Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Большой террор: не случайность, а система

24 июля, 2017

Репрессии 1937—1938 годов были жестко централизованы

Среди множества памятных дат нынешнего года одна из самых горестных — 80-летие Большого террора. 30 июля 1937 года был подписан приказ № 00447 по Народному комиссариату внутренних дел (НКВД), где органам государственной безопасности ставилась задача «самым беспощадным образом разгромить всю банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства». На следующий день приказ утвердили решением Политбюро ЦК ВКП(б) при  личном участии Сталина.

Вместе с оперативным приказом народного комиссара внутренних дел Николая Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» были утверждены сроки «кулацкой операции» и финансирование на ее проведение, а также принимается решение об организации новых исправительно-трудовых лагерей, куда должны направляться осужденные по этой операции. Приказ определял контингенты, подлежащие репрессии: бывшие кулаки, оставшиеся в деревне или осевшие в городах, бывшие члены социалистических партий, священники, бывшие белогвардейцы и т. п.


Доля репрессированных в 1937—1938 годах по «первой категории» (расстрелянных) в численности всех жителей нашего региона была примерно втрое выше, чем такая же, «расстрельная», доля населения в масштабах всего Советского Союза. Таким образом, Иркутская область входила в первую десятку регионов СССР по соотношению числа казненных к численности населения. Причем речь может идти не о девятом-десятом, а, скорее, о пятом-шестом местах. Во всяком случае, восточнее Урала (и включая Урал) Прибайкалье уступало по «убойным показателям» только Дальневосточному краю.


Приказ № 00447 устанавливал цифры «оперативных лимитов» по двум категориям — первой (расстрел) и второй (заключение в лагерь) — для каждого региона СССР, а также персональный состав внесудебных «троек», выносящих приговоры (начальник регионального Управления НКВД, секретарь обкома, областной прокурор). И только затем, под эти лимиты, требовалось найти людей, чтобы их репрессировать… Приговоры выносились заочно, то есть без вызова обвиняемого, а также без участия защиты и обвинения, обжалованию приговоры не подлежали. Специально указывалось, что приговоры к расстрелу должны приводиться в исполнение «с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения».

Согласно приказу операция должна была продлиться четыре месяца, за это время было намечено осудить к расстрелу 75 950 человек, заключить в лагерь 193 000 (всего 268 950 чел.). Однако сроки завершения операции неоднократно продлевались, регионам по их заявкам предоставлялись новые дополнительные «лимиты». Всего в ходе «кулацкой операции», в основном завершенной к лету 1938 года, было осуждено не менее 818 тысяч человек, из которых расстреляно не менее 436 тысяч. Это почти две трети от всех казненных по политическим мотивам в период с августа 1937-го по ноябрь 1938-го (чуть менее 700 тысяч).

В декабре предыдущего, 1936-го, была принята «сталинская конституция», одна из самых прогрессивных конституций своего времени, провозгласившая победу социализма, впервые в истории страны был введен принцип всеобщего, равного и тайного голосования, гарантированы права и свободы граждан, в том числе и право на труд. По буквальному содержанию это была антисталинская конституция, но поскольку в «советском зазеркалье» реальность была противопоставлена конституционным нормам, то право на труд стало гулаговским рабством и колхозным крепостным правом.

Другая ипостась 37-го — это начало Большого террора, когда у человека власть отбирала право не только на жизнь, но и на смерть — естественное окончание жизни, заменив ее убийством. Это было время беспрецедентной плановости репрессий, неведомые мировой истории масштабы фальсификации обвинений, санкционированное применение пыток, закрытое судопроизводство (исключение — несколько иезуитски срежиссированных спектаклей против Бухарина, Рыкова, Каменева, Зиновьева и других лидеров «троцкистской контрреволюции»). На февральско-мартовском (1937 года) пленуме ЦК Сталин заявил: «С приближением социализма нарастает классовая борьба, загнивающий класс ожесточается. В Советский Союз, единственную страну, строящую социализм, капиталистические государства заслали армии шпионов и диверсантов, задача которых помешать строительству социализма». Помощниками «шпионов и диверсантов» являлись «бывшие кулаки, члены антисоветских партий, бывшие царские чиновники, белогвардейцы, участники бандитских формирований, служители культа».

Для усиления репрессий у Сталина было несколько причин — окончательно покончить с оппонентами, найти виноватых за экономические трудности, насильственно сформировать новый социальный состав населения («социальная инженерия»), навести леденящий страх на тех, кто остался жить. В декабре предстояли выборы депутатов Верховного Совета СССР, и впервые у избирателей, согласно новым конституционным нормам, появился шанс сказать власти все, что они о ней думают. Единственной надежной гарантией, что избиратели проголосуют за «единый блок коммунистов и беспартийных», должен стать всеобъемлющий трепет перед «органами» (народное название НКВД). Если угодно — ГОСТРАХ (определение Василия Гроссмана).

Власть формировала и рвение толпы, для этого была усилена идеологическая пропаганда. Так, еще в 1932 году на собрании ленинградских чекистов тогдашний первый секретарь обкома ВКП (б) Сергей Киров заявил: «Надо прямо сказать, что ЧК-ГПУ— это орган, призванный карать, а если попросту изобразить это дело, не только карать, а карать по-настоящему, чтобы на том свете был заметен прирост населения благодаря деятельности нашего ГПУ».

Ужасы прошлого требуют объяснения. Недостаточно осудить террор, вернуть из забвения имена жертв. Необходимо понять и осознать суть репрессивной системы. Только углубленный анализ сможет обезопасить нас от повторения ужасов прошлого, когда жизнь утрачивала свой смысл, а смерть становилась обыденностью. Чтобы разорвать цепи былых времен, преодолеть негативные последствия Большого террора, надо понять те силы, на которые в те годы опиралась советская власть.

Террор был одной из таких сил, он завершал этап идеологического оболванивания масс и знаменовал переход тоталитаризма на следующую ступень ожесточения, когда происходила легализация классовой ненависти и физиологической агрессивности, которые становились основными факторами социальной энергии общества. Будучи примитивным и одновременно универсальным инструментом власти, террор получил массовую поддержку народа. Власть выдавала террор за всеобщее благо, что психологически устраивало советских людей, делая общество стабильным, сплоченным и единым в достижении провозглашенной цели — построения коммунизма.

2.jpg

Советский человек считал себя субъектом власти, идентифицировался с государством. Одним из проявлений такой идентификации был всеобщий контроль — всех над каждым и каждого над всеми. Ни одна сторона жизни не оставалась вне контроля — будь то работа, семья, досуг. Все власть держала под контролем благодаря своим многочисленным помощникам. Доносы друг на друга в «компетентные органы» товарищей по работе, соседей по коммунальной квартире, детей на родителей, учеников на учителей — таковы проявления всеобщего контроля. Террор был высшей завершающей материализацией этого контроля.

Власть каждодневно призывала быть бдительными и крепить ряды против происков внутренних и внешних врагов. Человека постоянно преследовал страх ареста и расстрела. В этих условиях был единственный путь психологической защиты, надежды избегнуть кары — соединиться с властью не за страх, а на совесть, стать ее частицей, видеть не реальный мир, а тот, который нужен власти. Человек утрачивал свое собственное достоинство. Страх, даже когда он не ощущался непосредственно, тем не менее находился в глубинах подсознания советских людей и лежал в основе пресловутого морально-политического единства советского общества, был социальной реальностью той поры.

В ходе Большого террора с августа 1937-го по ноябрь 1938-го было арестовано около двух миллионов человек, 700 тысяч расстреляно. Слова Кирова о «приросте населения на том свете» стали жестокой реальностью. И с определенной долей условности в числе жертв, причем жертвой сакральной, открывающей ворота Большого террора, оказался сам Киров, что, пожалуй, закономерно.

Владимир Томилов, кандидат исторических наук,
специально для «Байкальских вестей».

Фото Яны Ушаковой, «Байкальские вести».

На фото: На мемориальном кладбище в Пивоварихе,
под Иркутском, где покоится прах многих тысяч жертв
сталинских репрессий 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии