Возвращение к Ножикову

Пять лет назад, 15 июня 2010 года, скончался первый всенародно избранный губернатор Иркутской области. Первый не только по счету — планка, которую поставил Юрий Ножиков для следующих руководителей Прибайкалья, а главное — для всех жителей региона, чрезвычайно высока. И в этом — точнее, прежде всего в этом — он тоже первый.

Сказанное — не звонкая, красивая, но пустая фраза, а действительность, располагающая не к пышным почестям, бесконечным дифирамбам, а к серьезным размышлениям. Про Юрия Ножикова сказано очень много – и бесконечно мало. А он ведь не был «округлым», «прилизанным», «банкетно-паркетным». Даже внешний вид, прическа Ножикова соответствовали его характеру — беспокойному, чуждому высокомерия и фальши, постоянно ищущему и импровизирующему. Простота и тактичность, жесткость и чуткость, широта кругозора и умение понять, выслушать каждого человека давали поразительно цельный и одновременно многогранный образ из недавнего прошлого и, хочется верить, из будущего.    

Исключение из правил

Формула средневекового знатока тайн власти флорентийца Никколо Макиавелли «Для удержания народа в повиновении надежнее внушать страх, чем любовь» работает почти всегда безотказно. «Почти» потому, что одно из немногих исключений — Иркутская область. Точнее, один из ее руководителей — Юрий Ножиков. Его не боялись, а любили. И, что удивительно, через много лет после его правления, и через пять лет после кончины рейтинг Юрия Ножикова намного выше, чем у других губернаторов Прибайкалья (генерал-губернаторов, первых секретарей обкома КПСС). Еще парадоксальнее, что популярность Ножикова не уменьшается и сейчас, в период, когда существует сильный спрос на «крутых», «брутальных» лидеров, правящих единолично, а не демократично.

Кстати, «народность», доступность, понятность Ножикова сочетаются именно с его демократичностью. О том, что Юрий Абрамович не был деспотом, знают все, кто имеет насчет него свое мнение. Иными словами, такие люди, как Ножиков, если бы их было во власти хоть чуть больше, смогли бы сделать, казалось бы, невозможное: не дискредитировать, а укрепить демократическое мировоззрение среди миллионов соотечественников.

Похвалить, чтобы забыть

Увы, этого не случилось, но Иркутская область все же остается своеобразным анклавом демократии. Правда, Ножикова и тогда, и позже как раз не понимали многие представители региональной элиты. Он им казался неким «серодомовским» мечтателем. Он не соответствовал актуальной для них повестке дня: «надо «пилить», пока есть возможность», «хватать, что плохо лежит, ведь живем один раз» и т. п. Собственно, конечность жизни отлично понимал и Ножиков, но делал из этого иные, противоположные выводы. Ему было действительно небезразлично отношение потомков, место в истории, судьба Иркутской области в стратегическом смысле.

Поэтому в областной элите, понимающей, что предать Ножикова забвению или убедительно развенчать его сейчас не удастся, взят курс на выхолащивание его наследия. Говорятся внешне броские, но внутренне мертвые, неискренние слова. Глубокого осмысления взглядов Ножикова применительно к сегодняшней жизни Прибайкалья не проводится, а робкие попытки на этот счет фактически не приветствуются. И даже ежегодный почетный знак Юрия Ножикова «Признание» постепенно теряет значение. Да, его присуждают достойным людям, но… Это как орден «Победа» — по итогам Великой Отечественной войны его вручали не смелым, отважным солдатам, сержантам, лейтенантам или полковникам. А именно военачальникам, осуществившим операции стратегического масштаба.

Богатство среднего достатка 

Длинный экскурс к Ножикову сделан для того, чтобы подчеркнуть два тезиса. Во-первых, губернатор Иркутской области из якобы «лихих» 90-х по-прежнему популярен среди земляков. Во-вторых, и это не вызывает сомнения, Ножиков негативно воспринял бы  нынешние стандарты выборов. И в частности —  уже проявившиеся симптомы выборов, предстоящих в сентябре. Отсюда — настороженное отношение к наследию Ножикова у некоторых из нынешних представителей высшего руководства региона. В реальности это наследие им сейчас не помогает, оно им мешает. Поэтому дальше традиционных, неглубоких по содержанию реверансов в адрес популярного руководителя дело дальше не идет.

Быть может, разница в мировоззрении основана на разнице в бытии. Ножиков, в отличие от нынешнего да и некоторых из предыдущих губернаторов области, в денежном, имущественном смысле не был богатым человеком. Не был он и люмпеном, но, несмотря на долгую работу на высоких постах, остался на уровне человека среднего (или едва выше среднего) достатка. Он не был лично замешан в распределение крупной собственности, вообще в крупный бизнес. И, что не менее важно, не стремился попасть туда, тем более с использованием служебного положения или, по ныне модной терминологии, административного ресурса. А ведь возможности на этот счет в 1990-е годы (как, впрочем, и сейчас) были колоссальными. Кто хотел и, главное, имел возможность, тот «урвал», и лишь у немногих случились серьезные проблемы по судебной, правоохранительной линии.

«Памятник поставлен, что еще надо?»

За полгода до завершения жизни Юрий Абрамович поделился с автором этих строк воспоминаниями о своей добровольной отставке весной 1997 года с должности губернатора: «Хочу, чтобы вы знали обо всех причинах моего решения. Две я называл много раз: сложное экономическое положение в области, из которого я тогда не видел выхода, и состояние моего здоровья. Сейчас назову еще одну, не менее важную: я видел и понимал, что не могу в полной мере совладать с коррупцией в администрации области».

Чувствовалось, что Ножиков хочет это сказать, точнее — хочет успеть. Хотя кто-то спросит: мол, «зачем вот эта правда, кому она нужна и тогда, и сейчас? Зачем ворошить прошлое, находить острые углы у благообразно причесанной Истории — вот есть великий Ножиков, он никого не задевает, памятник ему поставлен, что еще надо?». Тем более что Юрий Абрамович, что было ему свойственно, брал в данном случае львиную долю вины на себя: недосмотрел, не смог, не осилил… Но именно таким был Ножиков, таково наследие первого губернатора, таков его пример — не для преклонения, а для осмысления.

Осторожнее Ельцина

В эпоху смены одного уклада другим Ножикову во многом приходилось быть символом отказа от старого. И одновременно вестником, проводником и даже архитектором нового. Каким было это соотношение? Мог ли Ножиков быть созидателем? Или — только «до основания», а затем — другие. Мог — Юрий Ножиков был в меньшей степени разрушителем, чем Борис Ельцин. И это не оценка в плоскости «хорошо или плохо», а нейтральная констатация факта. Ельцин как руководитель государства был, несомненно, намного успешнее, чем принято считать «по горячим следам». И через 15—20 лет восприятие первого президента России будет заметно отличаться от нынешнего.

И все же — Ножиков был куда осторожнее Ельцина. Взять хотя бы роспуск областного совета народных депутатов в конце 1993 года. Тогда, после танковых залпов по зданию Верховного Совета в Москве, в регионы поступила директива «разогнать» местные парламенты как можно быстрее. Однако Ножиков тогда оказался в «хвосте» — решился на роспуск только через два с половиной месяца, со второй попытки и после долгих раздумий-колебаний.

Конечно, Юрий Ножиков был реформатором по своему характеру и мировоззрению, но главным — точнее, единственным – инструментом управления считал эволюцию, а не революцию. Да, он поддержал Ельцина и Горбачева в августе 1991-го, но если бы во главе страны тогда были единомышленники Ножикова либо он сам, то августа-91 не было бы вообще. Или похожие события произошли, скажем, только в августе 2001-го или даже 2011-го, когда общество было бы куда более подготовленным к демократии и рыночным реформам. 

Из прошлого в будущее

Между тем давно превозносимая близость Ножикова к народу – феномен неоднозначный, приносивший ему не только плюсы, но и проблемы. Несмотря на способности Ножикова как переговорщика, как мастера и даже ценителя компромиссов, его не считала своим ни одна финансово-промышленная группа, за исключением разве что группы Виктора Боровского во главе Иркутскэнерго, со временем объективно слабевшей из-за своего статуса региональных менеджеров.

Зато Ножиков в большей степени, чем его предшественники и сменщики, опирался на гражданское общество, что в условиях России означало почти то же самое, что опираться на пустоту. Такое общество было крайне слабым, причем в последние 15 лет, мягко говоря, не усилилось. А значит, нынешний вектор общественно-политического развития не совпадает с «вектором Ножикова». Не совпадает сейчас, и поэтому лидеры, подобные Ножикову, не востребованы в России «нулевых» и «десятых» годов.

Но сказать, что Ножиков — это вчерашний день, значит не понимать Россию. Через новые испытания неизбежно произойдет переосмысление действительности, и Ножиков будет еще одним символом — такого переосмысления, в известном смысле — возвращения назад, чтобы уверенно двинуться вперед. Надо только не унывать, не опускать руки, видя препятствия, и помнить давнюю притчу: дорогу осилит идущий. Ножиков для Иркутской области и России — это политик будущего.           

Юрий Пронин, «Байкальские вести»

На фото: 2000 год. Юрий Ножиков и генеральный директор Иркутскэнерго
Виктор Боровский. Иногда Боровского на этой фотографии «отрезают»,
что противоречит мировоззрению Ножикова — он не любил ретушировать Историю;

1996 год. Губернатор Ножиков и мэр областного центра
Борис Говорин на встрече в Иркутске с делегацией Южной Кореи