«Всем, что я умею, обязан своим родителям, своей родине…»

Даши Намдаков. Восточный ветер приходит из Европы

Если с такой любовью человек говорит о своих родителях, о своих предках,  этот человек — счастливый, а общаться со счастливыми — наслаждение и  радость, потому что часть их тепла, света, энергии и гармонии дарится и тебе. Такая радость выпадает не часто, и поэтому, когда мне позвонили и пригласили на встречу с ним, а я в тот день была далеко от Иркутска, я оставила все и приехала. И было наслаждением  просто стоять возле Мастера, смотреть на его  фантастически талантливые  работы, слушать  его тихую, неторопливую, спокойную  речь и испытывать при этом настоящее умиротворение. Потому что не только от его скульптуры с их мощной космической  энергетикой,  он него самого — его голоса, глаз,  всего облика — исходит ощущение полной гармонии с миром, красоты и наполненности жизни…

С одной стороны — Даши, уже большой и сформировавшийся Мастер, признанный  художник и скульптор, работы которого хранятся в лучших музеях мира и частных коллекциях первых лиц государства. С другой – маленький мальчик бурятских степей, все еще познающий мир, его секреты и таинства, смотрящий на него широко открытыми глазами и принимающий его с таким же открытым сердцем. Таким его вижу я. Возможно, другие его видят иначе. У каждого — свой Даши.

21 августа в коллекцию иркутской галереи Виктора  Бронштейна прибыли долгожданные новые скульптуры всемирно известного бурятского мастера Даши Намдакова. Четыре бронзовые скульптуры доставлены в Иркутск из Италии, где были отлиты специально для галереи Виктора Бронштейна. А двумя месяцами ранее в галерею прибыла уникальная работа Даши «Птица и тигр», выполненная из потрясающей красоты лазурита и бронзы с частичками золотых пластин на оперении. Увидев ее в Лондоне, Виктор Владимирович влюбился в нее  с первого взгляда.

Чтобы увидеть, как вписались в новое пространство галереи  его работы, Даши специально прилетел в Иркутск , конечно,  встретился с журналистами. Он провел не просто пресс-конференцию, а целую экскурсию, неторопливо передвигаясь  по залу галереи от  одной к другой своей работе, вспоминая, как они  рождались, рассказывая о детстве, становлении, учебе,  о родителях, учителях, успехах и своем пути.

— Даши, а как отразился «итальянский» период жизни  на вашем творчестве? — спросила одна из журналисток.

— Это происходит незаметно, невидимо. Ты живешь в какой-то стране, дышишь ее воздухом, пьешь воду, наслаждаешься ее кухней, общаешься с людьми, ходишь в музеи. Хочешь не хочешь, это входит в тебя, отражается в творчестве, может, подспудно, глубоко внутри созревая, но процесс идет. Сейчас я живу в Лондоне. Получаю  другие эмоции, подпитку, впечатления. Это новая страница жизни. Назовем это экспериментом. Мне и самому интересно узнать, что будет со мной за какой-то энный период жизни там.

— А почему  вы не лепили итальянок, когда жили в Италии?

— Зачем? Итальянок пусть делают итальянцы. А я бурят. Мне уже задавали подобные вопросы о том, почему бы мне не заниматься европейской пластикой. На это я всегда отвечаю: «А кто будет делать пластику моего народа? Это моя обязанность». (Подходит к скульптуре  «Мадонна с птичкой»). 

Вот, например, эта работа «Мадонна с птичкой». Она наиболее скульптурна, цельна  из всех представленных здесь. Эту работу я делал по воспоминаниям о деревянной скульптуре моего учителя Васильева Геннадия Георгиевича. У него была скульптура  «Мальчик с птичкой».  Я решил поэкспериментировать на ту же тему, передав благодарный привет из глубин памяти своему учителю.

…Я долго разглядываю эту потрясающую  скульптуру,  нереальное  существо, в облике которой эпичность и созерцательность.  Большое, но гармонично сложенное  туловище на маленьких ножках-веточках с такими же руками.  Восхитительная живая пластика, бесконечная любовь и тепло, удивление и восхищение  во взгляде раскосых глаз, устремленных на маленькую птичку, которую эта степная мадонна  трогательно и бережно рассматривает и, защищая, прижимает к себе. Вокруг скульптуры будто создается своеобразное биополе, ощущение неких вибраций, так бывает на службе в храме.

— А как ваши скульптуры выглядят в пространстве галереи? Вас все устраивает?

— Я вообще считаю, что  галерея Виктора Бронштейна очень значительна. Раньше я считал, что только в Москве и Питере есть  достойные  выставочные залы, а за Уралом уже нет такого высокого уровня галерей. Но теперь я знаю, что галерея Виктора  — лучшая в Сибири. Мне нравится подход, отношение к художникам, к искусству, к пространству. Радует, что это происходит здесь у нас, в Иркутске. Я благодарен Виктору и Ольге, что они приехали ко мне в Лондон, посмотрели мои работы, выбрали, увезли к себе в галерею. И сегодня я здесь, чтобы увидеть, как мои скульптуры вписались в пространство, где  теперь они обрели  постоянную прописку, свой дом. Галерея  мне  нравится. Ее пространство организовано прекрасно.

— А есть возможность людям, живущим не только в больших городах, увидеть ваши работы?

— Конечно, я часто приезжаю. И выставки мои проводятся не только в больших городах. Хочу вот на следующий год сделать в Улан-Удэ небольшой комплекс, где будут выставляться скульптуры, живописные полотна, графика. Даст Бог, получится.

— А вы легко расстаетесь со своими работами?

— Да, легко. Я не держу их у себя дома или в мастерской.  Я вылепливаю скульптуру, и когда понимаю, что можно ее отливать, я с ней прощаюсь, и она начинает жить своей жизнью. Потому что, когда  ставишь их у себя дома, они начинают меня тормозить, и я осознанно их не держу, потому что мне нужно развиваться, искать новую пластику, а не быть рабом того, что уже сделано. Я люблю встречать свои работы в совершенно неожиданных  местах по разным  странам,  городам и уголкам земного шара. Они живут своей жизнью, кочуют, и контролировать это невозможно. Это целая армия, которая разлетелась по всему миру.

— А почему ваша мастерская в Италии?

— Потому что там живут и работают мастера с золотыми руками, и я считаю, что моя мастерская и люди, которые там трудятся, — одни из лучших. Поэтому формы я отливаю только там. В Италии, помимо того, что чувство прекрасного они впитали с генами,  просто культ ремесленного труда, которому служат поколениями, например, патинировщики. (Патинирование — это искусственное состаривание материалов для придания им изысканной декоративности, антикварности и повышения защитных свойств. Патинированию подвергаются различные изделия из меди, бронзы, латуни, железа, дерева, гипса. — Ред.) Они гордятся, что этим занимался их дед, прадед, теперь продолжает сын… Вообще, для них важно иметь в руках то или иное ремесло. Ведь многие люди  сейчас хотят быть только бизнесменами, миллионерами и т. д. и хотят иметь все и сразу. У людей, с которыми я общаюсь и работаю в мастерской, этих иллюзий нет. Им важно быть  хорошими, честными мастерами своего дела, а потом передать накопленный опыт сыну, внуку, гордиться этим.

— Ваш род относится к древнему  роду кузнецов?

— Да, и если бы этого не было, не знаю, стал бы я тем, кем стал. Но ничего случайного в жизни  не бывает. Я родился в семье, принадлежащей к древнему роду кузнецов-дарханов. Слово «кузнец» — это довольно грубый, приблизительный перевод. Дарханы, условно говоря, — каста, которая из поколения в поколение занималась металлом. Это мастера, которые делали предметы быта, украшения, оружие, но главное — они имели  магическую силу, так как работали непосредственно с огнем, и их боялись даже  шаманы, потому что  уровень  витальных возможностей у них был даже сильнее. А огонь, как известно, один из самых сильных и могущественных стихий.

…Отец, Бальжан Намдаков,  научил всех детей в большой семье  видеть прекрасное в собственном прошлом и в окружающей природе, показал, как делать разные вещи своими руками, открыл красоту и  многогранность своего ремесла, которое наполнено миром духов, чувств и радостью творчества. Братья и сестры Даши тоже стали мастерами. И, по словам самого Даши,  учителями его всегда были  мама и папа, и всем, что он умеет, в первую очередь он обязан им.

— Говорят, что многие свои будущие работы вы видите во сне?

— Есть такое промежуточное состояние между сном и явью, когда ты еще не проснулся и мозг совершенно свободен, и в эти мгновения я начинаю улавливать  то, что приходит ко мне. Потом что-то дорабатываю воображением. Но не могу сказать, что мне «все падает с неба», на уровне каких-то образов  иногда... 

Подходим к скульптуре, стоящей в отдельной нише,  края которой  обрамляет темно-синий занавес. Тема всадника и его коня с полным правом может быть названа лейтмотивом творчества Даши Намдакова. С ней связаны наиболее яркие решения и достижения художника. Здесь будто «готовится к  взлету» скульптура небесно- голубого крылатого коня с фигуркой  маленького всадника, сидящего на его спине и  укрывшего головку в густой конской  гриве. Все в этой композиции гармонично и светло, поэтично и мудро. И само телосложение небесного скакуна, и его тонкие, изящные ноги, и длинная шея,  и вытянутая в струну, подчеркнутая  рельефами мышц — красивая голова с раздутыми ноздрями, и смотрящим на всех нас огромным лошадиным глазом, вернее —  оком: все понимающим, все видящим, все знающим, в котором отразился целый мир. Конь нетерпеливо бьет копытом, жарко дышит, расправляет свои  крыла, увлекая и мальчика за собой в этот таинственный, прекрасный и опасный полет под названием «жизнь».

Скульптура символична, и в ней что ни деталь, то символ, и их,  как послания, мастер адресует нам. Кто захочет, тот поймет, расшифрует, прочтет. Главное, читать  творения Даши — сердцем,  потому что  в них  дух его земли и силы природы, в которой он рос. В них есть глубокая тайна, которую не каждому дано разгадать, но не ощутить их мощь и красоту невозможно.

Лора Тирон, «Байкальские вести».

Фото Кирилла Шипицина, специально для «Байкальских вестей»