Дечебал Григоруцэ: Доброта очень красит людей

Мы уже который раз говорим с Дечебалом, и всегда этот человек раскрывается с новой грани. Его эрудиции, трудолюбию, умению деликатно, ненавязчиво, тактично доносить до широкой публики вовсе уж не очень доступные истины можно только в хорошем смысле позавидовать. Часто пресса балует читателей лишь одним и тем же перечнем имен «звезд», раскрученных на узком сегменте монотонных треков. А тут человек положил жизнь на донесение обществу камерной классической музыки, в том числе и своего авторства. И при этом он не из пула бессменных персонажей культа «ура».

Там, где сладкие плоды

– Не секрет, что люди, работающие в сфере культуры, художественной или музыкальной, больше всего хотят прикоснуться к канонам жанра прежде всего на месте его возникновения, съездить туда…

– Не могу похвастать какой-то обширной географией поездок. Из всех посещенных стран особо запала в душу Италия. Масса впечатлений от природы, архитектуры, культуры, людей… Там своя школа органной музыки, в эпоху барокко Италия была законодательницей мод. Но самая великая классическая органная музыка – это, прежде всего, Германия. К сожалению, я там далеко не все увидел, что очень давно хотел. В Германии я был в творческой командировке, как представитель Иркутска в городе-побратиме Пфорцхайм. Играл свою музыку, знакомился с простыми людьми и отметил для себя, что они везде в основном миролюбивые, доброжелательные. В тысячный раз убедился, что простым людям враждовать не о чем.

Никогда не был в Англии, Испании, Португалии. Даже на родине отца, в Румынии, ни разу не был. И теперь не ясно, когда это получится сделать.

– Вы так пропагандируете органную музыку, что играете ее вместе с дудуком, саксофоном.

– Действительно, когда все только начиналось, я даже представить себе не мог, насколько получится органично. Я очень благодарен моим друзьям Мартину Казаряну и Андрею Гедеону за совместное творчество. Публика встречает наши дуэты исключительно тепло.

– Считается, что классика и джаз противоположные вещи, а джаз и вовсе третья грань плоскости.

– Строго говоря, мы джаз не играем. У нас скорее классический кроссовер на грани классики, рока, этнической, популярной музыки. Строгих академических музыкантов что-то из этого может коробить и даже возмущать. Кроссовер – это нередко ходьба по краю хорошего вкуса. Но почему-то именно там растут особенно сладкие плоды.

Оружие массового исцеления

– Среди тех, кто читает газеты, много пожилых людей. Как вы ориентируетесь на них в зале?

– Мне очень нравятся пожилые люди. Прежде всего, своей искренностью. В молодости наш внутренний мир прячется за внешней статью, свежестью, красотой. А с годами внутренний мир человека проявляется на его теле. Если человек всю жизнь злился и хмурился, к старости злобное выражение застывает на его лице, как приклеенная маска. А у доброго, светлого человека даже морщинки добрые. Доброта вообще очень красит людей. А какая-нибудь стервозная топ-модель в старости обычно похожа на Бабу-ягу.

Я и сам уже не мальчик. И хотя словосочетание «пожилой человек» примерять к себе не тороплюсь, понимаю, что придется. Шестой десяток уже, как-никак…

Утешает то, что практически все классические органные композиторы для своего времени старели поздно и жили долго. Возможно, органная музыка обладает таким живительным качеством. А может быть, дело в душевной гармонии, в единстве с Богом, с Вселенной, в общем духовном здоровье. В отличие, например, от композиторов-романтиков, которые, наоборот, в большинстве смятенные, ранимые, болезненные. Причем и душой, и телом. Ну и жили, как правило, недолго.

– А Бетховена на орган вы не думали переложить?

– Думал и перекладывал. При том, что сам Бетховен для органа не писал, далеко не все у него может быть сыграно на органе. Скажем, знаменитая первая часть Лунной сонаты в органном переложении теряет всю свою мягкость и нежность. Некрасиво, грубо получается. А вот простые, ясные сонаты вроде 19-й или 20-й очень даже неплохо звучат.

С Гедеоном в программе «Рок – это судьба» мы играем первую часть Пятой симфонии. Той самой, где «судьба стучится в дверь»: Та-та-та-таааа! Вот здесь звук органа очень хорошо передает мощь и красочность симфонического оркестра. Когда мы только разучивали эту композицию, то получали от каждой репетиции массу удовольствия. Настоящая рок-музыка XIX века! Столько силы, огня, красоты! Аж до мурашек!

– Бывало, когда люди говорили о чудодейственном исцелении от вашей музыки?

– Регулярно после концертов ко мне подходят со словами благодарности. И именно пожилые люди отмечают, что после концерта им стало легче, душа очистилась, телесная боль отступила. Конечно, я не претендую на роль целителя, но тем не менее мое глубокое убеждение, что чистая и созидательная музыка лечит, исцеляет.

В XX веке изобрели оружие массового поражения. Так вот высокая музыка и шире, культура – это нечто прямо противоположное. Это оружие массового исцеления. Даже предания старины об этом рассказывают. Так, в Библии говорится, как юный Давид исцелял душу царя Саула игрой на псалтири. Пифагор, по легенде, исцелил музыкой безумного юношу. А имя легендарного певца древности Орфея переводится как «исцеляющий светом».

Теплый свет настоящей звезды

– Известно о вашем участии в благотворительных программах для детей и инвалидов…

– Одно время в Органном зале филармонии проходили концерты для совсем маленьких детей. Им стелили коврики, давали игрушки, и они занимались своими делами под классическую музыку. Сейчас таких концертов нет – возможно, по причине организационных сложностей.

На моих концертах не то чтобы часто, но регулярно присутствуют люди с синдромом Дауна, ДЦП, аутисты. Есть и завсегдатаи, причем опекуны этих замечательных людей отмечают, что музыка действует на их подопечных благотворно.

– Как удается коротать досуг помимо увлечения музыкой?

– Самым большим моим увлечением, кроме концертной деятельности, является создание радиопередач цикла «Музыка жизни». Они транслируются для довольно скромной аудитории иркутского проводного радио (Иркутский городской радиоканал). Ну и в интернет, конечно, выкладываю.

На сегодняшний день готово 83 очень разных выпуска. В них и о композиторах, и о музыкальных инструментах, и о национальных культурах и много о чем еще. Причем мне очень важно сказать и показать то, чего никто другой не говорит и не показывает. А если показывает, то иначе. Особенно нравятся общефилософские темы. Например, «О любви», «О прогрессе», «О патриотизме», «О будущем» и т. д.

Проект совершенно благотворительный. Я сам сочиняю текст, подбираю музыку, записываю голос, монтирую и приношу на радио готовый получасовой трек. Получаю массу удовольствия. Сам процесс настолько увлекательный, что радость от него полностью компенсирует отсутствие официального признания и тем более гонораров.

Неоднократно отправлял эти передачи с предложениями сотрудничества в редакции всевозможных радиостанций вроде «Культуры» или радио «Орфей». Полный «игнор». Подавал заявку на губернаторскую премию – то же самое. К сожалению, официальному Иркутску этот проект, видимо, не важен и не интересен от слова «совсем». Зато есть горячий отклик от простых слушателей! В том числе из других городов и даже из-за рубежа. Там тоже есть русскоязычная аудитория.

В этом смысле слава интернету! В наше время распространять информацию значительно проще, чем во времена моего детства. Хотя и в Сети тоже свои сложности. Наибольшее число симпатий («лайков») в том же Ютубе получает деградационный контент. Рейтинг «разумного, доброго, вечного» несравненно ниже.

Но тут утешают слова Христа: «Не бойся, малое стадо!» Святые всегда были в меньшинстве, гении всегда были в меньшинстве, творцы всегда были в меньшинстве. Вообще выдающиеся люди всегда в меньшинстве. Но именно они в конечном счете определяют ход Истории.

Даже если посмотреть на небо. Звезды на фоне необозримых пространств космического мрака – ничтожные точки света, занимающие почти нулевой объем. Но именно они своим светом формируют облик Вселенной.

Так что дерзновение мое очень простое: быть звездой. Но только не в пошлом шоуменском смысле superstar. Это все фальшь и от лукавого. Хочется быть звездой в смысле «источник Света». Быть может, не такой величины, как Бах или Моцарт. Пусть не первой, пусть даже 101-й величины. Но все же звездой!

Беседовал Михаил Юровский, специально
для «Байкальских вестей»