Кинотеатр принудительного фильма

Министерство культуры Российской Федерации в первую же рабочую неделю нового года выполнило давнее обещание, данное председателю Союза кинематографистов Никите Михалкову, и опубликовало список из 100 отечественных фильмов, отобранных для включения в новый школьный предмет. Очередная государственная обязаловка пока не имеет официального названия и описывается как факультативный, список считается предварительным, а сроки введения нового предмета не определены — слишком много препятствий предстоит преодолеть.

ТОП-100 по версии экспертов

В краткой аннотации к списку на сайте министерства сказано, что введение уроков кино поддерживает еще и Министерство образования и науки, но, вообще-то, инициатива почти народная. С осени и до конца 2012 года любой желающий мог зайти на сайт Министерства культуры и предложить три отечественных и три иностранных фильма, которые должен просмотреть каждый школьник.

«Получившийся в итоге список откорректировали специалисты НИИ Киноискусства (ВГИК), Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения, Российского института культурологии, Российского института истории искусств, Госфильмофонда России, Союза кинематографистов», — говорится далее, и каждый разумный человек должен понимать, что с такими авторитетами не спорят. С другой стороны, список получился приличный, и даже оппозиционно настроенные журналисты и блогеры не нашли в нем ничего достойного категорического неприятия. Ну разве что некоторым участникам обсуждения захотелось расширить его на 50—100 пунктов.

В итоге самым ранним фильмом в списке оказался «Стенька Разин», снятый в 1908 году, а самым поздним — «Собачье сердце», снятое в 1988 году (в списке Минкульта ошибочно стоит 1998 год). Почему золотой век отечественного кино оказался втиснут в столь узкие рамки, понять трудно, как и распределение фильмов по десятилетиям: из дореволюционного кинематографа взяты три ленты, из снятых в 1920-е годы отобрано 6 фильмов; в 30-е — 13; в 40-е — 9; в 50-е — 8; в 60-е — 28; в 70-е — 23; в 80-е — 9. Девяностые и вообще весь постсоветский кинематограф представляет единственный фильм — «Утомленные солнцем». Среди режиссеров (видимо, чтобы никому не было обидно) распределение очень ровное. В списке значатся: Александр Роу, Сергей Эйзенштейн, Ролан Быков, Андрей Тарковский (самые поздний фильм — «Зеркало» 1974 года), Никита Михалков, Андрей Кончаловский, Сергей Бондарчук — по три фильма; Всеволод Пудовкин, Григорий Александров, Глеб Панфилов, Василий Шукшин, Станислав Ростоцкий, Элем Климов, Динара Асанова, Георгий Данелия — по два; Леонид Гайдай, Григорий Чухрай, Владимир Мотыль, Леонид Быков, Эльдар Рязанов, Марлен Хуциев (и многие другие) — по одному.

Примерно в те же дни, когда Минкульт опубликовал свой список, Эльдар Рязанов снял пятиминутное обращение в поддержку оппозиционного «Марша против подлецов» — и сохранение его имени в официальном ТОП-100 отечественного кинематографа оказалось под вопросом.

Тематический диапазон представлен на одном полюсе документальным фильмом Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм» — и сказкой Александра Роу «Морозко» на другом (Ромм, похоже, единственный в этом списке уроженец Иркутска). Хронометраж уложился в широком диапазоне от четырехсерийной эпопеи Владимира Басова «Щит и меч» до десятиминутного «Ежика в тумане» Юрия Норштейна.

В списке есть глубоко пропагандистский и в то же время весьма прогрессивный по технике исполнения «Новый Гулливер»; два фильма на одной и той же псевдоисторической основе — «Красные дьяволята» 1923 года и «Неуловимые мстители» 1966 года; производящая крайне тяжелое впечатление военная драма «Иди и смотри» 1985 года соседствует с непонятно как оказавшейся в списке обязательных для просмотра школьниками фильмов «Маленькой Верой» 1987 года. Проблема «Маленькой Веры», надо сказать, вовсе не в том, что это первый советский фильм с элементами откровенной эротики, а в невозможности преподнести ученикам морально-эстетический урок: общество, показанное в фильме, мало чем отличается от того, что дети видят каждый день на экранах ТВ и в интернет-новостях. Разве что сейчас все стало еще более откровенно.

Военная тематика, представленная довольно широко, поставит в тупик даже взрослого зрителя, ведь в одном списке оказались и «Звезда» 1949 года (по повести Эммануила Казакевича, более известная нынешнему зрителю по ремейку 2002 года), и «Холодное лето 53-го…». Главный герой второго фильма вполне мог быть одним из героев «Звезды», попавшим из истории идеализированной и приглаженной в реальный мир — тот самый, где были штрафные батальоны и из немецкого концлагеря попадали в советский ГУЛАГ. Любой из фильмов Роу (например, «Морозко» — явно не шедевр мирового кинематографа) можно было заменить на фильм «В августе 44-го…», чуть сгладив ощущение полного провала современного российского кино и сделав учебную программу более привлекательной для подростков.

Придется много думать

Преподавателям истории и обществоведения в современной школе не позавидуешь: у общества нет внятной оценки ни советского периода, ни более отдаленной предреволюционной эпохи, ни даже очевидного и данного всем нам в ощущениях XXI века. Новый факультативный предмет явно попадает в зазор между общественными науками и культурологией, и это поставит в тупик кого угодно: невозможно представить вуз и факультет в этом вузе, который сможет в короткое время подготовить нужное для страны количество узких специалистов по школьному киноведению. Историки в большинстве своем не разбираются в киноискусстве, а киноведы вряд ли смогут дать адекватный и понятный школьникам комментарий к каждому из фильмов — тем более если один фильм столь явно противоречит другому. Дать просто набор фильмов на самостоятельную работу (а это, по оценкам специалистов, около 400 часов вдумчивого просмотра) означает пустить на самотек тот процесс, которым государство и Союз кинематографистов хотели бы управлять. Ведь главная задача нового учебного курса состоит именно в том, чтобы привить детям и подросткам любовь к кинематографу, и в первую очередь отечественному.

Государству нужны граждане, воспитанные в едином культурном и историческом поле; кинематографистам нужны лояльные зрители, которые год за годом будут приходить и поддерживать «трудовым рублем» все, что будет снято на «Мосфильме». А теперь  попробуйте уложить в одном сознании фильм Александра Довженко «Земля» о коллективизации в украинском селе и фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». И после этого заставьте зрителя пойти в кино на «Самый лучший фильм-2»…

Если подойти к задаче ответственно, детям и подросткам придется рассказывать не только о времени, изображенном в фильмах, но и о времени, когда были сняты фильмы. Придется объяснять и происхождение ошибок в эпопее Юрия Озерова «Освобождение» (вызванных цензурными искажениями), и причины,  из-за которых отчасти документальная «История Аси Клячиной…» пролежала на полке 20, а «Проверка на дорогах» — 14 лет. (Кстати, фильм Германа имеет ограничение «не рекомендуется лицам до 16 лет» — в отличие от той же «Маленькой Веры» и «Иди и смотри».)

Нельзя сказать, что эти рассказы будут лишними для школьников, скорее наоборот — хотелось бы только понять, какие акценты будут расставлены при этом. Общество, повторим еще раз, расколото на сотни разных групп, слоев и сообществ — какие могут быть гарантии, что два разных учителя опишут фильм «В огне брода нет» в одинаковых выражениях и что при разборе киноклассики «Броненосец «Потемкин» речь будет идти именно о кино, а не о «русском бунте, бессмысленном и беспощадном»? И напротив: сможет ли учитель на примере «Путевки в жизнь» рассказать правду о системе исправительных лагерей, о делении заключенных на «врагов народа» и «социально-близких»? Как вообще объяснить подростку (да даже и взрослому человеку), что почти половина лучшей сотни фильмов снята в период застоя, когда нашей страной пугали детей, а в СССР танков производили почти столько же, сколько легковых машин?

Государству нужны граждане, воспитанные в едином культурном и историческом поле; кинематографистам нужны лояльные зрители, которые год за годом будут приходить и поддерживать «трудовым рублем» все, что будет снято на «Мосфильме». А теперь  попробуйте уложить в одном сознании фильм Александра Довженко «Земля» о коллективизации в украинском селе и фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». И после этого заставьте зрителя пойти в кино на «Самый лучший фильм-2»…
 

Невыученные уроки

В одном из изданий, принимавших участие в дискуссии вокруг введения нового факультатива, нашлись люди с набором знаний, существенно превышающим средний для гражданина России. И они вспомнили, что аналогичная дискуссия с реальным введением уроков киноведения имела место в 1962 году. Несмотря на то что советская экономика была несколько больше ориентирована на пропаганду, а кино вообще считалось важнейшим из искусств, предмет продержался не слишком долго, да и введен был не повсеместно. Сейчас все может очень быстро уйти в свисток. Мало того что для нормального преподавания придется в очередной раз урезать какие-то уже существующие предметы (а у нас и без того уже в ЕГЭ по математике встречаются задачи, коих школьники за годы учебы ни разу в глаза не видели), так еще и покупать огромное количество проекционного оборудования. (Мысль о введении «детских сеансов» в действующих кинотеатрах отметем как заведомо фантастическую).

Еще более внятный крест на благих намерениях двух министерств и примкнувшего к ним СК может поставить проблема авторских прав на вторую, иностранную, часть учебной программы. Можно, конечно, обойтись и без нее, но это означает в очередной раз выставить Россию родиной слонов со специфической гордостью и полным отсутствием чувства меры.

Помимо множества аргументов в пользу введения курса киноведения есть и не менее веские аргументы против. Самые очевидные — судьба школьных курсов изобразительного искусства, музыки и литературы. Каждый из них мог бы принести огромную пользу в процессе формирования гармонично развитой личности — но ничего подобного не происходит: школьники и студенты не отличают Перова от Серова, Баха от Бетховена и не очень твердо помнят, кто написал стихотворение «Узник». Это проблема, но ее не желают признавать ни в Министерстве образования, ни рядовые учителя в школах. Объем пространства культуры становится все меньше и меньше, а давление, оказываемое не слишком качественными образцами современной поп- и телекультуры, неуклонно возрастает. И с этим, похоже, ничего нельзя сделать государственными усилиями — каждая семья должна спасать своих детей самостоятельно, не дожидаясь решений правительства.

Борис Самойлов, «Байкальские вести»