«Все хотят, чтобы власть к нам прислушивалась»

Иркутянка Татьяна Громыко известна в творческих кругах города и страны давно и заслуженно — она состоит в Союзе художников и Союзе дизайнеров, является специалистом по русскому народному костюму. Как раз за работы по костюмам она и получила в прошлом году премию губернатора Иркутской области. А недавно, неожиданно для себя самой, Татьяна Громыко стала участницей оппозиционного шествия в Москве — самого многолюдного на сегодняшний день шествия, проведенного 4 февраля. О том, как это было и почему она выйдет на улицу и в следующий раз, мы беседуем с Татьяной Громыко.

— Татьяна Матвеевна, то, что вы оказались в Москве именно в это время, — было осознанное решение или случайность?

— В подмосковном городе Одинцово вот уже десять лет живет моя дочь, и я довольно часто бываю у нее в гостях. В этот раз я уехала из Иркутска еще до Нового года и задержалась до февраля. А накануне 4 февраля вспомнила слова Некрасова: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Наша страна должна проснуться от многовековой спячки, а мы должны проявлять и активную гражданскую позицию, и в каком-то смысле гражданское мужество. Я интересуюсь тем, что происходит в стране и мире, в меру своих сил стараюсь что-то изменить к лучшему. Со многим в стране я не согласна: страна могла бы быть и богаче, и лучше, если бы не политика наших властей.

4 февраля я не могла не пойти — нужно было внести свою лепту, хоть какую-то небольшую каплю, в то, что происходит. Хотелось и посмотреть, что будет происходить. Я следила за происходящим уже с 4 декабря, когда прошли первые несанкционированные митинги, и видела, что народ, в общем-то, просыпается. Я не выступаю, только наблюдаю, но было такое прекрасное чувство перемен, обновления, народ шел улыбающийся, счастливый. Было ощущение общности, ощущение, что мы все вместе. Был оптимизм и вера, что власть должна будет прислушаться и что-то изменить в своей политике.

Те, кто руководит этими процессами, возможно, не совсем откровенны с нами, но пользы они приносят тоже немало. Сайт Алексея Навального, например, его борьба с коррупцией — это же очень полезно. Я, кстати, встречалась с ним после автопробега по Садовому кольцу. Я тогда пошла на выставку в Центральный дом художника, а у них как раз закончился пробег. Он хороший, честный парень, по-моему. Никто из оппозиционеров не хочет никакой революции — но все хотят, чтобы власть к людям прислушивалась. Хоть немного.

— А что это были за люди, те, кто вышел 4 февраля протестовать?

— Могу судить по себе и по тем, с кем сама общалась. Я простой человек, не состояла ни в каких партиях, ни в какой политике не участвовала, я только работала и работала. Со мной вместе в Одинцово ехали две девушки-студентки, лет по 20 — точно такие же не связанные с политикой люди. Не было в этом шествии каких-то группировок, объединенных государственной или какой-то другой символикой.

— Но там же были и коммунисты, и националисты…

— Да, были еще «яблочники», были группы сторонников Прохорова, но они были небольшие, 200—300 человек. А масса людей была огромная, 100 тысяч человек, и между этими небольшими организованными группами все было заполнено людьми, которые шли поодиночке, парами, компаниями по несколько человек. Много было молодежи и людей среднего возраста, я сама пенсионерка и стариков, в общем, не видела. Народ был неподкупленный, я убеждена. Не могу говорить за тех, кто был на сцене, кроме разве что Шевчука, но не было, как теперь говорят, каких-то особенных богатеев.

— Хорошо, допустим. Но почему митинг? Неужели нельзя решить свои проблемы другим путем?

— Сама бы я не стала организовывать митинг, но вот увидела такую возможность выразить свое мнение и присоединилась. Я сейчас готова и в партию какую-нибудь вступить, и в каком-то движении принять участие. Знаете, я член Российского философского общества и Российского гуманитарного общества, но потом прошла через много разных властных кабинетов, и по личным делам, и по долгу службы. И поняла, что это все абсолютно не прошибаемо. Пока сам не начнешь действовать, эта чиновничья среда не прошибаема.

— Нет страха, опасений каких-то?

— Всегда есть. Большинство ведь пассивно. Зять мой, например, меня не поддерживает. Дочь переживает, но сама на митинги не ходит.

— Что, на ваш взгляд, будет 5 марта?

— Если скажут, что победил Путин, то снова пойдем на митинг, он уже заявлен. Рокировки надоели: Ельцин назначил преемником Путина, Путин Медведева, а потом Медведев опять вернул ему кресло президента. А мы как же? Двенадцать лет жизнь становится все хуже и хуже, может, хватит уже? Страна ведь гибнет, деревни гибнут.

— Это спорное утверждение…

— Я все время мотаюсь через всю страну на поезде — денег на самолет не хватает. И за эти три дня вдоль железной дороги можно увидеть столько разрухи, что мне стыдно перед иностранцами. Мне и в поезде-то стыдно: элементарного, туалетной бумаги, нет. Я далека от финансов и экономики, но сама, на личном уровне, вижу больше негативного в последние годы. Дорог нет — что, в Иркутской области нет денег на дорогу до Большого Голоустного? В стране нет денег на дороги?

У меня сугубо личные мотивы: сорок лет живу в районе телецентра и все время думаю — ну когда же эти руины уберут, когда тут что-то изменится к лучшему? Сейчас появилась надежда. Власть пошла навстречу требованиям народа. Понемногу, понемногу, но все-таки. Требования митингов ведь принимаются общим голосованием в резолюции, и я со всем согласна, хотя 4 февраля был такой уклон в пользу Явлинского.

— Он в тот момент был потерпевшим: его сняли с выборов. А вот как насчет этого пункта об освобождении политзаключенных?

— Список действительно очень сомнительный. В тот момент я не знала, кто там, но потом посмотрела и поняла, что там реально пострадавших человек пять. Остальных отпускать, по-моему, нельзя.

— Чем все это кончится, как вы думаете?

— Ситуация очень непростая. Я наблюдала за обвинениями, которые раздаются в адрес Болотной, и пришла к выводу, что революции на самом деле провоцирует своими действиями власть. Из года в год она не прислушивается к оппозиции в той же Государственной думе, отказывается принимать необходимые законы — и пока народ не поднялся, ничего не происходило. Я не экономист, но если выбирать, то я бы проголосовала за такой рыночный социализм. То есть пусть остается частная собственность, но с большим контролем со стороны государства. Чтобы деньги не вывозили, чтобы нефть и газ в таком объеме не качали.

— Почему, на ваш взгляд, в Иркутске митинги оппозиции такие немноголюдные?

— Думаю, многим не хватает информации. Художники, писатели — у многих ведь даже компьютеров нет, а по телевидению и даже радио освещать такие митинги запрещено. Люди пассивны, а некоторые — продажны.

— Мы неизбежно подходим к вопросу: как голосовать 4 марта?

— Знаете, мне список кандидатов не нравится. Нет там такого, в ком совсем не сомневаешься, кому полностью доверяешь, в кого безусловно веришь. Что ж, буду выбирать меньшее зло — это Геннадий Зюганов.

Беседовал Борис Самойлов, «Байкальские вести».

Фото Татьяны Громыко, специально для «Байкальских вестей»

На фото: На шествии и митинге «За честные выборы» в Москве 4 февраля;
Один из лидеров оппозиции Алексей Навальный всегда в центре внимания