настроениях среди немецких специалистов. Вот несколько примеров. «Рабочие голодают, а власть требует работу, как с лошадей. Страной управляет коммунистический царь» (Ф. Гарт, слесарь). «Советская власть заставляет работать, а условий для нормальной жизни нет. В газетах пишут, что жизнь хорошая, но это вранье» (О. Винерт, модельщик). «Стахановское движение — это новая форма эксплуатации рабочих, придуманная большевиками» (И. Лебуэр, котельщик). Фигурировал в агентурных донесениях и Ганс. Агент сообщал: «Ганс Юкерзайфер, отец которого в Германии был полицейским, говорил Арнольду Бинефельду, что в СССР сейчас образуется новое буржуазное общество из партийных, на них работает рабочий класс. В Советском Союзе я вижу такие безобразия, которых нет в других странах. Я здесь голодаю. Когда  начнется война, я уеду в Германию и буду служить в армии, чтобы воевать против СССР. А война между Германией и Советским Союзом все равно будет». Здесь же дополнение: «Жена Юкерзайфера настроена антисоветски, и, возможно, через нее он имеет связи с иркутской молодежью».

31 июля 1937 года Ганс был арестован и помещен камеру № 12 иркутской тюрьмы. На первом допросе 2 августа ему было предъявлено обвинение, что он агент германской разведки, член нацистской партии, проводил контрреволюционную работу против советской власти. Следователь предложил Гансу дать исчерпывающие показания о своей фашистской и диверсионно-разведывательной деятельности. В ответ — твердое: «Участником фашистской диверсионно-разведывательной организации я никогда не был». На чем и настаивал на всем протяжении допроса. Следователь не добился необходимого признания.

Через три недели — другой Ганс, сломленный, признавший все обвинения: «Я вижу, что дальнейшее запирательство бесполезно, поэтому буду говорить правду. Предъявленные обвинения я полностью признаю». Далее — признание: «Моя практическая работа заключалась в пропаганде идей фашизма, вербовке новых членов и проведении вредительства на производстве. Пропагандируя идеи фашизма, я подчеркивал, что с приходом к власти Гитлера в Германии улучшилось экономическое положение, доказывал, что советские газеты клевещут и лгут о тяжелом положении рабочих в Германии.  Утверждал, что в СССР эксплуатация рабочих больше, чем в капиталистических странах. Восхвалял Германию, ее политический строй, в то же время старался очернить и оклеветать СССР. Пропагандируя фашистские идеи, выявлял сочувствующих нам лиц и вербовал их в нашу организацию. Говорил, что буду воевать против Советского Союза». Признал и «диверсию»: весной 1937 года «сломал крышку расточного станка».

Такое (якобы добровольное) признание стало основанием для предъявления обвинения по печально знаменитой 58-й: п. 7 —«советские газеты клевещут и лгут»; п. 10 — «старался очернить и оклеветать СССР»; п. 11 — «буду воевать против Советского Союза». «Доказанные преступления» карались высшей мерой социальной защиты — расстрелом. Спасло 23-летнего Ганса от неминуемой смерти германское гражданство.

Особое совещание при НКВД СССР от 17 ноября 1937 года в присутствии народного комиссара внутренних дел, генерального комиссара госбезопасности Ежова и генерального прокурора СССР Вышинского постановило Юкерзайфера Ганса Вильгельмовича, 1914 года рождения, уроженца г. Ремшайда, подвергнуть выдворению из пределов  Союза ССР. «Выдворение» (энкавэдэшний сленг), как мера наказания, объяснялось тем, что посольство Германии направляло в наркомат иностранных дел списки арестованных немецких граждан с просьбой выяснить их судьбу. Сотрудники наркомата иностранных дел связывались с НКВД и информировали германское посольство об арестованных немецких подданных. После приговора посольство выдавало «выдворяемому» паспорт с выездной визой, билет на поезд Минск — Варшава и 10 американских долларов.

О дальнейшей судьбе Ганса Юкерзайфера рассказывает его дочь  Нелли Литвинова, проживающая ныне в Москве: «Отец, доехав до Варшавы, целый месяц добирался до Ремшайда. Он, приехав в Германию, звал нас к себе, но мама решила не ехать. Я помню, хотя была совсем маленькой, посылки от отца с игрушками и одеждой для меня. Сохранилась даже фотография, присланная в 1940 году. На ней — бабушка Эльфрида, дедушка Вильгельм, тетя Маргард и папа. После 1940-го переписка прекратилась. И только пять лет назад я узнала дальнейшую судьбу отца.

Летом 2010 года я поехала в Ремшайд, где живет семья моего сводного брата Удо Юкерзайфера. Он мне рассказал, что отец жил с родителями. В 1942 году его мобилизовали, воевал он на Западном фронте. После Сталинграда и высадки союзников в Нормандии Гитлер для спасения немецкой нации обязал всех молодых немцев иметь потомство. Отец женился на двадцатипятилетней Магдалене Юнг, и 9 декабря 1944 года родился Удо. Когда стало ясно, что война проиграна, отец в апреле 45-го с группой сослуживцев дезертировал и скрывался на юге Германии. Им не повезло: уже после капитуляции — 13 мая — у деревни Цвайфальтен они были расстреляны отрядом эсэсовцев. Убито было 18 человек. Местные жители их похоронили и ухаживают за могилой. Я там была, поклонилась людям, хранящим память о погибших в самой страшной войне. Мы с Удо преклонили колени перед могилой отца, его имя — второе сверху. Отца, которого с дочерью навсегда разлучила сталинская тюрьма, с сыном — война, развязанная Гитлером.

Двое диктаторов — двое сирот…

Владимир Томилов, историк,
специально для «Байкальских вестей»

На фото: Ганс Юкерзайфер. 1934 год;

Семья Юкерзайфер в Иркутске.
Сидят: отец Вильгельм, мать Эльфрида, Ганс.
Стоят: дочь Маргард, жена Ганса Васса. 1935 год;

За три месяца до ареста…;

2010 год. Нелли Литвинова и Удо Юкерзайфер
(сестра и брат) встретились в Германии;

Нелли Литвинова у могилы отца