Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Октябрист, не остановивший Октябрь

16 мая, 2016

Александр Гучков: крах конституционно-монархической утопии

В 2017 году в России, так или иначе, отметят столетие с момента падения последней царской династии и смену двух исторических эпох. Столетие событий, главными из которых стали два — Февраль и Октябрь. Неизбежно и возобновление дискуссии о причинах, значении, случайности или предопределенности этих событий. Этой публикацией «Байкальские вести» открывают рубрику «1917—2017: история и современность», в которой найдется место точке зрения российских, в том числе иркутских, историков и публицистов, а также, не исключено, и зарубежных исследователей. Ибо русская, как и, к примеру, французская или английская революция, а если брать шире, все краеугольные, переломные, эпохальные события истории — это духовно-историческое достояние всего мира.    

Ничто не предвещало перемен…

1.jpg

Долгие годы в стране существовала лишь одна, советская, историческая школа, и ее ключевые положения диктовала лишь одна, коммунистическая, партия. Тем не менее даже в рамках этой школы высказывали две версии падения монархии. Согласно первой, и февральскую, и октябрьскую революцию подготовили большевики, а осуществили солдаты, рабочие и крестьяне. Однако стоило хоть чуть-чуть приоткрыть для широкого круга читателей и исследователей архивы и мемуары, как сразу возникали сомнения в истинности этого тезиса. Вожди большевиков как минимум весь предыдущий год (а в большинстве и намного дольше) находились в эмиграции, в Петрограде жил лишь один член ЦК РСДРП(б) — Шляпников. Многие активные революционеры с богатым организаторским и боевым опытом отбывали срок заключения за участие в революции 1905 года и едва поспели к октябрьским событиям.

Те, кто не мог согласиться с версией «руководящей роли партии», сформулировали иную теорию: февральская революция была стечением обстоятельств, проявлением стихийной воли масс. И эта версия многим кажется сомнительной. В столице не было голода, не было массовых проявлений недовольства ни в каких слоях — ни среди солдат запасных полков, ни среди фабричных рабочих, ни среди городских обывателей. Более того, до самого последнего дня все воинские части и все государственные институты сохраняли полную лояльность императору, ничто не предвещало перемен.

Лишь очень немногие мемуаристы, большинство из которых писали свои воспоминания в эмиграции, опубликованные в России лишь в последние двадцать лет, высказывали версию, которая объясняет практически все в рамках единой и непротиворечивой концепции. Согласно их утверждениям, в феврале 1917 года был совершен государственный переворот, организованный и подготовленный бывшим председателем III Государственной думы Александром Ивановичем Гучковым. Новосибирский историк Виктор Козодой развивает эту теорию в своей монографии «Александр Иванович Гучков и Великая русская революция», презентация которой состоялась в Иркутске 21 апреля.

Организатор переворота

— Виктор Иванович, как получилось, что вы заинтересовались фигурой Гучкова? В отечественной историографии он, можно сказать, не слишком популярен…

— Действительно, у нас сложилось к нему поверхностное отношение. Сам я занимался новейшей отечественной историей, и в какой-то момент мне стала интересна сама технология бескровного перехода страны от одной формации к другой — что-то вроде «бархатной революции». Ближайшим аналогом в нашей истории оказалась февральская революция, а через ее изучение я и вышел на Гучкова. Позднее, когда я представлял результаты своей работы в семи архивах России на научной конференции в Москве, мне Рудольф Пихоя (заведующий кафедрой истории российской государственности и общественно-философской мысли Российской академии государственной службы при президенте РФ. — Авт.) сказал: «Мы все были в плену образа, оставленного Милюковым, мы все считали Гучкова просто «спортсменом», — отмечает Виктор Козодой.

2.jpgДействительно, по воспоминаниям современников и работам советских историков, фигура Гучкова получалась не такой, какой в нашей стране привыкли видеть государственных деятелей. Александр Гучков родился в 1862 году в московской купеческой семье, предок которой был крепостным, но сумел нажить капиталы торговлей и к тому же — что в то время не слишком приветствовалось — перешел в старообрядческую церковь. В гимназии Гучков учился вместе с Константином Станиславским, Власом Дорошевичем (впоследствии журналистом и издателем), будущим крупнейшим советским историком Михаилом Покровским и другими подающими большие надежды молодыми людьми.

В Московском университете  Гучков учился вместе с Павлом Милюковым — впоследствии историком и политиком, лидером партии кадетов. Однако в бурные пореформенные годы, когда значительная часть молодежи сочувствовала народовольцам и приветствовала террористов, Гучков высказывал противоположные взгляды: хотел совершить покушение на премьер-министра Великобритании Бенджамина Дизраэли, во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов посещал госпиталя и общался с находившимися на излечении военными. После окончания университета и трех лет, проведенных в университетах Германии и Австрии, Гучков отбыл два года военной службы, а с 1891 года поступил на государственную службу.

По современным меркам, Гучков прошел все ступени карьеры — сначала работал в канцелярии губернатора Нижегородской губернии (причем заведовал продовольственными вопросами), в 1893 году перешел в Московскую городскую управу, а в 1897 году избрался гласным Московской городской думы. Одновременно Гучков отдает должное своим военно-государственным увлечениям. Он участвует в Англо-бурской войне (там он даже попал в плен, зато приобрел важное знакомство с русским военным агентом Гурко), путешествует по Азии (судя по маршруту – не только с частным, но и разведывательным интересом), изучает в Турции движение младотурок, а в Китай приезжает за несколько недель до революции 1911 года. Судя по найденным Виктором Козодоем данным, Гучков внимательно изучал все революции и перевороты, случившиеся в начале ХХ века по всему миру.

Сам себе политтехнолог

Во время Русско-японской войны 1904—1905 годов Гучков попал в плен во второй раз, причем в обстоятельствах, которые сделали его героем газетных публикаций и дали возможность личного знакомства с императором Николаем II: Гучков отказался покинуть госпиталь в Мукдене, брошенный командованием на произвол наступавших японцев. Он перешел через линию фронта только после того, как были даны гарантии неприкосновенности всем раненым, — и тут же рассказал обо всем увиденном императору.

Правда, прямолинейный характер Гучкова не дал этому общению продолжаться долго: он хорошо сознавал силу печатного слова и часто давал интервью различным изданиям по самым глубоким и самым скандальным вопросам государственной жизни.  Императрица Александра Федоровна ненавидела Гучкова за эту его черту, но поделать ничего не могла: общественное мнение было явно на стороне политика, который в 1905 году возглавил партию «Союз 17 октября». В отечественной историографии, сформированной в основном в советское время, уделяли внимание в основном идеологическим вопросам. Виктор Козодой в своей книге акцентирует внимание на организационных: у партии было 260 отделов по всей стране, ей принадлежали более 50 газет — многим современным партиям есть чему поучиться у людей, которые сто лет тому назад были сами себе политтехнологи.

— После отставки с поста председателя Государственной думы, которой Гучков руководил немногим менее года в 1910—1911 годах, он отправился в турне по всей России, побывал и в Иркутске, — рассказывает Виктор Козодой. — Это было прекрасно организованное шоу. Он вез с собой журналистов, останавливался в разных городах, встречался с местными сторонниками и руководителями губерний. На Дальнем Востоке он часто встречался с бывшими сослуживцами по Русско-японской войне. В этом турне не хватало лишь подвига — и вот во время перехода по морю во Владивосток шедший немного впереди корабль утонул и Гучков принял активное участие в спасении утопающих!

3.jpg

Попытка спасти тонущий корабль

Несмотря на монархические взгляды и регулярные дуэли с теми, кто рисковал в присутствии Гучкова критиковать Россию, к началу Первой мировой войны он понимал, что с последним монархом договориться нельзя, а править тот не может. Уже в 1912 году Гучков, оставаясь лидером крупнейшей партии, одним из самых богатых людей в стране, только что возглавлявшим Государственную думу, внезапно принимает решение избраться гласным городской думы Санкт-Петербурга. В этой думе он возглавляет комиссию по водоснабжению и канализации.

— Для нас сегодня это выглядит странно, но благодаря этому решению Гучков становится не только очень популярным человеком в столице (именно он организовал снабжение водой из Ладоги и хлорирование водопроводной воды), но и получает доступ ко всей стратегической информации об инфраструктуре города. Он точно знает, где и как работают фабрики и заводы, учреждения и госпитали, учебные заведения и органы власти. Он знает, как это все получает воду, тепло и электричество, — в нужный момент оставалось лишь взять под контроль эти сети, и власть в столице перешла из рук в руки без всякого шума, — поясняет Виктор Козодой. — Гучков же был первым, кто оценил силу и влияние именно общественных организаций и действовал через них. Многие эти организации получали средства из государственного бюджета, и Гучков научился использовать эти средства в своих целях.

«Генеральный штаб» революции

Немалую роль в мирном совершении переворота сыграли и связи в кругах военных. Пока император назначал и сменял министров и командующих фронтами по советам жены, приближенных и самого Григория Распутина, Гучков сформировал свой собственный «Генеральный штаб» из молодых и перспективных военных. Гучков знал и ситуацию в тылу — именно он возглавлял Центральный военно-промышленный комитет, который организовал снабжение армии всем необходимым.

К концу 1916 года император Николай стал уже практически декоративной фигурой, а в феврале и вовсе оказался изолирован от всех центров, где можно было принимать решения и влиять на ситуацию — не на фронте, не в столице, а в Пскове. В этот момент министр внутренних дел был слабой фигурой, начальника департамента полиции не было вовсе, командующий столичным гарнизоном не мог решиться ни на какие действия — власть валялась на дороге, оставалось ее подобрать. Гучков, по мнению Виктора Козодоя, видел идеал в конституционной монархии, может быть, по британскому образцу, но только не с Николаем в качестве даже номинального главы государства.

Временный комитет Государственной думы и Временное правительство, в котором Гучков возглавил Военную комиссию, проиграло столкновение с большевиками и другими левыми партиями всего за восемь месяцев. Гучков был сторонником генерала Корнилова, сторонником жестких мер, бежал из столицы на Дон, а затем много лет работал против большевиков в эмиграции. Эта часть его биографии представляет не меньший интерес, чем события 1916—1917 годов, – так Виктор Козодой отмечает его роль в организации государственного переворота в Болгарии 8 июня 1923 года. В целом же первая книга о Гучкове представляет огромный интерес для всех, кому небезразлична история России, но за ней будут еще несколько о том же периоде и о том же герое.

Арнольд Ларионов, «Байкальские вести».

На фото: Обложка книги новосибирского историка;

Александр Гучков (справа) и его соратник по «Союзу 17 октября»
Юрий Милютин. Около 1910 года;

В кругу семьи. Жена — Мария Ильинична, дети — Лев и Вера.
Около 1912 года

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии