Блестки истории

 

 

К 160-летию Иркутского академического
драматического театра имени Н.П.Охлопкова

 

Возвращая забытые имена

Начало в № 2, 3

Следующей ролью Ростовцева, поразившей и запомнившейся, был капитан Громов в спектакле «Люди, которых я видел» Смирнова в постановке А.Терентьева. По отношению к только что сыгранному волевому, сильному своей сдержанностью Мартьянову это был контраст: натура взрывная, темпераментная, не всегда способная в столкновении с предательством сдержать волну эмоций.

Эти эмоции захлестывали в сцене, где герой Ростовцева находился в состоянии пьяной истерики, не совместимой с положением комбата военного времени: Громов получил письмо от жены, сообщавшей, что она уходит от него к другому.  Требовались усилия (и понимание!) со стороны старших командиров и со стороны самого Громова — для того, чтобы превозмочь дикий эмоциональный всплеск, не поддаться ему. В общем-то, вся пьеса Смирнова о том, что человек на войне остается человеком, не превращается в робота. Но он способен (обязан быть способным!) усилием воли превозмочь свои слабости. Квинтэссенцией этой мысли и был в спектакле капитан Громов, сыгранный Ростовцевым.

А дальше — снова контраст по отношению к двум первым ролям: Никита во «Власти тьмы» Льва Толстого. Контраст психологический, исторический, нравственный. И стало окончательно ясно, что Ростовцев органично вписался в труппу с очень сильным актерским составом.

Как и у кого вызрела мысль о постановке ранней трагедии Шекспира «Ричард III», сейчас вряд ли возможно узнать.  Скорее всего, к этой мысли пришел главный режиссер театра И.Б.Колтынюк, всмотревшись в возможности нового актера.  Ричард III — творческий пик Ростовцева в Иркутске.

Определенная веха и в истории иркутского театра.

Возможно, и были факты постановки «Ричарда III» в Иркутске, но встречать упоминания о них не приходилось ни в исторических документах, ни в репертуаре театра после его стационирования. Как утверждают очевидцы, такая попытка была, но успехом она не увенчалась — спектакль прошел считанные разы. Это неудивительно. Материал сложнейший.  Одна из ролей мирового репертуара подвластна не многим.

После премьеры спектакля, поставленного И.Б.Колтынюком, прошло сорок пять лет. Многие частности забылись. Остались воспоминания на уровне ощущений. Но кое-что помнится ясно.

...Ричард-Ростовцев наконец-то остался наедине с вожделенным троном. Сел. Подал знак. Грохоча сапогами, в тронный зал вбегает многочисленная стража. Стражники полукругом стоят за троном. С молчаливой тупой угрозой на лицах уставились на нас. Повисла зловещая тишина. А Ричард-Ростовцев улыбается.  Он вообще много улыбался. Улыбался, когда обольщал, когда лгал, когда убивал... Он был по-своему обаятелен. Хотя обаяние это было особого рода — наигранное, фальшивое. Но поди распознай это за какой-то лисьей, текучей пластикой, за невинным взглядом несчастного урода! Все в нем было наигранным, ненастоящим. И уродство, похоже, было во многом придуманным — бьющим на жалость. В своем уродстве он был даже изящен. Был скользким, обтекаемым и оттого еще более страшным. Мерзкий властолюбец и убийца — с улыбкой...

«Ричарда III» ставят и играют редко. И видеть в этой роли доводилось не многих. К сожалению, Михаила Александровича Ульянова в роли Ричарда мне увидеть не пришлось. До Ричарда Ростовцева был фильм с великим Лоуренсом Оливье, который, к счастью, шел на наших экранах и был поставлен самим Оливье.  Уже после иркутского спектакля довелось увидеть спектакль Тбилисского театра имени Ш.Руставели в постановке Роберта Стуруа с замечательным грузинским актером в роли Ричарда, Рамазом Чхиквадзе.

Что и говорить — великие актерские работы! Но промеж них Ричард Ростовцева не потерялся, поскольку был со своим оригинальным решением, к тому же сыгран со страстью и мастерством большого актера.

Он был плотно занят в репертуаре иркутского театра, где пришелся ко двору. Почти каждая его работа обращала на себя внимание. Ярким среди целого ряда значительных актерских работ был его Беркутов в «Волках и овцах» Островского. Играл он разное, как принято было в провинции. Не отказывался и от ролей попроще, и от вводов. Таким вводом была, например, небольшая роль Максима в знаменитом спектакле «Чти отца своего» по пьесе Лаврентьева в постановке Б.Райкина, прошедшем более сотни раз.

По сути — одна сцена. Разговор с матерью. Но в нем — судьба человека, талантливого, волевого. Максим — физик, получивший роковую дозу облучения во время эксперимента. Он знает об этом, но не теряет самообладания, жизнелюбия, великой веры в свою правоту.

Виктору Семеновичу на иркутской сцене «везло» на физиков.  Вслед за Мартьяновым и Максимом Кичигиным появился директор НИИ физики Колчанов из пьесы «Физики-лирики» («Заглянуть в колодец») Я.Волчека. Естественно, дело не просто в везении, а в веянии времени. Тогда всерьез обсуждалась, перейдя с газетных страниц в литературу, на экран и сцену, проблема физиков-лириков («Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне...»).

Герой Ростовцева — крупнейший ученый Колчанов — в сложных отношениях с молодым талантливым ученым Торчиковым (это была одна из лучших ролей Виктора Егунова). Сам он чувствует, что сдал какие-то позиции в науке, занимаясь, как директор НИИ, ее организацией. Но в общении с молодым бескомпромиссным Торчиковым он начинал все острее ощущать обязанность перед наукой, начинал верить в свои еще не исчерпанные возможности.

Спектакль был высоко оценен на смотре, посвященном, по тогдашней традиции, очередному, XXIII съезду КПСС. Был признан лучшим иркутским спектаклем.

Режиссер Б.Райкин и заслуженный артист РСФСР Ростовцев получили высшие награды смотра. Но главное — в Колчанове открывались какие-то новые грани таланта актера. Возникала безоговорочная вера в ростовцевского Колчанова, умного, способного мыслить по-государственному. Этот человек с шевелюрой, тронутой серебром, с безукоризненными манерами, в элегантном, от первоклассного портного, костюме был значителен и привлекателен. Он заключал в себе всегдашнюю тайну сцены: непонятно было, откуда актер знал строй мыслей крупного ученого-физика, его сокровенные чувства. Но это — вечная тайна актерского перевоплощения. Тайна театра с большой буквы.

Интересно, что сам актер так сжился со своим Колчановым, что долго не мог расстаться с ним.

Роль в «Физиках-лириках» была последней значительной работой на иркутской сцене. Увели актера из ставшего уже родным театра семейные обстоятельства — родители его супруги жили в Подмосковье. Поступив на службу в драматический театр Твери (тогда Калинина), Виктор Семенович первым делом осуществил там как режиссер постановку «Физиков-лириков» и снова сыграл Колчанова!..

Он великолепно работал на тверской сцене. Стал одним из любимых актеров города. Получил звание народного артиста РСФСР. Нет смысла перечислять все сыгранное там. Скажу лишь, из каких четырех ролей актер показал отрывки на своем 50-летнем юбилее в 1973 году, — видела все близко, была одной из ведущих того юбилейного вечера.

Он сыграл короля Лира из шекспировской трагедии, Эзопа из пьесы Фигейредо «Лиса и виноград», Пушкина из драмы Коростылева «Шаги командора», Ленина из «Третьей патетической» Погодина. Думаю, этот перечень пояснений не требует.

Не наша цель — подробный рассказ о тверских ролях артиста.  Но о Пушкине сказать хочется. Ростовцев тогда выиграл негласное соревнование с народным артистом РСФСР Василием Лановым, которому роль явно не удалась. Ростовцев же добился успеха, что подтвердил народный артист РСФСР Юрий Яковлев.  Он приезжал в Тверь, чтобы сыграть в партнерстве с Ростовцевым своего Николая II. Ростовцев добился того, что при воплощении на сцене исторических личностей бывает не так часто, — безоговорочной веры зрителя в свое создание.

Стоит упомянуть о том, что некоторое время Ростовцев был главным режиссером тверского театра. С трудом поддался на уговоры — пост принимать не хотел и с легкостью с ним расстался. Хотя успел поставить замечательный, удачный спектакль «Царь Федор Иоаннович» А.Толстого.

Последние свои годы Ростовцев играл на ленинградской сцене.  В 1977 году его пригласил в труппу театра имени Ленинского комсомола его главный режиссер Геннадий Опорков.

Пригласил вовремя! Думаю, Виктор Семенович с его взрывным характером, обостренным чувством справедливости не вынес бы долгого срока под началом наглых карьеристов, пришедших тогда к руководству тверским театром. Он погиб бы раньше, чем его друг с более сдержанным характером — Василий Лещев...

Первой ролью Ростовцева на ленинградской сцене был Кушак в «Утиной охоте» А.Вампилова. Помню, кто-то спросил на нашем семинаре ВТО одного из ведущих критиков Раису Беньяш о спектакле. И она подчеркнула: «Актер у них появился интересный из провинции — Ростовцев...».

Трудно сказать, как сложилась бы столичная судьба Виктора Семеновича, если бы не болезнь и преждевременный уход из жизни Геннадия Опоркова. У них были какие-то совместные планы. Хотя Виктор Семенович играл довольно много и разное (Луис — «Кентавры», Березин — «Каждый год в это время», Председатель — «Деньги для Марии», Карлос Бланко — «Интервью в Буэнос-Айресе», Рязаев — «Старый дом» и т.д.).  В списке фильмов (студии Ленфильм) и телефильмов, написанном его рукой, — семнадцать названий. Но, думаю, их было больше. Параллельно с работой на петербургской сцене он ставил спектакли, выезжая в периферийные театры.

В последние годы стало сдавать здоровье. Обладая характером взрывным и упрямым, Виктор Семенович решительно ушел из театра, едва наступил первый день его пенсионного возраста.  Как ни уговаривали его доиграть хотя бы роли текущего репертуара, отказался решительно. Сложный был человек. При своем признанном таланте, почетных званиях, победах всегда был в себе неуверен. Таких называют самоедами.

Он ушел из жизни 10 сентября 2007 года. Примерно за год до того сидели и долго разговаривали. Как всегда, наезжая в Петербург в последние свои тверские годы, я наведывалась к Ростовцевым. Разговаривали... Вспоминали... Думаю, столичный житель Виктор Семенович скучал по своим дальневосточным краям, по Сибири, по Иркутску...

Вот строчки из его разрозненных записок:

«Иркутск! Иркутск! Как много в этом звуке!!! Это не плагиат.  Это — счастливое совпадение! Когда я жил и работал на Дальнем Востоке, то был наслышан почти о всех достоинствах Восточно-Сибирского края.... Интересовал меня больше всего драматический театр. Слава о его успехах с быстротой радиоволн звучала окрест и в отдаленных городах.  Действительно, это было справедливо. Труппа была отборная...

Пополнение артистов осуществлялось весьма скрупулезно.  Зачисляли одного-двух в сезон, а иногда и вовсе не брали никого...

И вот я принят в эту элитную труппу! Очень был рад этому и не ошибся. Широко известный в театральных кругах талантливый директор О.Волин и его помощники проявили трогательную заботу о благоустройстве моей семьи, заранее приготовив две комнаты в актерском общежитии, так называемом коммерческом подворье. А затем выхлопотали и отдельную квартиру. В Иркутске жена родила мне долгожданного сына...

Город приятно поразил меня своей театральностью. Горожане любили свои театры...

И конечно же, ледяная, хрустальная, небесного цвета вода Байкала и Ангары — как чудо земное, радовала глаз!..

И сам красавец — Театр!..»

А еще Виктор Семенович писал стихи. Одно из них заканчивалось словами:

Уходят люди в мир иной
Свершив греховный путь земной...
Не нужно будет мельтешить
Ловчить, страдать и вновь грешить...
И все-таки!.. Так хочется
Еще пожить!

Наталия Флорова, специально для «Байкальских вестей»