На угасающей волне

О перспективах России в XXI веке

За скопищем деревьев трудно охватить взором весь лес. Так и бесконечная череда ежедневных событий застилает общую панораму исторического развития. И все же если попробовать: что ожидает нашу страну не только в ближайшие год-два, но через 20–30 лет и до конца века? Каждый, кто будет утверждать, что его прогноз точен, очевидный шарлатан. Но если ограничиться эскизом, начертанием легких контуров, предвосхищением некоторых тенденций…

Власть и собственность в России слишком тесно переплетены, чтобы позволить реальную демократию в обозримом будущем. За почти 30 постсоветских лет принадлежность к власти или близость к ней была и остается важнейшим условием обогащения. Даже если ваш бизнес формально частный. Именно формально. Потому что в сфере крупной собственности частников фактически нет. А если кто думает иначе – см. историю, например, с Ходорковским.

Чем выше эшелон (этаж) власти, тем больше возможности для обогащения. Тут есть прямая связь с предыдущей историей страны – Российской империи и Советского Союза. Но после крушения КПСС и перехода приватизации в открытую стадию масштабы обогащения и тем самым реальная значимость сплава бизнеса и государства стали многократно больше. И эта тенденция не прекращается и даже не стагнирует, а крепнет.

Что касается большинства населения, то здесь сказываются мощь и изощренность государственных СМИ, а также машины подавления недовольства. Кроме того, уровень реальных доходов таков, что для большинства актуальны вопросы выживания или хотя бы сугубо приватного образа жизни.

Третий фактор: особенности народного мировоззрения, уходящие в глубь истории. Скажем, привычка к самодержавию во всех его формах (царское, императорское, советское), первое крепостное право до 1861 года и второе при Сталине.

Как итог, в населении сформировались три большие группы. Первая искренне лояльна, полностью или в значительной мере находясь под влиянием факторов, указанных выше. Вторая смутно или даже ясно понимает истинный расклад и причинно-следственные связи происходящих событий и все же, находясь в частичной, меньшей, но тоже зависимости от тех же факторов, держится в стороне, «не вмешиваясь в политику».

Третья группа – социальная база протестов, и в этом смысле образ мышления ее представителей ближе к западному. Это не комплимент и не порицание и тем более не указание на «агентуру», «вмешательство» и «печеньки госдепа», а констатация факта. Эти люди – такие же патриоты России и готовы отстаивать ее интересы, но в рамках западного вектора развития. Скажем, как Франция, Британия или Германия – крупные, мощные, но западные страны.

Симбиоз «власть – собственность» (по существу, новая генерация азиатского способа производства, восходящего к государствам Древнего Востока) категорически настроен сохранить себя. В некотором отношении власти даже невыгодно, чтобы населению жилось хорошо. Речь, конечно, не о провоцировании или консервации нищеты. Но с определенного уровня доходов значительная часть народа начинает задавать вопросы, выходящие за рамки личного / семейного потребления. Свежий пример – волнения в Москве. Поэтому и нищета, чреватая «бунтом черни», – плохо, но и лишний жирок тоже ни к чему. Отсюда отвлечение власти (и с нею государственных ресурсов) на другие методы сохранить свои позиции. Прежде всего, через интеграцию настроений и мобилизацию массовой поддержки против общего врага: чуть раньше – олигархов; сейчас –  англосаксов, НАТО, Украины, пятой колонны. Трения с этими структурами, персонажами, государствами действительно есть. Вопрос в соответствии реальных угроз их воображаемым / пропагандируемым масштабам.

Впрочем, даже первая группа может участвовать, к примеру, в протестном голосовании. Но это неосознанное, дезориентированное недовольство, без системного понимания ситуации. А в целом линия власти по отношению к каждой из групп давно сформулирована и проводится в жизнь. Первую группу – очаровать, вторую – принуждать, третью – подавлять. И все три на всякий случай запугать, хотя и разными способами (каждой – свое меню). При этом главное – не дать второй группе («болоту») присоединиться к третьей (активной оппозиции), для чего задействован комплекс экономических, пропагандистских и репрессивных мер. Переход из первой группы во вторую, хоть и численно растет, не столь опасен.

Ставки слишком велики, так что для власти совершенно неприемлем ее проигрыш реальной оппозиции. Поэтому такие институты общества и государства, как выборы или разделение ветвей власти, и без того некрепкие, в последние 20 лет неуклонно деградируют. Впрочем, на словах демократами заявляют себя почти все – во всяком случае, большинство. Но это до тех пор, пока не возникает угроза потери власти, а значит, и собственности, добытой посредством власти и, как следствие, недостаточно легитимной.

Внешне система выглядит монолитно, «железобетонно», непробиваемо. Но она – опять же в силу предыдущей истории, навыков, привычек, мировоззрения власть имущих – замкнута на одного человека. Сейчас это Путин. Он является точкой, где сходятся, преломляются, суммируются, объединяются, корректируются основные группы интересов, а противоречия переплавляются в некий баланс, в равновесие – на самом деле хрупкое.

И даже замена лидера на другого человека при сохранении системы грозит ее дезинтеграцией, распадом, обрушением. Такая перспектива в конечном счете пугает всех (или почти всех?), кто входит в «узкий круг», или близок к высшему эшелону власти, или подчиняется этому эшелону по исполнительной вертикали.    

Поэтому форсированный переход к нормальной демократии очень трудно представить. Да и ровный, плавный тоже. Скорее всего, «деспотическая мутация» будет продолжаться и в последующие десятилетия, мимикрируя к меняющимся условиям. Речь о цепочке преемников первого лица во главе государства. Рано или поздно эта цепочка все же прервется. Скорее – поздно, то есть не скоро, и не факт, что в рамках действующего законодательства. Хотя и не обязательно, что с большой кровью.

Более того, «чистой демократии» не будет и тогда. Следующая генерация правителей, пришедшая к власти вопреки предшественникам, окажется тоже с привкусом авторитаризма (самодержавия), хотя и в меньшей степени. Даже тогда сохранится, хотя и ослабнет, триединство «жесткой руки», решительности («крутизны») и популярности. Это, условно говоря, образ Навального (хотя фамилия будет наверняка другой). На угасающие волны авторитаризма Россия обречена по крайней мере весь XXI век, а может, и дольше.

Юрий Пронин, «Байкальские вести», ИА «Альтаир»  

На фото: Симбиоз «власть – собственность» – по существу,
новая генерация азиатского способа производства.
Фото cont.ws;

Среди особенностей народного мировоззрения – привычка
к самодержавию во всех его формах. Фото red.msk.ru;

Генерация правителей, пришедшая к власти вопреки
предшественникам, окажется тоже с привкусом
авторитаризма, хотя и в меньшей степени. Фото republic.ru