Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Дечебал Григоруцэ: Предназначение музыки — менять человека к лучшему

02 ноября, 2015

Накануне серебряного юбилея большого творчества

григоруцэ1.jpg

Заочно я познакомилась с ним уже давно, остановившись как-то у афиши на здании областной филармонии, с которой смотрел красивый человек средних лет, с открытой улыбкой, приветливым, искренним взглядом, обаятельный, благородный, в элегантном галстуке-бабочке. Афиша приглашала в Органный зал на концерт композитора Дечебала Григоруцэ. Я пошла на этот концерт и с удивлением обнаружила, что он не только играл на органе и фортепиано, поочередно меняя инструменты, но и сам потрясающе интересно вел этот концерт, рассказывая о композиторах, их судьбах, о музыкальных произведениях, обращаясь к залу, как к своим старым добрым знакомым, располагая к себе, очаровывая, приглашая к беседе, к размышлению. Не каждый музыкант может так искусно владеть словом, а главное, так умело нести его аудитории. Так же свободно, как музыку.

После концерта люди выходили, улыбаясь, переговариваясь, и по обрывкам фраз можно было понять, что концерт им очень понравился. «Дечебал был, как всегда, великолепен», — говорили они. Людям радостно и приятно, когда с ними говорят по душам, когда понимают, сочувствуют и любят (а большинство аудитории — женщины), когда поднимают их, хотя бы на короткое время, над обыденностью. И когда все это — не формально, с дежурной улыбкой, а подключая сердце. Людей не обманешь, они хорошо чувствуют фальшь. А Дечебал фальшивить не умеет — ни в выражении чувств, ни в сочинении музыки, ни в ее исполнении.

Мы встретились для интервью, повод для которого был более чем подходящий — празднование 25-летия его творческой деятельности, которое будет отмечаться 5 ноября в Органном зале филармонии в рамках фестиваля «Вселенная звука».

— Дечебал, а с какой своей сверхзадачей вы ежедневно начинаете день?

— Я не настолько неорганизованный человек, чтобы не наметить все заранее. Поэтому, засыпая, я знаю, что будет на следующий день. Чем жестче и наполненнее будет этот график, тем больше успею. Закономерность. Моя работа мне нравится, это даже не работа, а удовольствие, это сама жизнь.

Недавно в Интернете наткнулся на рассказ, в котором ученик пришел к учителю и задал вопрос, поставив его в тупик: «В чем смысл жизни?». Мы всю жизнь ищем ответ, и когда мы ответим, то, наверное, мы начнем стареть. Тогда уже нечего будет разгадывать дальше. Все основные идеи закладываются в юности, а зрелое время остается для того, чтобы их воплощать. Но и воплощая, мы ищем ответы. Так что, пока живы и активны, этот вопрос останется актуален.

— А что вас может расположить, создать хорошее настроение?

— Кроме музыки это природа, красота, общество близкого по духу человека.

— У вас необычные для наших сибирских краев имя и фамилия…

— Да, меня раньше часто спрашивали: «Вы откуда? Надолго к нам?» А я, вообще-то, человек местный, здесь родился, окончил школу, училище искусств, потом в Москве Гнесинку. Вернулся в Иркутск. Мои папа и мама приехали сюда в 60-х, им захотелось увидеть мир, поехать на край света. Было такое время романтическое, когда люди срывались и ехали с насиженных мест по стране, манил Север, Дальний Восток, Сибирь… Папа был биохимиком, мама в школе преподавала биологию и химию. Отец называл меня Дечи и говорил со мной только по-румынски, с мамой — по-русски! Вот благодаря родителям у меня два родных языка.

— «А ваше имя что значит?» — наверное, этот вопрос не раз слышали? Ответьте и мне.

— Был такой талантливый король и полководец, живший почти две тысячи лет назад. Он стоял у истоков прорумынской государственности и объединил под своим началом разрозненные племена даков, которые жили на территории современной Трансильвании. Сказать по правде, я полная противоположность своего царственного тезки. Никогда не любил повелевать и даже просто навязывать другим свою волю. Не терплю также, когда кто-то пытается делать это по отношению ко мне. Никогда не понимал людей воинственных и агрессивных. А также вряд ли меня можно назвать образцовой деталью государственной машины. Уж если попадать в историю, то пусть это будет история культуры.

Удивительно, что самое лучшее, что есть в этом мире, не от мира сего. Я лично всегда чувствовал себя здесь гостем и с трудом понимаю, как можно принимать нашу жизнь настолько всерьез и с такой страстью отдаваться деланию карьеры, денег, толкаться, добывать чины и награды…

григоруцэ.jpg

— Кто-то именно этому посвящает себя… А вы можете вспомнить самые яркие, незабываемые моменты жизни?

— Переломных моментов было два. Первый, яркий — это когда я в 82-м поехал в Артек. Меня наградили этой поездкой за отличную учебу. Артек, когда я туда попал, был кусочком рая, советской мечтой. Море, солнце, дружба, приветливость, хорошие взаимоотношения педагогов, вожатых, всех служб лагеря… Вообще, атмосфера была какая-то необыкновенная, теплая, доверительная, сердечная даже. Это шло от вожатых. Они все были люди разносторонние, интересные, доброжелательные, яркие, много читали, закладывали и в нас любовь, духовность. И сами, как говорится, соответствовали. Это все транслировалось на нас, невольно передавалось…

Я через много лет в соцсетях нашел одну из наших вожатых, написал, поблагодарил ее за то отношение, с каким они общались с нами. Я приехал оттуда просто другим человеком, будто заново узнал мир, людей.

Второе событие — исполнение моей Пасхальной мессы. Этим было обозначено завершение серьезного жизненного и творческого кризиса, когда я уже практически бросил музыку, начал заниматься совершенно другими вещами, начал терять себя. Но работа над мессой спасла меня. Вместе с ее появлением я сам воскресал духом, воскресал как композитор и творец. Поэтому она и Пасхальная!

Теперь я понимаю, что Господь каждому посылает в тот или иной период жизни испытания, и нужно их пройти, преодолеть, не озлобиться, подняться. Это трудно, иногда нет сил. Но когда ты захочешь, открываются внутренние резервы, и такая мощная сила начинает бить ключом… Я это на себе испытал. Никогда нельзя отчаиваться. А идея сочинения мессы возникла очень давно. Еще знакомясь в училище искусств с европейской культурой Средневековья и Возрождения, я был поражен величием и красотой звучавшей тогда духовной музыки. Огромное влияние оказала на меня и музыка Баха. В ней ощущался космический масштаб, рождение и смерть миров, вселенская скорбь и ангельское ликование. Было просто поразительно, как могло такое родиться в XVIII веке, в тихой бюргерской Германии.

— Вы владеете многими инструментами, играете на ударных, синтезаторе, на тубе, на тромбоне, и это помимо органа и фортепиано. А флейту вы когда освоили?

— После армии. Мне понравилось ее звучание, и я купил ее за 7 рублей, по советским деньгам. Сам выучился на ней играть. Очень простенькая, пластмассовая. Но дорога мне. Сейчас у меня флейта посолиднее, а та лежит как память.

— А в армии в духовом оркестре служили?

— В армии был духовой оркестр, а я к тому времени умел играть только на фортепиано. Дирижер оркестра дал сроку неделю выучиться играть на тромбоне. Армия — там не церемонятся. Сможешь научиться — будешь играть. Не сможешь — извини. Я научился и сыграл «Прощание славянки». «Хорошо, — сказал он, — будешь пока играть на тарелках!» А позже я еще и тубу освоил.

— Когда слушаешь ваши концерты в Органном зале, такое ощущение, что вы разговариваете с инструментами, а они с вами: задаете вопросы, слушаете, снова спрашиваете, они отвечают… Это у вас такие своеобразные с ними отношения?

— Мне интереснее в концертах не столько исполнительство, сколько размышления на вечные темы, ведь если музыка не меняет человека к лучшему, то зачем она вообще нужна?! Я так и строю свои выступления: беру некую вечную тему — например, тему любви, счастья, веры, красоты... А затем в ходе разговора каждый поворот мысли иллюстрирую органной музыкой — классической или собственной. Получается интересно. А главное, чувствуется, что людям этого не хватает.

— А чем отличаются органы в Кафедральном соборе, где вы тоже служите, и Органном зале?

— Ну, во-первых, в храме орган электронный. Он обладает интересными особенностями. Я его даже немного доработал и скоммутировал с компьютером, и теперь он может имитировать скрипки, флейты, то есть приобрел возможности оркестра. В Органном зале филармонии — орган духовой, акустический. Про такие органы говорят, что они живые. И каждый орган, безусловно, личность. Орган в старом Польском костеле был сконструирован с учетом особенностей зала, специально под это помещение. Мне, конечно, пришлось к нему привыкать, приноравливаться. Когда на нем играешь, создается ощущение, что властвуешь огромной стихией звука.

— Я знаю, что вы человек глубокий, у вас свои особенные отношения и с «нашим», и с «тем» миром. А как вы относитесь к смерти?

— Очень серьезно. Смерть — самое важное явление в жизни человека, и надо думать о ней. Есть такая теория, что музыка — это модель Вселенной, со своим рождением и концом. Еще Пифагор высказывал такую мысль. Не зря музыку в древности как предмет изучали вместе с астрономией и астрологией. Музыка — точная наука. В музыке ведь как — чем событие важнее, тем неизбежнее его появление. Так и смерть. Она абсолютно неизбежна. А значит, очень важна. Но она — не конец всему. Для меня это всего лишь рубеж, переход на новый уровень. И жизнь особенно ценна тем, насколько хорошо мы сможем подготовиться к этому переходу, что оставим после себя и что возьмем с собой. Конец — делу венец. Кем мы станем к этому моменту важнее всех чинов и наград, всех денег и всей славы.

— Как хорошо и точно вы говорите, но давайте все же из «того» мира переместимся пока что в наш…

— Давайте! Жизнь — чудесный дар. Возможно, кто-то чувствует иначе, но лично меня размышления о смерти вдохновляют на то, чтобы жить еще полнее, еще ярче, еще солнечнее. А это значит любить, творить на полную катушку, радоваться жизни и щедро делиться этой радостью. В нашем современном мире она нужна как никогда.

Беседовала Лора Тирон, «Байкальские вести».

Фото автора

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии