Вампиловский фестиваль: заметки неравнодушного зрителя

«Утиная охота»

В этом году на фестивале современной драматургии имени А.Вампилова «Утиная охота» была представлена тремя театрами. Среди них — японский театр Agelus (г. Канадзава).

В этот вечер на камерной сцене ИАДТ имени Н.П.Охлопкова зритель наблюдал удивительное соединение традиций японского театра с русской драматургией. Режиссер спектакля Окай Наомити на встрече с журналистами рассказывал, что, по его мнению, противоречия, которые разрывают главного героя, — это те процессы, которые происходят и в современной Японии. И хоть Вампилов не так знаменит в Стране восходящего солнца, господин Наомити прогнозирует увеличение интереса к русским драматургам. «Особенность спектакля не только в игре, но и в музыке, освещении», — говорит он.

Что ж, он прав. Этим составляющим действия отдана не последняя роль. Траурный марш, как это и задумывал Вампилов, то нарастает, то превращается в безудержную танцевальную мелодию, а то и вовсе резко умолкает — например, этот акцент делается, когда Зилов узнает о смерти отца.

И хоть режиссер говорит, что они создали Новый театр и скорее принадлежат к районным, так называемым малым театрам страны, нежели поддерживают классический японский театр, мы не можем не заметить преемственности традиций. Актеры играли без масок, как это принято в классическом японском театре НО, зато благодаря этому направлению по-своему обыграна тема рока, неизбежности происходящего: появляется новый герой, не прописанный у Вампилова. Этот актер был одновременно дьяволом-искусителем, который устраивает череду всех событий, и мальчиком, который приносит Зилову похоронный венок от «друзей», он же и официант Дима, которому Зилов скажет в конце такие слова: «Ты жуткий парень, Дима, но ты мне больше нравишься. Ты хоть не ломаешься, как эти… Дай руку!»

Именно этот персонаж появляется первым — черт или дьявол, но благодаря ему сразу создается мистическая атмосфера всего происходящего.

Бросается в глаза четкое разделение костюмов героев. Все, кроме Виктора Зилова, в белом. После первых «механических» диалогов Веры и Кушака приходит мысль, что они — куклы. Актеры Кабуки заимствовали элементы движения кукол и манеру говорить таким вот «речитативом». Через несколько минут белый цвет одежды осеняет: может быть, они все мертвы? А Зилов, в своем черном костюме, единственный живой? В любом случае, главный герой Вампилова кардинально отличается от других персонажей.

Но одна кукла все же была — это Ирина, последнее увлечение Зилова. Ввести куклу в спектакль наряду с актерами — это опять же уходит корнями в традиции японского театра. Возможно, режиссер не мог одеть ее в белые одежды и отнести к «мертвому» окружению? Тогда и Галина, хрупкая жена Зилова, не могла оказаться среди них, но она тоже в белом. Выразительность образов подчеркивается предметами в руках героев — зонтик (Вера), трость (Кушак), ветки и т. д. Смена то медленных и торжественных, то бурных и стремительных движений актеров показывает сущность, характеры создаваемых образов.

Во время спектакля работали несколько переводчиков, а за спиной актеров, на большом экране, среди изображения главного героя в пустыне шла бегущая строка пьесы. Но потом, я думаю, многие переставали обращать внимание на слова, полностью отдавшись игре на сцене.

Украшением спектакля стала песня, исполненная Галиной в последней встрече с Зиловым.

Режиссер показал, что пропустил пьесу через себя, представив на суд зрителей свое видение «Утиной охоты». Приверженцам классического русского театра, думаю, бросилась в глаза некоторая перегруженность этой «кукольности» и не хватило «живых» эмоций, актерской игры, как таковой. Принимать или нет японский вариант постановки — дело каждого, но сомнений нет, что спектакль оказался необычным и очень интересным как еще одна трактовка «Утиной охоты».

Сцена из еще одного спектакля, не оставившего равнодушными
многих зрителей, — «Я, пулеметчик» Московской студии SOUNDRAMA

«Вечер с бабуином»

Среди театров — участников фестиваля есть его самый частый гость. Это Камчатский театр драмы и комедии, шестикратный лауреат фестиваля. В этот раз они привезли в Иркутск спектакль «Вечер с бабуином» по пьесе современного драматурга Максима Кантора.

Стоит сказать, что накануне состоялась пресс-конференция  с участием режиссера Валентина Зверовщикова.

— Пьеса — о том, как криминальная составляющая этого мира может стать доминантой и поглотить все принципы, мораль, — говорил он. А программка предупреждала, что действие разворачивается по законам трагифарса. Но даже несмотря на это, сидящие со мной рядом зрительницы, да и я тоже, оказались не готовы к некоторым сценам. Справа я слышала шепот: «Кошмар!», а слева видела закрытое руками лицо…

Но начиналось все довольно-таки обыденно — писатель Курочкин со своей женой Аллой приглашены на ужин к… бандиту. Его имя Петр, и о своей деятельности он говорит открыто, не стесняясь. Трогательный Курочкин разглядывает обстановку дома раскрыв рот — роскошь поражает и подавляет гостей. Алла что-то шипит по поводу их «шкапчиков» на кухне и с ненавистью смотрит на мужа, бедного литератора. Роль Курочкина исполнял заслуженный артист России Валерий Наумов, и его персонаж был бесподобен! В нелепой желтой рубашке и берете, который он все время нервно мнет в руках, он выглядел одновременно и беззащитным, и смешным.

Чуть позже к этой компании присоединяется журналист Кузин с женой Ириной. Не в пример Курочкину, Кузин очень успешен, отчасти потому, что дружит с Петром. На протяжении всего действия хозяин дома постоянно сталкивает эти пары, заставляя соревноваться за свое расположение, я бы сказала – благоволение. Ведь он почти что  бог. И вот что странно — другие тоже начинают так думать. Курочкин, конечно, не согласен, но тем не менее начинает играть по его правилам. После уговоров, конечно. Но они были до смешного недолгими.

Печально стало от того, что мы так и не увидели героя, способного противостоять этой чудовищной реальности. Что это — образ сегодняшней интеллигенции? Я охотно верю в существование таких вот «кузиных», продавшихся сразу, не раздумывая. И в Курочкина я тоже верю, особенно в него. Но не могу принять, что эти два образа вмещают в себя всю образованную, думающую Россию.

На протяжении всего спектакля между героями происходит дискуссия об устройстве современного общества, о демократии. Преимущество было за монологами Петра: он развернул целую идеологию о мире, где правят сильные. То есть — он.

Курочкин яростно возражает, но у этого героя очень мало чувства собственного достоинства. Да! Вот это слово — достоинство! Зато оно есть у Петра — бандита, человека, лишенного каких-либо моральных качеств. И дело даже не в деньгах, а в той внутренней силе, которая подавляет таких вот Курочкиных. Иначе как объяснить, что люди рядом с ним начинают не только принимать его условия, но и в действительности думать, что такое поведение нормально и ничего такого нет, скажем, в том, что живой человек становится ставкой в карточной игре. Но это было после того, как литератор и журналист перепели с Петром весь шансон, который он знал. Зал, кстати, подпевал.

В результате Курочкин… проигрывает свою жену Аллу. Петр отдает чудовищный приказ зажарить ее на сковороде. Шок. Но дальше больше — мы наблюдаем сцену обеда, где Кузин, Ирина и Петр все это поглощают, обсуждая соус и пряности блюда, не забывая делиться мнениями по поводу той или иной части тела. Карикатура нашего общества, доведенная до абсурда. Или, как там в программке, — до трагифарса.

Безусловно, спектакль оставляет особенные, противоречивые ощущения и заставляет (не то слово — заставляет!) задуматься. А ведь это и есть предназначение театра.

Чайная отчаянная

Фестиваль имени А.Вампилова — это долгожданная встреча талантливых, уникальных и безумно творческих людей. Поэтому после спектаклей, пресс-конференций, круглых столов и других интересных фестивальных мероприятий начинался не менее интересный актерский капустник, или, как его называют здесь, встречи в «Чайной».

Впрочем, как объясняли нам ведущие, артисты ТЮЗа имени А.Вампилова, вариаций названия было много — и «Кофейная», и «Кефирная», и даже «Рюмочная», но предпочтение отдали все-таки «Чайной», ведь именно этот напиток более всего любят актеры. Они даже поведали зрителю его особенности — употреблять минимум на троих. По этому поводу была представлена новая  модель чайника с тремя носиками, которую тут же окрестили «Горыныч». Обладателями этих «Горынычей» станут все театры, выступившие на «Чайной».

…На сцене, то есть в «Чайной», — Государственный академический Малый театр России и Камчатский театр драмы и комедии. Оба только что отыграли свои спектакли на основной и камерной сценах Иркутского драматического театра и, еще не остывшие от игры, пели нам недавно сочиненные песни о Байкале, омуле и даже о «знаке Стрельцова», под которым проходит фестиваль.

Не обошлось без феерического соло на «варгане» Вениамина Дрынкина — уже постоянного персонажа «Чайной» от Камчатского театра. Его цикл «Иркутские зори» просто сразил зрителей. И наверное, впервые в мире на сцене «прозвучал» хор «немых» того же Камчатского театра. Они не только умеют, но и любят петь – только с помощью  артистичной мимики и жестикуляции исполнили «Маруся Климова, прости любимого…» Следом за ними артисты иркутской драмы объединились в «Кружок редкого юмора» и получили для него звание «Академический»… Юмор временами хлещет через край, публика, уставшая от просмотров, находит силы для искреннего хохота от всей души…

Такова эта страница фестиваля, его оттенок, который тоже помнится гостям и участникам с первых фестивальных лет.

Много слов благодарности хозяевам фестиваля звучит обычно (и в этот конкретный вечер тоже!) от наших гостей — за теплый прием, за четкую организацию работы. Ответное слово было за директором фестиваля Анатолием Стрельцовым, который каждый раз выходил на сцену, чтобы вручить памятные подарки участникам. И конечно, зритель не остался в стороне, живо реагируя на все происходящее.

Юлия Якимова, специально для «Байкальских вестей».

Фото Анатолия Бызова