Не пугайтесь дирижера…

60-летний юбилей отметил Николай Мочалов, музыкальный педагог, преподаватель специальности «баян — аккордеон», дирижер, руководитель оркестра народных инструментов и оркестра тембровых баянов Иркутского музыкального колледжа имени Ф.Шопена, композитор, имя которого хорошо известно не только в Иркутске, но и далеко за его пределами…

— Николай Михайлович, признаться честно, я даже несколько опасалась идти к вам на беседу… — Ваш тезка и коллега, Николай Некрасов, народный артист СССР, дирижер оркестра русских народных инструментов Всесоюзного радио и Центрального телевидения, в одном из интервью сказал: «Бойтесь говорящего дирижера…»…

— Вы знаете, Некрасов был гениальным музыкантом, но нужно понимать, что дирижер дирижеру рознь! Все работают в разных условиях.

Некрасов руководил профессиональным коллективом, половина из которого — лауреаты международных конкурсов с консерваторским образованием! Что с ними разговаривать, если они все могут сделать?! Им тоже не нужны разговоры: покажи, и они все сделают! Учебный коллектив — это специфика: надо разговаривать, учить надо! К примеру, пришел ко мне ребенок из какой-то районной музыкальной школы, где ансамбля даже не было, не то что оркестра. Как я могу ему без слов объяснить все, что ему нужно знать, понимать и уметь?! Поэтому, прежде чем случится это маленькое чудо — выступление в филармонии в конце учебного года, — нужно очень много попотеть (улыбается)!

Вот мы сейчас приняли первокурсников, а какого они уровня развития, я пока не знаю. У меня как-то даже была такая ситуация с одним первокурсником: смотрю, он поиграет-поиграет, а потом нажимает на воздушный клапан и сжимает мех, а оркестр играет дальше… Оказалось, ему не нравится играть «на сжим», а то, что музыка звучит и что он сидит в коллективе, — это его не касается (улыбается).

Сложность работы в учебном оркестре заключается еще и в том, что первый курс, второй, третий, четвертый делают одно дело. Это значит, что первый курс нужно подтянуть до уровня третьего-четвертого, а четвертый так настроить, чтобы они были более терпимы к этой профессиональной разнице. А то знаете, у нас же бывают «профессора»,  которые говорят: «Что вы там с первым курсом учите, мы все это знаем?!». Поэтому очень важно свести коллектив к одному уровню и психологически, и профессионально, и тогда получается результат. Многие об этом, кстати, забывают, думают, что это так просто…

Порой прихожу — а у меня двое студентов, допустим, спят, не пришли на репетицию: приходится им звонить, будить (улыбается). Было даже такое, что я студенту звоню,  а он не отвечает, спит, тогда я звоню его папе в Тулун, а папа из Тулуна звонит сыну, потому что ему он точно ответит, и только после этого студент приходит на репетицию… Другое дело, конечно, когда приходит дирижер в профессиональный оркестр: у него инспектор расставляет ноты, все садятся, все к моменту появления дирижера уже настроены — ручки поднял и работаешь (улыбается)!

— Зато какая миссия на вас лежит! Ведь оркестр — это еще и психология, особенно если мы говорим о детях… Должны ли ребята «бояться» своего дирижера?

— Вот именно миссия! Известным постулатом музыкальной педагогики является то, что профессия дирижера — одна из немногих профессий сферы искусства, для которой узаконена диктатура! Если не будет внимания, элементарной тишины, сосредоточенности, то ничего ни в хоре, ни в оркестре не получится. То есть «новгородское вече», когда дирижер останавливал бы репетицию, чтобы узнать мнение коллектива о том или ином эпизоде, исключено. Да, я достаточно жесткий педагог, требовательный, но дети, молодежь всегда понимают: я так настроен не потому, что их не люблю, а оттого, что изначально задаю им высокую планку, которой пусть не сразу, но со временем удается достичь… Дети вообще очень чувствительны, легко определяют фальшь — когда у педагога, дирижера не горят глаза, когда как будто он присутствует на уроке, а на самом деле находится в другом месте… И главным качеством, определяющим способность «быть здесь и сейчас», является, конечно же, любовь! Я очень люблю искусство музыки и свою профессию, а это практически невозможно сыграть!

— Насколько профессии музыкального педагога, дирижера свойственна интуиция?

— Ну представьте себе: 44 года — такая вот сумасшедшая цифра — я работаю с детьми, со студентами. Началась моя педагогическая деятельность в 16 лет. Окончив музыкальную школу,  я поступил в Норильское музыкальное училище. Оно находилось на той же улице, что и средняя школа № 5, которую я закончил, и, поступив на первый курс, я пришел работать в свою родную школу, к своим бывшим одноклассникам, которые перешли в 9-й класс, преподавателем кружковой работы! Я работал и со взрослыми коллективами, например, был художественным руководителем и дирижером самодеятельного академического хора автотранспортного управления Красноярской ГЭС. В состав хора входило 25 мужчин — водителей, автослесарей, инженеров и 30 женщин — педагогов, воспитателей детских садов. А в ДК УВД г. Иркутска у меня полковники пели (улыбается)! Это я к тому говорю, что уже накоплен такой психологический опыт, что я чувствую человека очень быстро и достаточно точно — вот это и есть интуиция…

— Вы говорили о любви к музыке. Когда она возникла?

— Я помню время, когда у нас на подъезд был один телевизор.  И эти люди были, на мой взгляд, не очень счастливые, потому что, когда наступало время телевизионной передачи, открывались двери на лестничную площадку. И вот так много-много голов на разных уровнях смотрели один телевизор всем подъездом!

Основным источником информации тогда было радио, именно  с ним для меня связаны первые музыкальные впечатления: я внимательно слушал — либо это голос человеческий, либо это какая-то инструментальная музыка, — эти звуки казались мне волшебными! Родители мои не имели отношения  к музыке, но мама прекрасно пела, у нее был хороший слух, как и у папы, который к тому же играл на восьмиструнной мандолине. В те времена это было очень модно…

— Расскажите подробнее о своей семье, ведь «все мы родом из детства»…

— Мой дед был офицером царской армии, дворянином, поэтому в советское время он и мой отец были репрессированы. Происходили они из Воронежской губернии, а были отправлены в Норильск, где и прошло мое детство. Отец мой был очень хорошим инженером и, несмотря на репрессию, закончил свою служебную карьеру главным диспетчером по строительству Норильского горно-металлургического комбината, то есть в его ведении был весь транспорт, снабжение материалами ведущих строек, у нас не умолкал телефон…

Мою маму отец повстречал в Норильске, она сибирячка из глухой деревни Чикинёво, Красноярского края. Деревеньки этой уже нет, она ушла под воду при строительстве Красноярской ГЭС. Мама моя от природы наделена крепким здоровьем. Когда смотрю ее старые черно-белые фотографии, то мне кажется, что даже через них проступает здоровый цвет ее лица! Как она сама говорит: «Что ж ты, Коля, хочешь?! Мы жили в тайге, орехи, енисейская рыба, охота…». Она и сейчас держится молодцом, хотя ей 85 лет, — вот если бы не тяжелая работа и жизненные потрясения, которые, конечно, сказались на здоровье… Работала она экспедитором по металлу тоже на строительстве Норильского комбината: получала металл на железнодорожной станции или в аэропорту и с этим грузом ехала до места… Бывала в авариях… Так народная сила соединилась во мне с дворянскими корнями…

— А музыкальный вкус — он тоже с генами передается или же вырабатывается с опытом?

— Вообще, художественный вкус, как таковой, все же вырабатывается, я не думаю, что это с кровью передается. Что касается вкуса, я бы такой пример привел. Мой дед, как я уже говорил, был офицером царской армии, он служил в Петергофе, где стояли конные полки. А отец мой знал об этом и мечтал добраться до Петербурга, но по понятным причинам не мог этого сделать, пока обстоятельства его жизни не изменились.

Первый раз он привез всю нашу семью в Ленинград в 1965 году, когда мне было 12 лет. Тогда плохо было с гостиницами, и нас приютила сердобольная дворничиха одного из дворов. Там же дворы все закрываются, и в то время у каждого двора был свой «ключник», который там жил, убирал, открывал и закрывал ворота… Вот у такой «ключницы» мы поселились, но самое главное — мы жили на Гороховой улице, которая выходит на Адмиралтейство. Я не знаю, чем руководствовался мой отец, но я запомнил на всю жизнь и буду помнить до последнего вздоха то утро, когда он разбудил меня на рассвете … Мы не будили ни маму, ни моего шестилетнего брата, а потихоньку вышли и отправились по пустынной улице. Солнце только поднималось, его лучи падали на золото Адмиралтейства, и это было так прекрасно, что мне казалось, что мы идем в рай!

Когда мой сын Миша окончил девятый класс, я его тоже привез в Санкт-Петербург. Мы прожили там неделю, посмотрели все что можно —  и город, и Царское Село, и Петергоф… И даже нашли тот самый двор на Гороховой улице — конечно, там уже все другое … Я рассказал Мише о своем детском опыте и попросил, чтобы и он в свое время привез сюда сына или дочь и показал Санкт-Петербург. Вот вам вкус! Не знаю, как это произошло, но я просто болею этим городом, периодически наступает момент, когда мне становится просто необходимо его посетить…

— Удалось ли передать по наследству свою любовь к музыке?

— Да, моя старшая дочь Анастасия — музыкант, она с отличием окончила Воронежскую государственную  академию искусств по двум специальностям. Сын Михаил успешно окончил наше музыкальное училище и параллельно учился в медицинском университете, сейчас он на пятом курсе…

Мне повезло и с учениками — я считаю, что это мне с ними повезло (улыбается)… Сергей Филиппов — победитель международных конкурсов «Надежда» (Красноярск), «Гармоника-Балтика» (Санкт-Петербург) и VII смотра-конкурса учащихся отделений народных инструментов музыкальных училищ и училищ искусств Восточной Сибири (Красноярск). Константин Коноплин — лауреат Всероссийского конкурса «Самоцветы России» (Иваново), международных конкурсов «Надежда» (Красноярск), «Друг баян» (Курган), «Учитель и ученик» (Москва), «Петро-Павловские Ассамблеи» (Санкт-Петербург).

Данил Мухамедьяров, который в этом году заканчивает Иркутский музыкальный колледж имени Ф.Шопена, также лауреат и дипломант международных конкурсов — «Петро-Павловские Ассамблеи» (Санкт-Петербург), «Музыкальный Владивосток» и «Играй, баян!», а также самого именитого по нашей специальности — Международного конкурса баянистов в Клингентале (Германия). Оркестр народных инструментов тоже не отстает. Например, мы стали лауреатами Международного видеоконкурса во Владивостоке.

Сейчас я просто благодарю судьбу за то, что людей таких встречал, таких детей учил, горжусь своими детьми и внуками — и хочу, чтобы это продолжалось!

Беседовала Ирина Гладких, специально для «Байкальских вестей».

Фото из личного архива.

На фото: Николай Мочалов