Они уходят…

Празднование Дня Победы с каждым годом становится интереснее или, как сейчас говорят, креативнее — красочные мероприятия, новые сценарные ходы, разнообразные инициативы. Много слишком современного, не вполне созвучного уже далекому времени Великой Отечественной. Но это ничего, это не беда, такие же «перехлесты» и в других странах. Главное — этот праздник пробуждает внимание у послевоенных поколений, не дает забыть, побуждает задуматься. И это тем более важно, что совсем мало осталось их — участников сражений 1941—1945 годов, тружеников тыла, узников концлагерей.

Нынешний, 67-й по счету (а с учетом 9 мая 1945-го — 68-й), День Победы разительно отличается, скажем, от 30-го, 40-го, даже 50-го. Тогда фронтовиков было много, и это зачастую были еще крепкие мужики и совсем молодые женщины. Не все еще вышли на пенсию, зато нередко ездили чуть ли не через всю страну или за рубеж. В общем, они были среди нас, и не всегда мы, те, кто родился после войны, а тем более всего 20, 30, 40 лет назад, понимали, кому мы не задаем тысячи, если не миллионы вопросов, кого не слушаем часами, днями, годами, а равнодушно или (что почти то же самое) любезно-дипломатично проходим мимо.

Примерно к 60-летию Победы ситуация изменилась в корне. Они стали уходить… Нет, военные маршалы и генералы, а им уже в 1941—1945 годах было во всяком случае за 35, ушли прежде. Чуть позже настало время полковников, майоров, капитанов, затем и лейтенантов. И вот теперь — для большинства ветеранов. Для рядовых и сержантов — для солдат Великой Победы. Увы, но от этого никуда не деться — ведь самым молодым, тем, кто попал на фронт в 18 лет и к концу войны, сейчас за 85. И даже детям войны, которые сохранили в памяти ее эпизоды, хорошо за 70…

Спору нет, новое дыхание Дня Победы — это залог его будущего, защита от забвения, лекарство от равнодушия. Но есть и другая сторона: все же 9 Мая — это, прежде всего, их праздник. Мы, те, кто моложе, празднуем их праздник вместе с ними. И вот через какое-то время их не останется. Мы, потомки, есть, а их, участников, нет. Согласитесь, это уже другая ситуация. Как, например, с Отечественной войной 1812 года — да, мы чтим эту далекую страницу нашей истории, но уже давным-давно нет живых свидетелей тех событий, нет тех, кто расскажет нам от первого лица как очевидец, как участник… И опять тот же вопрос: а обо всем ли мы спросили, хотя спросить, чего уж там, возможность была? Ответ абсолютно очевиден, и он не радует. И в этом тоже наш неоплатный  долг перед победителями.

Да что там «расспрашивать»? До сих пор около 100 тысяч ветеранов не получили благоустроенного жилья. Сейчас, через 67 (!!!) лет после Победы! Да, конечно, в последнее время в этом направлении немало сделано, да, конечно, лучше поздно (когда столько из участников войны не дожили), чем никогда. И все же, и все же… Для ветеранов-союзников и даже для  воевавших понятно, за какую армию ветеранов Германии в их странах сделано больше. И крик отчаяния: «Кто же тогда победил — мы или они?» — это не только, а в нашем разговоре  не столько преувеличение, сколько укор всем нам, чье будущее спасли наши деды на фронтах и в тылу Великой Отечественной.

А их стало намного, зримо меньше. Их почти не видно на улицах. Сейчас не составляет особых хлопот повесить в общественном транспорте табличку «Для ветеранов ВОВ проезд бесплатный» — за редчайшим исключением их либо возят на машине родственники, либо они просто сидят дома, изредка выходя в ближайший магазин или посидеть на лавочке. Нет-нет, даже сейчас подобная табличка — это хорошо, но в реальности уже не льгота, имеющая спрос, а политес для пиара. Не успели, опоздали, проморгали…

Давно избитая фраза: «Это праздник со слезами на глазах». Преклоняя колени перед подвигом павших на полях сражений, почтим память тех, кто ушел от нас за долгое время после войны. Оглянемся — кто еще с нами? Может быть, еще получится хоть что-то поправить? Лучше поздно, чем никогда…

Юрий Пронин, «Байкальские вести»