Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Прибайкалье-1937: ужасающий Лупекин. Окончание

11 апреля, 2016

Окончание. Начало в № 13

1.jpg

В январе 1937 года, когда внутри НКВД развернулась чистка «людей Генриха Ягоды», к тому времени свергнутого и затем арестованного наркома внутренних дел, начальник секретно-политического (позже — 4-го) отдела Управления госбезопасности Управления НКВД Ленинградской области майор госбезопасности Герман Лупекин выходит на региональный уровень. Короткое время (с января по март) он возглавляет УНКВД Башкирской АССР, с февраля, после переименования, наркомат внутренних дел этой республики. После «мимолетной остановки» приказом наркома внутренних дел СССР Николая Ежова от 1 апреля 1937 года Герман Лупекин назначен начальником Управления НКВД по Восточно-Сибирской (с 26 сентября — Иркутской) области. Тут же, 10 апреля, он получает и повышение в звании до старшего майора госбезопасности, что в армии соответствует комдиву (позже — генерал-майору). Судьбой Лупекину уготовано находиться в Прибайкалье тоже не так уж долго — десять месяцев. Но каких!

Весенний разогрев

У неофициальной, клановой системы личных и служебных связей обязательно есть свои ступеньки. Если несколько «протеже» комиссара госбезопасности первого ранга Леонида Заковского теперь возглавили региональные управления НКВД, то, в свою очередь, они к тому времени сформировали свои «группы поддержки» рангом ниже. Не стал исключением и «человек Заковского» Лупекин. В Иркутск он привез свою команду из Ленинградского управления НКВД — старших лейтенантов П.В. Сарычева и А.Н. Троицкого, лейтенантов М.П. Бучинского, И.Д. Верещагина, А.Е. Дьячкова, З.И. Желонкину, Ю.И. Попова, Ю.С. Степина, младших лейтенантов Е.М. Копова и К.Р. Руденко. В армии их звания соответствовали капитанским-майорским.

Кстати, окружение из «своих людей» не помешало Лупекину сходу инициировать обвинения против члена ЦК ВКП(б), первого секретаря Восточно-Сибирского обкома Михаила Разумова — мол, расставил на руководящие посты тех, кого привез с собой еще четыре года назад из Татарии. Разумова вызвали в Москву, где 1 июня арестовали, а в октябре 1937-го расстреляли…

Тем не менее вторая половина весны и начало лета стали для чекистов, включая УНКВД Иркутской области, периодом разогрева: февральско-мартовский Пленум ЦК ВКП(б), где дали отмашку на «обострение классовой борьбы по мере приближения к социализму», уже состоялся, но документа, где дается четкая установка на «девятый вал» репрессий, еще нет. И вот он появился…

Приказ № 00447

Для понимания дальнейших событий приведем июльскую (1937 года) хронику подготовки к резкому усилению государственного террора. 13 июля руководство НКВД приказывает начальникам региональных управлений НКВД (включая, разумеется, Лупекина) прибыть на закрытое (точнее — совершенно секретное) совещание в Москву. Оно проходит в течение двух дней, 16—17 июля, и посвящено будущей массовой операции. Стенограмма этой конференции не рассекречена до сих пор. Известно лишь, что обсуждались многие детали предстоящей операции: правила и техника упрощенного судопроизводства, соблюдение строжайшей секретности, меры в отношении членов семей репрессированных, технология уничтожения (включая места расстрелов и захоронений).

Ведущую роль в подготовке, планировании, а затем реализации Большого террора играл наряду с наркомом внутренних дел Николаем Ежовым его первый заместитель Михаил Фриновский. Речь о нем пойдет и в «иркутской главе», причем связанной не только с Германом Лупекиным, но и со следующим начальником областного НКВД Борисом Малышевым. В июле 1937 года Сталин трижды принимал Фриновского в своем рабочем кабинете, где они правят текст «репрессивного документа»…

30 июля 1937 года Николай Ежов подписывает приказ народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». На следующий день, 31 июля, Политбюро ЦК ВКП(б) при личном участии Сталина утверждает этот приказ без изменений. В этот же день документ получают в режиме полной секретности все руководители региональных (республиканских, краевых, областных) управлений НКВД.

Приказом № 00447 предписано начать массовую операцию в большинстве регионов СССР 5 августа 1937 года, в республиках Центральной Азии — 10 августа, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке — 15 августа. Чистку планировалось провести за четыре  месяца, но на некоторых территориях (включая Прибайкалье) ее пришлось продлить до середины 1938 года. Приказ утверждал личный состав 64 троек, выносивших приговоры, на республиканском, краевом и областном уровнях. Каждую из них возглавлял глава местных чекистов. Кроме Германа Лупекина в иркутскую тройку вошли исполняющий обязанности второго секретаря Восточно-Сибирского обкома ВКП(б) Юсуф Хасимов и помощник начальника УНКВД — начальник областного Управления рабоче-крестьянской милиции Петр Грязнов. Впрочем, даже роль декорации при Лупекине им довелось играть недолго — вскоре оба были сами репрессированы как «враги народа».

И еще один — пожалуй, важнейший — штрих: лимиты на репрессирование. В приказе № 00447 для каждого региона Советского Союза четко и прямо, черным по белому, устанавливались лимиты — цифра репрессий по первой категории (расстрел) и по второй (лишение свободы). Иркутская область получила относительно небольшой лимит — 1000 человек расстрелять и 4000 «посадить». А всего по стране первоначально было приказано расстрелять до 80 тыс. «вредителей». Впрочем, в атмосфере соревнования между региональными начальниками НКВД лимиты были быстро выбраны, и «отличники производства» запросили дополнительные лимиты (например, иркутское УНКВД обращалось с такими просьбами в ЦК партии как минимум трижды, и всякий раз получало «добро»).

Тогда лучшим показателем работы для начальников региональных управлений НКВД была высокая оценка со стороны руководства наркомата и поощрение новым, дополнительным лимитом. Причем котировался только лимит по первой категории (высшая мера наказания), именно на этом поприще и развернулась основная конкуренция… 

В итоге в рамках приказа № 00447 было расстреляно до 400 тысяч советских граждан, т.е. более половины из почти 700 тыс. жертв всех операций и мероприятий в рамках Большого террора 1937— 1938 годов. Подсчеты еще предстоит уточнять, но сейчас получается, что доля репрессированных по первой категории (расстрелянных) в численности всех жителей нашего региона была примерно втрое выше, чем такая же, «расстрельная», доля населения в масштабах всего Советского Союза. Таким образом, Иркутская область входила в первую десятку регионов СССР по соотношению казненных к численности населения. Причем речь может идти не о девятом-десятом, а скорее, о пятом-шестом местах. Во всяком случае, восточнее Урала (и включая Урал) Прибайкалье точно уступало по «убойным показателям» только Дальневосточному краю. Иными словами, иркутские чекисты — подопечные Лупекина и его сменщика Малышева — ходили во всесоюзных передовиках…

Столь подробный (по газетным меркам) комментарий к главному документу Большого террора понадобился по ряду соображений. Во-первых, абсолютно несостоятелен миф о «хаотичных злоупотреблениях» НКВД в 1937—1938 годах. На фоне тогдашних (да и сегодняшних) реалий нашей страны массовые репрессии были строго централизованы и четко проведены. Даже образцово четко. Государственная задача особой важности — тут не пошутишь.

Во-вторых, не менее фантастичны (хотя до сих пор повсеместны) разговоры, что «Сталин не знал», «в руководство органов госбезопасности пробрались враги» и т. п. Не будем даже обсуждать вопрос, может ли быть мудрым и вообще имеет ли малейшее право хоть чем-то руководить человек, не знающий о подобных действиях своих подчиненных — тем более, такой тяжести и масштабов. Обратимся к фактам: на всех этапах Сталин неусыпно курировал и ускорял подготовку приказа № 00447. Что касается злоупотреблений, то их неизбежность и размах были заложены в тексте приказа по определению: а как иначе, если заранее выданы цифры («лимиты») на уничтожение, под которые надо подгонять живых (точнее — еще живых) людей?

«Кто недавно был друг — оказался вдруг враг»       

Первые же дни жизни «по приказу» были ознаменованы в Восточно-Сибирской области своеобразным «ускорением». В середине августа проездом в Монголию в Иркутске на несколько дней остановился первый заместитель Николая Ежова Михаил Фриновский. По воспоминаниям очевидцев, он призвал местных чекистов «не миндальничать» и для пущей убедительности избил несколько подследственных прямо на глазах у подчиненных, используя для ударов табуретку и металлическую арматуру. Указания замнаркома немедленно приняли к исполнению…  

В Иркутске и районах области началась «выкорчевка врагов». В августе 1937 года Лупекин докладывает московскому руководству: «В Иркутской области вскрыта и ликвидирована немецко-фашистская диверсионно-разведывательная организация, являющая филиалом фашистской партии в СССР, созданной и руководимой германским посольством в Москве. Организация имела семь резидентур, которые охватили все отрасли промышленности, особенно оборонные предприятия, железную дорогу, стратегические шоссе, укрепрайоны, военные гарнизоны, аэродромы и другие важные объекты» (стиль оригинала). Ею верховодили, по мнению следователя Дьячкова, прежние руководители области секретари обкома партии М.О. Разумов и С.П. Коршунов, бывшие начальники управления НКВД Я.П. Зирнис и М.И. Гай, профессора университета Б.Э. Петри и В.Ч. Дорогостайский.

Другая «крупная победа» Лупекина и его команды — «выявление и ликвидация контрреволюционной организации в частях Забайкальского военного округа, которая возникла в 1932 году и действовала по прямым указаниям Тухачевского и Гамарника. Она была организационно связана с военно-троцкистской организацией, действовавшей в частях Особой Краснознамённой Дальневосточной армии, а также с право-троцкистской к/р организацией в бывшей Восточно-Сибирской области во главе с М. Разумовым (первым секретарем обкома партии) и А.Пахомовым (председателем облисполкома)».

В ЗабВО было арестовано 453 человека, в том числе и командующий комкор И.К. Грязнов (его именем названа одна из улиц Иркутска. — Прим. авт.). По сфабрикованному следователями обвинению «к/р организация, куда входили арестованные, разрушала боеспособность частей Забайкальского военного округа и вела подготовку к предательскому выполнению плана войны Японии против Советского Союза. Была установлена связь с японским консулом в Чите Мацуда, которого участники к/р организации снабжали секретными данными по Забайкальскому округу. В 1936 году была организована террористическая группа для свершения теракта над руководителями партии и советской власти. На военных складах, в мехчастях и армии было создано 15 шпионско-диверсионных групп. По линии санслужбы ЗабВО к/р организация вела подготовку к бактериологической войне (оживление чумных и сибирско-язвенных очагов)».

Кстати, в центральном аппарате НКВД Лупекина даже в условиях 1937 года считали «липачом» — мастером фабриковать («стряпать») и раздувать вымышленные заговоры, штамповать необоснованные приговоры. Это ж как надо было «отличиться», чтобы иметь такую репутацию даже тогда и в таком ведомстве?!  

2.jpg

«Самоотверженное выполнение важнейших заданий»

Лимит в 1000 расстрелянных Лупекин освоил играючи, а следующий лимит (в 3000 по первой категории) ЦК ВКП(б) утвердил лишь одновременно с его отъездом из Иркутской области на новое место службы. Есть довольно веские основания считать, что осенью 1937 года Ежов в оперативном порядке, без санкции Сталина, но, разумеется, проинформировав его, лично дал разрешение на «отстрел» еще нескольких тысяч жителей Прибайкалья. Всего же за неполный год работы Лупекина в Иркутске было репрессировано 11 707 «врагов народа».

Пока не наступило время прятать концы (точнее, исполнителей) в воду, на ударников репрессивного труда сыпался буквально «золотой дождь» из почестей, наград, привилегий. Чекисты (тогда их часто называли разведчиками) считались «народной элитой», «сливками» советского общества, о каких-то злоупотреблениях, перегибах никто и не заикался… Так, 19 декабря 1937 года, накануне 20-летия ВЧК — ОГПУ — НКВД, Герман Лупекин получает орден Ленина «за образцовое и самоотверженное выполнение важнейших правительственных заданий». Быть может, к юбилею награждали всех подряд? Нет, орден Ленина тогда получили только девять региональных начальников НКВД, включая Лупекина. Остальных отметили государственными наградами рангом ниже или вообще не отметили. Значит, молодец, значит, в авангарде…

Кроме того, начальник иркутских чекистов был кавалером двух очень престижных знаков «Почетный работник ВЧК — ГПУ», выпущенных к 5-летию и 15-летию компетентных органов соответственно в 1922 и 1932 годах. И это тоже не «побрякушки», а статусное отличие, сопровождаемое к тому же большими привилегиями. Тогда же, в декабре 1937-го, Лупекина избирают депутатом Верховного Совета СССР первого созыва.     

У Черного моря…

31 января 1938 года приказом наркома внутренних дел Ежова Лупекина переводят на должность начальника Управления НКВД по Ростовской области. Но там постановлением ЦК действие приказа № 00447 не было продлено (в отличие от Иркутской области), так что развернуться в прежних масштабах новый начальник уже не мог. Однако настоятельная просьба первого секретаря Ростовского обкома партии Бориса Двинского (пережившего, кстати, и репрессии, и Сталина, причем на высоких должностях) и Германа Лупекина все же была услышана: решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 13 мая Ростовская область в порядке исключения получила дополнительный лимит в 5000 человек, включая 3500 по первой категории. Его стали рьяно «осваивать», но 7 июля 1938 года Лупекин был одновременно снят с должности и арестован.

Правда, тюремно-следственная эпопея продолжалась аж полтора года, но финал все равно был обычным. 28 января 1940 года Герман Антонович Лупекин был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания (расстрелу). Суд посчитал, что он «как враг народа, пробравшийся в органы НКВД и сознательно извращавший советские законы, проводил массовые и необоснованные аресты». Приговор сразу же привели в исполнение. Лупекину еще не исполнилось 39 лет…

В Ростов-на-Дону с Лупекиным уезжают не все «ленинградцы». Как минимум трое — Сарычев, Троицкий и Дьячков — остались в Иркутске и позже были репрессированы в рамках «бериевской чистки» и «устранения перегибов».

Причины, по которым избавились от Лупекина, были, прежде всего, общими и для других «героев 37-го». Мавр сделал свое дело… Исполнители массовых репрессий слишком много знали и теперь, когда «черновая работа» в таких масштабах была не нужна, создавали больше проблем, чем помогали их решить. В общем, мешались под ногами. Во-вторых, Сталину требовалось списать недовольство за «ошибки» и «перегибы» на очередную группу «врагов», которые действовали якобы вопреки партии и правительству, то есть Сталину, а не по его указаниям.

Хотя, и это фиксируют многие источники, даже к завершению Большого террора недовольство не было всеобщим. Страх — да, но это несколько иное чувство. Внедрение всеобщего, парализующего страха перед властью было как раз одной из задач, которые ставил Хозяин, инициировав приказ № 00447. А недовольство… Расхожим стал другой постулат: «НКВД просто так не сажает». Поначалу люди вообще встретили массовую операцию с энтузиазмом, многие охотно сигнализировали в «органы» о «враждебных, подозрительных, антисоветских» настроениях сослуживцев, знакомых, друзей и даже родственников. Такая атмосфера вместе с заявками от региональных чекистов подталкивала власть к новым лимитам — а что, народ не протестует… Впрочем, это тема для отдельного и тоже очень важного разговора. Пока же, свернув масштаб репрессий, можно было тем не менее оставить «врагов народа» в прежнем статусе. Реабилитация, причем непоследовательная, не для всех, началась только после смерти Сталина. А число тех, кто считает массовые репрессии правильным, справедливым делом, велико и сейчас. И не только велико, но и нарастает…

Но вернемся к Лупекину. Кроме причин его гибели, общих для тысяч, десятков тысяч сталинских чекистов, была и особенность. В принципе Николай Ежов летом 1938 года уже сходил со сцены, отыграв роль главного палача. Но все же тотальная чистка органов госбезопасности от «ежовцев» началась позже, через несколько месяцев. Лупекин в этом смысле оказался белой вороной. А причиной, ускорившей его падение, стала принадлежность к клану Леонида Заковского.

Сам Заковский «слетел», что называется, внепланово, в индивидуальном порядке, опередив будущую чистку в НКВД. Еще в марте 1938-го Сталин отзывался о его работе во главе Московского УНКВД очень высоко. Видимо, Заковского погубила неосторожность: расслабившись в узком кругу, он допустил вольные высказывания о Сталине. Во всяком случае, о таком факте позже упоминал Ежов. Заковского арестовали в апреле. По ходу следствия, в июле, к нему «пристегнули» Лупекина. Вместе вверх, вместе вниз…

Владимир Томилов, специально
для «Байкальских вестей»,
Юрий Пронин, «Байкальские вести»

На фото: Заместитель наркома внутренних дел СССР Михаил Фриновский (справа)
на личном примере показал иркутским чекистам, как нужно обращаться
с подследственными. Слева — нарком внутренних дел Николай Ежов
и секретарь партийной коллегии Центральной контрольной комиссии
ВКП(б) Матвей Шкирятов. Москва, Красная площадь, 1 мая 1938 года;

Ленинградцы — работники Управления НКВД по Иркутской области,
награжденные советскими орденами. Первый ряд (слева направо):
И.Д. Верещагин, П.В. Сарычев, Г.А. Лупекин, А.Н. Троицкий, А.Е. Дьячков.
Второй ряд: М.П. Бучинский, Ю.И. Попов, К.Р. Руденко, Е.М. Копов.
«Восточно-Сибирская правда», 23 декабря 1937 года    

 

 

  

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии