Большие проблемы малых народов

В Иркутской области началась разработка целевой программы, направленной на устойчивое развитие коренных малочисленных народов. О том, как относятся к тофам и эвенкам в нашем регионе и чего ждут от новой программы сами малочисленные народы, рассказывает депутат Законодательного собрания Тимур Сагдеев, избранный по одномандатному округу № 12, в который входит Тофалария.

— Тимур Ринатович, вы являетесь одним из основных инициаторов разработки и принятия комплексной долгосрочной целевой программы, направленной на устойчивое развитие коренных малочисленных народов Иркутской области. Когда и откуда у вас появился такой интерес к жизни малочисленных народов Сибири?

— Я сам из Нижнеудинского района и впервые побывал в нашей необыкновенно красивой и уникальной Тофаларии еще в детстве.  Тогда же познакомился с людьми, которые называют себя карагасами-тофами. Заниматься же темой поддержки коренных народов Тофаларии я начал с 2009 года.

Знаю, что еще не так давно у нас проживало более тысячи тофаларов, а сегодня в официальных сводках указывается, что численность народа карагас-тофа составляет чуть более 700 человек.

По моему глубокому убеждению, сокращение численности коренных народов требует не просто особого внимания государства, а незамедлительного принятия конкретных мер, способствующих развитию коренного малочисленного народа Сибири — карагасов-тофов.

Тофы живут на столь отдаленной территории Нижнеудинского района, что альтернативой дорогостоящей авиации можно считать только зимник. Похожая ситуация в организации жизнедеятельности и у эвенков, проживающих в северных районах области. Львиная доля проблем коренных малочисленных народов как раз и возникает из-за отдаленности их проживания от основных центров жизнеобеспечения.

Все наше федеральное законодательство, начиная с Конституции РФ, закладывает особое отношение государства к правам коренных народов России. И на этом фоне я считаю совершенно неверными подходы к решению проблем коренных малочисленных народов, которые сложились у нас в области.

— Что-то изменилось в отношении к малочисленным народам, проживающим на территории Иркутской области, после принятия правительством РФ в 2009 году двух документов — Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года и Концепции устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера? Известно, что в них всем органам государственной власти рекомендовалось оказывать содействие устойчивому развитию коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.

— У меня возникло ощущение, что проблем у коренных народов нашей области ничуть не уменьшилось, они просто нарастают комом. Говорить о каком-то экономическом развитии, например, Тофаларии просто не приходится. Если в доперестроечные времена общественное оленье стадо достигало четырех тысяч голов, то сейчас оно едва насчитывает 300. И вряд ли сможет увеличиться при нынешней финансовой помощи, на которую лишь в 2006 году было закуплено пять племенных оленей. Поскольку в здешних местах именно олень (между прочим, самый крупный в мире) служит основным транспортным средством сообщения, резкое сокращение его поголовья ударило и по охотничьему промыслу.

Известно, что основу жизненного уклада тофаларов составляет охота. Ею занимаются около 300 человек, для трети из которых охотничий промысел является основным видом деятельности.  Соболь, белка, горностай, струя кабарги — это далеко не полный перечень лесных трофеев.

Если раньше добытая пушнина поступала в государственные приемные пункты, то сегодня она вся попадает в руки нелегальных скупщиков, которые путем сговора держат на нее низкие цены. Вырваться из цепких лап скупщиков могла бы организация факторийной торговли, производящей равноценный обмен продуктов и охотничьих припасов на шкурки пушных зверей. Именно по этому пути идет сегодня Красноярский край, и его опыт может быть позаимствован. К тому же необходимо оказать помощь охотничьему сообществу в приобретении лицензий и доставке припасов к отдаленным охотничьим угодьям.

— В прошлом году внимание СМИ было приковано к решению вопроса об организации управления заказником «Тофаларский», которое осуществлялось из Красноярского края. Удалось решить проблему до конца?

— Проблема решена, но лишь частично. Мы совместно с правительством области вынесли ее на федеральный уровень и добились передачи уникального природного объекта Байкало-Ленскому заповеднику, расположенному в Приангарье.  Но не до конца решена другая проблема. В 2009 году решением Минприроды РФ были запрещены некоторые виды деятельности на территории природного заказника федерального значения «Тофаларский», в том числе охота, прогон оленей, рыбалка.

В результате люди лишились возможности заниматься традиционными промыслами, так как дорога к родовым угодьям для них была усложнена до крайности. На мой взгляд, — и со мной согласны специалисты в этой сфере, — более подходящим статусом для этой территории является национальный парк.  Потому что это позволит выделить на его территории зону традиционного природопользования для обеспечения жизнедеятельности коренных народов.

— Все чаще стали звучать и протесты коренных народов против промышленных разработок месторождений, находящихся в местах их традиционного проживания. Коснулась ли такая проблема тофов?

— Проблема существует. В настоящее время на территории Тофаларии разведкой и добычей полезных ископаемых занимаются восемь предприятий. Местные жители обеспокоены тем, что в результате промышленного освоения территории из тайги уходит дичь, а в реках все меньше и меньше рыбы.

В условиях сложной доступности у нас не организован полноценный контроль за соблюдением норм природопользования и нет оценки ущерба, наносимого традиционному укладу жизни тофов. Я уже направлял депутатский запрос в Росприроднадзор, в результате были выявлены нарушения природоохранного законодательства. Думаю, было бы справедливо, если бы добывающие компании взяли на себя некоторые социальные обязательства.

Я предлагаю рассмотреть возможность присвоения территориям Иркутской области, на которых проживают коренные малочисленные народы, особого статуса «территория традиционного природопользования», что обеспечит защиту, сохранность, самосознание и экономическое развитие этих особых территорий проживания коренных малочисленных народов в условиях все возрастающего промышленного и туристического освоения их природных ресурсов.

Кроме того, нам нужен специальный государственный орган, который вел бы тему развития и сохранения малочисленных народов в нашей области.

— Вы считаете, что нужно создавать новый чиновничий орган? Будет ли он способен решить все проблемы малочисленных народов?

— Да, я так считаю. Причем речь не идет об увеличении численности чиновников — мы говорим о рациональном разделении полномочий и зон ответственности. Мы с коллегами-депутатами неоднократно обращали внимание правительства области на необходимость создания единого уполномоченного органа, занимающегося вопросами коренных малочисленных народов.

Сегодня забота о тофаларах в Иркутской области отдана двум министерствам — социального развития и жилищной политики.  Однако они не уполномочены на составление и претворение в жизнь какой-то внятной экономической программы.

Закрепление соответствующих полномочий и финансовых ресурсов за разными министерствами приводит к отсутствию целостного взгляда на проблему и систему необходимых мероприятий, не позволяет оперативно сконцентрировать финансы на приоритетных направлениях развития, радикально решить вопросы улучшения жизнедеятельности коренных малочисленных народов.

Одним из плодов такого разногласия становится и то, что в течение последних трех лет область недополучает федеральные средства на социально-экономическое развитие коренных малочисленных народов. А тому же, например, Красноярскому краю ежегодно на это выделяют по несколько десятков миллионов рублей.

Еще одна очевидная иллюстрация проблемы — неэффективность принимаемых в области мер для социально-экономического и культурного развития коренных малочисленных народов. К этому выводу пришли аудиторы нашей Контрольно-счетной палаты еще в 2010 году при проверке реализации областной программы «Экономическое и социальное развитие коренных малочисленных народов до 2011 года».

Проверка показала, что из 99 млн рублей только 10 процентов шло на развитие, а основная часть мероприятий программы была направлена на сдерживание негативных процессов в социальной сфере, на предотвращение социального кризиса путем выплаты коренным малочисленным народам — тофаларам и эвенкам — материальной помощи, размер которой незначителен.

Дополнительным подтверждением моих выводов о неэффективности работы правительства области в этом направлении является тот факт, что у нас до сих пор не решен вопрос об оформлении в областную собственность и передаче муниципальному образованию оленеводческой базы в поселке Алыгджер. База, построенная еще в 2007 году и стоившая областному бюджету 13 млн рублей, все эти годы не эксплуатируется, постепенно приходя в упадок.

На этом фоне мне совершенно непонятна позиция правительства нашей области, которое на все мои запросы и письма с 2010 года отвечает, что работа ведется и социальная поддержка тофам оказывается.

— Мы знаем, что по распоряжению губернатора области в ответ на ваши многочисленные обращения началась разработка целевой программы, направленной на устойчивое развитие коренных малочисленных народов Иркутской области. Дело сдвинулось с мертвой точки?

— Профильные министерства уже подготовили предложения в перечень основных направлений программы. К сожалению, они не решают задач по созданию условий для развития традиционных видов хозяйствования — оленеводства, охоты и рыболовства. Большинство мероприятий, как и прежде, направлены на решение текущих вопросов жизнеобеспечения эвенков и тофаларов, а экономические рычаги для развития традиционного природопользования отсутствуют.

От минэкономразвития я увидел там только два предложения, и оба содержат рекомендации по развитию малого бизнеса через участие в смежных программах министерства. А, например, на развитие оленеводства предварительно предусмотрено всего 240 тысяч рублей. Откуда взялась эта цифра и как можно на эти средства развивать целую отрасль животноводства — непонятно.

Между тем оленеводство — это основной вид хозяйственной деятельности коренных народов. О необходимости поддержки оленеводства и переработки его продукции неоднократно говорилось и в выступлениях президента Дмитрия Медведева.  Резкое сокращение поголовья этих животных нанесло урон охотничьему промыслу и привело к росту безработицы и не могло не отразиться на качестве жизни населения.

Я считаю, что на развитие оленеводства необходимо выделить не менее 50 млн рублей. На эти средства можно будет приобрести несколько тысяч голов оленей, а также предусмотреть дотации, стимулирующие рост поголовья животных.

В проекте программы предусмотрены различные социальные выплаты, строительство физкультурно-оздоровительных комплексов, больниц и многое другое. Безусловно, это очень важно и нужно, но главное — надо дать возможность коренным малочисленным народам самостоятельно зарабатывать, не меняя образа жизни. Надо дать людям удочку, а рыбу они готовы ловить сами.

— Вы лично можете предложить какие-то дополнительные меры или, может, подходы, которые должны лежать в основе разрабатываемой программы?

— Предлагая те или иные меры, мы должны четко понимать, что это даст людям. Особое внимание надо уделить экономическому блоку — тем мероприятиям, которые позволят обеспечить сохранение и устойчивое развитие коренных малочисленных народов в нашей области. Важно не свести все к торопливой формальной сдаче документа для галочки.

Например, я предлагаю разработчикам активнее использовать опыт других субъектов РФ. В некоторых из них осуществляется выплата различных социальных пособий, компенсаций охотникам, рыбакам, оленеводам, предоставление дополнительных стипендий студентам из числа народов севера, а также субсидий юридическим лицам.

Так, в Забайкальском крае коренным малочисленным народам предоставляются льготы по региональным налогам в части средств, подлежащих зачислению в бюджет края. В Туве бизнесменов, которые занимаются разработкой полезных ископаемых, обязали выплачивать субсидии оленеводам. Почему бы и нам не обязать компании, работающие в местах традиционного природопользования коренных малочисленных народов, оказывать поддержку местному населению на условиях частно-государственного партнерства.

Кроме того, я убежден, что для изменения сложнейшей экономической ситуации, в которой находятся малочисленные коренные народы Сибири, необходимы развитие инфраструктуры и системная государственная поддержка традиционных видов хозяйствования — создание пунктов приема и переработки продукции зверобойного промысла, оленеводства и дикоросов.  Также заслуживает внимания вопрос о развитии этнотуризма на территории Тофаларии, он пользуемся особым спросом у иностранцев.

Необходимо разработать кардинально другие мероприятия, которые позволили бы развивать традиционные народные промыслы. Нужно стимулировать людей, чтобы они знали: все заготовленное и добытое ими будет реализовано.

Беседовал Сергей Петренко, специально для «Байкальских вестей».

На фото: Тимур Сагдеев