Последний адрес Виталия Дорогостайского

Один из наиболее известных ученых Прибайкалья был расстрелян в 1938-м, но «взят на заметку» еще в 1920-м

Борис Алексеевич Демьянович наряду с архивными и историческими материалами для меня — надежный источник иркутских событий ушедшего века. Прочитав мою статью о профессоре В.Ч.Дорогостайском, он позвонил: «Я знал семью Дорогостайских. Они жили на Набережной Ангары в деревянном одноэтажном доме между улицей Казарминской (Красного Восстания) и Кузнецовской больницей. Со старшей дочерью Женей мы были ровесники, родились в 1916 году, за год до революции. Ее сестренка Таня была моложе лет на пять. Я часто бывал у них.  Виталий Чеславович был редко дома — занятия в университете, библиотека, многочисленные командировки на Байкал, где он основал гидробиологическую станцию и питомник черно-белых лисиц и пятнистых оленей. Домашнее хозяйство вела мама — Мария Ивановна. С Женей мы учились в одной школе. После окончания я уехал в Томск, поступил в политехнический институт, а Женя — в Ленинград и стала студенткой-биологом университета. Она была уже на третьем курсе, когда был арестован отец.

В сентябре 1989 года она приехала в Иркутск и жила у меня больше месяца. В университете отмечали 110-ю годовщину со дня рождения ее отца. Я спросил: когда она узнала об аресте отца и как жила с клеймом «чеэсэровки» (коммунистический новояз — женщина, член семьи репрессированного; созвучное воровке, еще одна грань унижения. — Авт.)»? «Со мной, — рассказала она, — к удивлению, все прошло благополучно, если здесь уместно такое определение. Я окончила университет, получила диплом. И поехала по распределению на Север, работала вблизи Карского моря. Вместе с мужем изучала биологию песца. От отца я не отреклась. Не стала Павликом Морозовым. Отец для меня — пример в науке, образец нравственности и мужества. Ведь арест в августе 38-го был не первый. В июле 1920 года отдел ВЧК (Всякому Человеку Капут — так горько расшифровывалась эта аббревиатура в народной молве) Пятой Армии арестовал папу и предъявил обвинение в контрреволюционной деятельности. Было анонимное письмо. «Контрреволюция» заключалось в том, что он вроде бы снабжал продовольствием армию белочехов. Основание — армия генерала Гайды использовала катер «Чайку», принадлежавший гидробиологической станции, для ловли омуля. Отцу удалось доказать абсурдность обвинения: во время мятежа  он был в Омске, а чехи самовольно захватили «Чайку». Во время встречи с Гайдой он потребовал вернуть катер и добился своего. Следователей убедили доводы ученого. Он был освобожден, несмотря на критическое отношение к политике военного коммунизма, когда  заявил чекистам: «Я признаю идеи коммунизма, но с политикой большевиков не согласен, особенно на местах. Запрещение свободной торговли и индивидуального труда ошибочно, что приведет к большим проблемам». Молодые следователи отдела ВЧК Пятой Армии, вероятно, посчитали, что старый профессор (для них сорокалетний — старик) не понял сути рабоче-крестьянской власти. Но, как умный человек, поймет и честно станет служить большевикам».

И ученый-биолог служил, но это было СЛУЖЕНИЕ не большевистской власти, а науке, жизни (bios— греч. «жизнь»), Байкалу, своей малой родине (он родился в Тулуне). О самоотверженной работе в университете, вкладе Виталия Чеславовича в сибирскую и мировую науку говорил в 1979 году (университет тогда отмечал столетие профессора) заведующий кафедрой зоологии профессор А.Г.Егоров: «Талантливый исследователь широкого диапазона, натуралист, зоолог, сравнительный анатом, зоогеограф, физиогеограф, этнограф, гидробиолог, альколог, териолог, байкаловед, организатор Байкальской биологической станции, зачинатель и на протяжении длительного времени руководитель комплексных стационарных и полевых исследований Байкала, организатор первого в стране зверопитомника и зоомузея Иркутского университета и научно-исследовательского института, школы охотоведов — таким остался в памяти своих учеников Виталий Чеславович Дорогостайский».

Владимир Томилов, кандидат исторических наук, специально для «Байкальских вестей»

На фото: Как молоды мы были… Виталий Дорогостайский в конце XIX века

Окончание следует