Время, назад?

23 апреля исполнилось тридцать лет, как на Пленуме ЦК КПСС был провозглашен курс на ускорение, примерно через два года сменившийся курсом на перестройку и гласность. Так Советский Союз вступил в эпоху радикальных преобразований. Вступил через полтора месяца после того, как государство возглавил Михаил Горбачев. Именно с апрельского (1985 года) Пленума ведет отсчет время реформ.

За прошедшие десятилетия о перестройке сказано столько, что пересказ и обсуждение даже малой части — это попытка объять необъятное. Поэтому упомяну лишь несколько наиболее спорных сюжетов. И сразу же — о роли Горбачева: мол, допустил несметное число ошибок, пустил по ветру советские достижения, развалил страну, продался Западу, и, как итог, абсолютно негативная оценка его деятельности. Но Горбачев — коммунистический вельможа, плоть от плоти правящего класса огромной страны — двигался в абсолютно незнакомом направлении, по целине или, если хотите, по дремучему лесу. Примечательно, что Владимир Путин как-то признал, что, окажись он на месте Горбачева или Ельцина, то, вероятно, вообще бы не решился на перемены…

Другая тема — распад СССР. Очевидно, что государственный строй 1980-х годов был плохо совместим с глубокими реформами. Но если бы их точность была ювелирной, то сохранить Советский Союз (пусть и сменив его название) удалось. Увы, мы тогда были обречены на крупные ошибки. Распад государства — это не победа, а, напротив, поражение перестройки. Ей не хватило гибкости, но это не обвинение, а скорее урок.

Выучен урок плохо, если мы вообще пытались учиться. События 1991 года стали уже неким Термидором на российский лад, когда бурное время постепенно сменилось переизданием застоя, но уже в несколько иной оболочке. Следствием поражений перестройки, массовых разочарований и несбывшихся надежд стало фактически движение назад в общественной сфере. Несмотря на множество новых технологий (заметим, исключительно зарубежного происхождения), мы вернулись к полуфеодальным отношениям между государством, бюрократией, с одной стороны, и большинством населения — с другой. У нас вместо децентрализации и развития горизонтальных связей новая вертикаль плюс повсеместная монополизация — политическая и экономическая.

В конце прошлого века наша страна (СССР, а затем Россия) не смогла с ходу перейти из индустриальной эры в постиндустриальную. Максимально несправедливый вариант приватизации и псевдовыборы по принципу «Голосуй или проиграешь!» сформировали социально-политическую основу нынешней жизни. И это не претензия, скажем, к Владимиру Путину — безусловно, сильному лидеру, который, однако, не может существовать вне контекста, плыть против течения. Это скорее диагноз минувшему тридцатилетию и, не исключено, немалому отрезку будущего.                  

Юрий Пронин, «Байкальские вести»