Из той самой «Солидарности»...

26 сентября Иркутск посетил писатель и журналист Адам Михник. У людей, которые вступили в сознательную жизнь до 1980 года, эта фамилия должна была вызвать сложный комплекс воспоминаний: нынешний главный редактор самого влиятельного польского издания «Газета Выборча» был одним из самых известных польских диссидентов в период 1968—1989 годов, участвовал в знаменитом профсоюзе «Солидарность». Нынешний его визит был связан с изданием книги, которая на польском называлась «Ярость и стыд», а на русский была переведена с названием «Антисоветский русофил».

Свой среди своих

С утра пан Михник и сопровождавшие его польские журналисты (главный редактор журнала «Новая Восточная Европа» Анджей Бжезецкий и президент фонда «Коллегия по делам Восточной Европы» Ян Анджей Добровский) встретились с редакторами иркутских изданий. В зале областного отделения Союза журналистов России собрались президент издательской группы «Номер один» Олег Желтовский, председатель областного отделения Союза журналистов и главный редактор газеты «Восточно-Сибирская правда» Александр Гимельштейн, почетный гражданин Иркутской области Геннадий Бутаков, редактор портала «Байкал24» Сергей Бредихин, редактор ангарской городской газеты «Время» Олег Тюменев. Разговор получился сугубо деловой — проблемы польских и российских газет оказались примерно одинаковы, а вот решения проблем — очень разные.

Адам Михник рассказал, что его газета с тиражом 450 тысяч экземпляров (при населении Польши около 38 млн человек) занимает второе место на рынке, первое прочно захватил таблоид «Факт». При этом в европейских масштабах газета занимает одно из первых мест наравне с крупнейшими французскими, английскими и немецкими изданиями. По соотношению «тираж на количество населения» первое место в Европе занимают, как ни странно, венгерские издания: венгры почему-то очень любят и с интересом читают свою прессу. Как и везде в Европе, как и в России, польские печатные издания постепенно уступают ведущие роли интернет-изданиям. У «Газеты Выборча» тоже есть свой сайт, но в то же время есть и рекламное агентство, и собственное радио, то есть Интернет не стал главным.

Газета выходит шесть раз в неделю (кроме воскресенья, которое католическая Польша посвящает церкви), каждый выпуск объемом 80 страниц. Иркутские журналисты при этих словах с удивлением поинтересовались: сколько же журналистов работает в штате издания? Оказалось, более 500 человек — это не считая собственных корреспондентов практически в каждом крупном польском городе и за рубежами страны. Всего в холдинге трудятся более 2000 человек. При этом «Газета Выборча» является акционерным обществом: большая часть акций принадлежит трудовому коллективу, часть — банку, который в свое время (более 22 лет назад) согласился финансировать издание. Иркутских редакторов и издателей, разумеется, заинтересовал вопрос давления, которое банк-спонсор оказывает на газету. Пан Михник категорически заявил, что никакого давления нет.

— Они, наверное, подумали, — пояснил он, — что на них и так давит государство и ничего не может добиться. Так какой смысл пробовать? И не давят.

Я однажды давал интервью «Комсомольской правде», — рассказал Адам Михник, — и девушка-журналистка мне сказала: «Что вы преувеличиваете, нас же приглашали…». Кто вас приглашал в Венгрию в 1956 году? В Чехословакию в 1968 году? В Афганистан в 1979 году? Так и поляки: не более пяти процентов были за советскую власть в 1944—1945 годах. Это много, согласен, но большинство поляков советской власти не хотели. Есть Польша русофобская, но она не в большинстве и не в правительстве. Есть Польша русофильская, она тоже не в большинстве. Но Россия — великая страна, и Польша все равно вся, так или иначе, думает о России.
 

С государством у бывшего диссидента Михника складываются непростые отношения. «Газета Выборча» готова предоставить свои страницы любому польскому политику, но вот 9 октября в Польше состоятся очередные парламентские выборы, и главный редактор очень опасается, что к власти придет партия бывшего премьер-министра Ярослава Качиньского. Чтобы понять, насколько это существенно, стоит сказать, что Михник, дважды сидевший в тюрьме в социалистической Польше, очень терпимо относится к человеку, который его в эту тюрьму сажал, — к бывшему президенту и командующему польской армией Войцеху Ярузельскому.

При этом Михник, называющий себя русофилом, категорически уверен, что репрессии — это не страна, и не народ, это режим. Польских офицеров в Катыни, по его убеждению, расстреливали не русские, а советская власть – и на этом пункте началось расхождение с аудиторией: Олег Тюменев категорически заявил, что это преступление осталось недоказанным и, скорее всего, казнь организовали немецкие оккупационные власти. По счастью, порыв ангарского редактора никто не поддержал, а то при продолжительной общей истории меряться жертвами можно было до глубокой древности.

Разговор кое-как вернули в нормальное русло, и Михник ответил на лучший вопрос всей встречи: кто, по его мнению, лучше всего выразил польский дух, суть польского народа? Михник ответил, не думая ни секунды:

— Анджей Вайда и Иоанн Павел II.

Дискуссия в режиме монолога

В течение дня польская журналистская делегация встретилась со студентами Иркутского государственного лингвистического университета и завершила свою работу дискуссией на тему «Европа и Россия» в актовом зале факультета международного права Юридического института ИГУ. Михник, который уже изрядно устал, говорил все медленней и со все большим количеством ошибок (хотя все трое членов делегации говорят по-русски уверенно и довольно хорошо), а аудитория, которая состояла в основном из иркутских поляков и немногочисленных политологов и историков, норовила задать непростые вопросы.

Пан Михник еще раз заявил о своей любви к России и ее народу, разделенному на социальные слои и группы, живущему часто очень непросто, но сохраняющему лучшие свои качества. Михник рассказал, что среди его родственников были люди, которые побывали и в немецком плену и вернулись оттуда с глубокой ненавистью ко всему немецкому, были и те, кто отбывал срок в Воркуте, но вернулись с горячей любовью к русскому народу, который страдал от советского режима в той же степени, что и все остальные народы Европы и Азии, попавшие в орбиту воздействия СССР.

По мнению Михника, в Европе сейчас плохо понимают, что происходит в России. Есть люди и даже целые народы, которые испытывают к нашей стране теплые чувства, кто-то потому, что с Россией удобно вести бизнес, кто-то потому, что российские туристы оставляют в этих странах много денег. Но что происходит — никто не понимает. Сам Михник, впервые проехавший по России дальше, чем в Москву и Санкт-Петербург, в некоторых текстах высказывает очень спорные суждения — например, что Ходорковский был демократическим политиком. Как показывает практика, наши олигархи демократами не бывают.

Описывая российско-польские отношения, Михник посоветовал всем сторонам относиться друг к другу с терпением и пониманием. Польша сейчас — самая большая страна новой Европы, и все остальные страны (в первую очередь Прибалтика) ориентируются на ее поведение. Польский президент и премьер-министр, какими бы умными людьми они ни были, не могут себе позволить признаваться в любви к России — как это может сам Михник. Но любой польский президент, как и уже несколько литовских, латвийских и эстонских руководителей и политиков, прекрасно понимают, что без России этим странам было бы намного труднее.
 

Один из иркутских участников встречи, устав слушать долгие и полные взаимного уважения монологи, решил придать разговору живости и заявил, что Михник ошибается, обвиняя СССР в навязывании Польше социалистического строя. Поляки, по его мнению, не менее активно участвовали и в революционном движении, и в установлении просоветского режима в 1944—1945 годах. Михник был страшно возмущен этим заявлением:

— Я однажды давал интервью «Комсомольской правде», и девушка-журналистка мне сказала: «Что вы преувеличиваете, нас же приглашали…». Кто вас приглашал в Венгрию в 1956 году? В Чехословакию в 1968 году? В Афганистан в 1979 году? Так и поляки: не более пяти процентов были за советскую власть в 1944—1945 годах. Это много, согласен, но большинство поляков советской власти не хотели. Есть Польша русофобская, но она не в большинстве и не в правительстве. Есть Польша русофильская, она тоже не в большинстве. Но Россия — великая страна, и Польша все равно вся, так или иначе, думает о России.

По ходу встречи Адаму Михнику пришлось отвечать на много странных вопросов и даже разоблачить миф о самом себе. Анджей Вайда в книге воспоминаний рассказал, что во время очередных выборов, когда к власти в Польше впервые после падения социализма пришли бывшие коммунисты, он вместе с Михником «отметил» это печальное событие рюмкой спиртного.

— Этого не было никогда! — категорически заявил Михник. — У нас в редакции всегда был сухой закон. Можно выйти и выпить хоть бутылку, но в редакции — никогда! К тому же я никогда не боялся социал-демократов, они нормальные люди, с ними можно говорить. Он все это выдумал. Вы думаете, это первая фантазия в жизни Вайды? Но я ему обязательно припомню этот разговор, когда вернусь.

Описывая российско-польские отношения, Михник посоветовал всем сторонам относиться друг к другу с терпением и пониманием. Польша сейчас — самая большая страна новой Европы, и все остальные страны (в первую очередь Прибалтика) ориентируются на ее поведение. Польский президент и премьер-министр, какими бы умными людьми они ни были, не могут себе позволить признаваться в любви к России — как это может сам Михник. Но любой польский президент, как и уже несколько литовских, латвийских и эстонских руководителей и политиков, прекрасно понимают, что без России этим странам было бы намного труднее.

— Я всегда буду на стороне демократической России, — заверил Михник.

Борис Самойлов, «Байкальские вести»

На фото: Адам Михник