Писатель и власть

1937-й в Иркутске

В той войне, которую вела Советская власть против своего народа, по данным В.Шенталинского, погибло около полутора тысяч писателей и поэтов. Скорбный список начал Николай Гумилев, а закончил Анатолий Марченко, умерший в тюрьме в 1986 году. В этом мартирологе и Петр  Поликарпович Петров. 25 января его день рождения — в этом году ему исполнилось бы 120 лет.

Русский сибиряк

Он родился в крестьянской семье таежного села Перовского, Енисейской губернии. Характер будущего писателя, как и всех русских сибиряков, формировала суровая природа. Они были люди упорные, большого умения и смекалки, дерзкие и отважные, жаждущие нового, добрые работники. Таким были дед и отец будущего писателя.

«Я мечтал быть хорошим хлеборобом, чтобы сеять пшеницу с граненым колосом, объезжать хороших коней. К этому меня готовили дед и мать с отцом», — вспоминал Петр Поликарпович. Но поколение, появившееся на сломе веков, было захвачено революционными вихрями, которые, по утверждению Петрова, разбили вдребезги сложившиеся понятия о прежней жизни и вынесли солдата царской армии на гребень исторических событий: он — член Центросибири, делегат Всесибирского съезда Советов, защищает Белый дом во время декабрьских боев 1917 года в Иркутске, а в период власти Колчака — председатель Степно-Баджейской партизанской республики. После окончания Гражданской войны Петр Петров учится в Красноярском институте народного образования.

Встреча с Жегловым

Начало литературного творчества Петрова связано с публикацией в журнале «Сибирские огни» поэмы «Партизаны». Потом была повесть «Борель». Актуальность и художественные достоинства повести отметил М.Горький: «Написано живо, талантливо… Очень хороша баба Настя… Вообще автор хорошо видит людей». И еще: «Эту книгу следовало бы пустить в «Дешевой библиотеке», в ней очень живо рассказывается история восстановления рабочими золотоносного рудника, хорошо сделаны характеры и чувствуется во всем правда. Автор талантлив».

Поддержка Горького усилила веру молодого автора в правильность избранного пути и определила литературную судьбу Петрова. Были написаны романы «Шайтан-поле», «Золото», «Половодье». П.Петров вместе с И.Гольдбергом, И.Молчановым, И.Луговским стал основателем иркутской организации писателей. И хотя он считался попутчиком (так именовались писатели, вышедшие из непролетарской среды), но был членом правления Восточно-Сибирского отделения Союза советских писателей и делегатом Первого Всесоюзного съезда писателей. Были новые планы, творческие замыслы, но все перечеркнул Большой террор. В литературной среде, как и повсюду, стали выискивать «врагов народа». Уполномоченный Союза советских писателей по Иркутской области рапортовал в обком ВКП(б): «В результате притупления бдительности областная организация Союза писателей оказалась засоренной врагами народа. Долгое время у руководства Союза стояли неразоблаченными такие матерые враги народа, как Басов, Гольдберг, Балин и Петров».

9 апреля 1937 года оперуполномоченный 4-го отдела госбезопасности младший лейтенант Жеглов на основании ордера № 356 произвел обыск у гражданина П.П.Петрова, проживавшего по ул. Марата, 39, кв. 2. «Согласно полученных указаний Петров П.П. задержан и доставлен в Иркутскую тюрьму». Официальный жаргон протокола стал началом не только смертельного исхода талантливого писателя, но и трагедией его семьи — жены Александры Антоновны, сыновей Григория и Петра, дочери Светланы. В одночасье они стали изгоями, ЧСИРами, что на советском новоязе означало «член семьи изменника Родины».

«Перед вами враг народа»

В Иркутской тюрьме, рассчитанной на тысячу узников, тогда содержалось около 14 тысяч заключенных. Петрова посадили в переполненную камеру. Условия содержания были невыносимыми: «…в камере сырость, холод, без передач, без денег даже на махорку» (из заявления П.П.Петрова тюремной администрации). Делалось все, чтобы сломать людей, добиться нужных показаний. Для этого была специальная инструкция «О порядке ведения следствия». Начиналась она такими словами: «Перед вами сидит контрреволюционер, враг народа… Цель: заставить эту  контрреволюционную сволочь встать на колени перед Советской властью, разоружиться и раскрыть свою контрреволюционную работу, назвать организацию, всех участников и просить пощады у Советской власти. Методы: организуйте допрос обвиняемого таким образом, чтобы он был беспрерывным и до тех пор, пока он не даст и не подпишет свои показаний, даже если на это потребуется день, два, три, четыре и больше… ».

Почти два года держали тюремщики Петра Поликарповича  в застенках. У него хватило воли и мужества выстоять, хотя это требовало сверхчеловеческих сил. «Психология следствия заключается в том, как можно тяжелее меня обвинить, навязать вещи, о которых я ничего не знаю… А силы все слабеют, память меркнет, воля к жизни иссякает. Сейчас от меня добиваются раскрытия контрреволюционной организации, а я ее не знаю. И отуманенный мой мозг доходит до чудовищных вещей: я пытаюсь сфантазировать эту организацию, но приходит реальное мышление, и я проклинаю свою больную фантазию» (из заявления Петра Петрова начальнику Иркутского управления НКВД Герману 
Лупекину).

Писатели третьего сорта

В ноябре 1938 года произошла смена руководства: вместо Ежова ведомство возглавил Берия. Начался пересмотр многих обвинений, но, к сожалению, новые веяния не коснулись дела № 4401. Петров по-прежнему обвинялся в участии в деятельности иркутского повстанческого центра и правотроцкистской организации, руководителем которой вроде был первый секретарь обкома М.Разумов. Он и «поручал Петрову укрепить контрреволюционную организацию в среде литераторов». На одном из допросов 26 февраля 1939 года Петров твердо заявил: «Виновным себя не признаю. В контрреволюционных организациях не состоял». Следователи уже не надеялись сломить Петрова, но «дело» надо было заканчивать обвинительным заключением. И для этого они использовали героя романа «Половодье» Шабрина, приписав его политические метания автору. «Вещдоками» стали критическая рецензия К.Горна, опубликованная в десятой книжке журнала «Литературная учеба» за 1936 год. Критик считал, что в образе Шабрина скрывается автор.

Так же оценили роман и коллеги по цеху — иркутские литераторы, написавшие по просьбе следователя Котина рецензию на «Половодье»: «В целом роман «Половодье», по нашему мнению, — это не исторически  правдивое и высокоидейное художественное полотно, а неискренняя исповедь Петрова-Шабрина, пытавшегося оправдать перед лицом истории свои бесконечные колебания, которые он больше всего боялся назвать своим именем».

Приведенный документ — не обвинение, у нас на это нет права. Это осуждение тоталитарной власти, лишившей  человека гражданского мужества. В ту пору родился печальный анекдот: «Советские писатели делятся на три категории: одни стучат на машинках, другие перестукиваются, а третьи — просто стучат». Ко двору пришелся и «стук» директора иркутской школы № 43 Коростелевой-Вохминой, вспомнившей, что Петров в 1914—1916 годах находился под влиянием ссыльных эсеров Фомина и Казанцевой и не изжил этого влияния вплоть до 1933 года.

Но были и другие…

А вот редкое явление тех лет. Двенадцать иркутян, бывшие партизаны, обратилась к М.И.Калинину с письмом — освободить Петрова как «неправильно осужденного». «Мы, партизаны и командиры Восточной Сибири, — говорится в письме, — твердо Вас заверяем, что Петров П.П. не является преступником, за что отвечаем головой не только перед Вами, но  перед всем народом. Просьба резолюцию сообщить по адресу: г. Иркутск, ул. Декабрьских Событий, 63, кв. 4, Яцковскому Степану Яковлевичу». Просьба осталась неуслышанной, как и бесконечные обращения Александры Антоновны, убежденной в невиновности мужа и верящей в чудо его возвращения.

Но 17 апреля 1940 года Особое совещание НКВД СССР постановило: «Петрова Петра Поликарповича заключить в исправительно-трудовые лагеря на восемь лет, считая срок с 9 апреля 1937 года».

Колымская драма

Через три месяца Петров прибыл в пос. Хатынск на Колыме и стал забойщиком на прииске им. Водопьянова. Тяжелый труд, лагерные условия, суровая зима подорвали здоровье Петра Поликарповича. В архивном деле сохранилось медицинское заключение, диагностирующее у него порок сердца. После непродолжительного лечения в лагерной больнице  Петрова вновь отправляют на прииск. Понимая, что работа, кроме скорой гибели, ему ничего не принесет, он решается на отчаянный шаг: 31 мая 1941 года он совершает побег, но спустя 26 дней был пойман. На вопрос следователя Козлова: «Цель Вашего побега?» — Петров ответил: «Бежал с целью найти более хорошие условия». 26 августа Военный трибунал войск НКВД при Дальстрое приговорил П.П.Петрова как социально-опасного элемента, не поддающегося исправлению, к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение 23 октября 1941 года.

Вдумаемся. 41-й год. Октябрь. 23-е. Москва – прифронтовой город. Три дня назад в столице было объявлено осадное положение…  Многие защитники Москвы, среди которых большая часть — сибиряки, убиты в боях с гитлеровцами. А на другом конце страны сталинской пулей убит их земляк – сибиряк Петр Петров. Такова закономерная связь двух тоталитарных диктатур, сеющих смерть.

Владимир Томилов, историк, специально для «Байкальских вестей».

На фото: Расстрельный приговор Пинхусу Гохбергу и Петру Петрову;
Иркутские писатели Исаак Гольдберг (слева)
и Петр Петров погибли в годы сталинских репрессий.
Фото из книги Ю.П.Колмакова «Иркутская летопись. 1661—1940»