Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

С юбилеем, Иркутск!

07 июня, 2016

Лидер клуба молодых ученых «Альянс», соавтор проекта «Прогулки по старому Иркутску» Алексей Петров о ярких страницах истории города

3.jpg

Окончание. Начало в № 23

Горькие потери    

— Куда же все они подевались, прекрасные, благородные люди XIX века? Сгинули, разъехались? Что стало с той породой добрых исполинов, которые выстроили и прославили Иркутск?

— Спасибо первым годам советской власти, как ни прискорбно это признавать. Попытка переформатировать Иркутск из города-купца в город-пролетарий повлекла за собой невосполнимые жертвы. Новые управленцы утвердили новое избирательное право. Не могли не только избираться, но и избирать все, у кого были дворянские корни, кто когда-то служил в системе генерал-губернаторства. Зачистили всю кадровую элиту. Исчезали как вид отдельные квалифицированные профессии. Присяжные поверенные, например (нотариусы, по-нашему), которые обслуживали обильные сделки и договоры между деловыми людьми.

Уничтожалось все связанное с религией, как и по всей стране. В 1938 году расстрелян протоиерей Богоявленского собора Федор Федорович Верномудров, красавец, «старорежимный» общественник, учредитель общества трезвости, попечитель беженцев во время Первой мировой. В тот же год умер в тюрьме по ложному обвинению талантливый архитектор Казимир Войцехович Миталь, который построил гостиницу «Сибирь», здание управы ВСЖД, Гоголевское училище — школу № 11, одну из старейших и лучших в нашем городе. Я уже говорил о нашем купце-прогрессисте Семене Николаевиче Родионове, что стал одним из первых наших автомобилистов. Он был известен и как серьезный энтомолог, дружил с Пржевальским. Когда у него все отняли, он просился состоять при своей коллекции бабочек и жуков, при богатой библиотеке по энтомологии, которые передали Иркутскому университету. Не уехал из России, работал в советских учреждениях, делился своими ценными знаниями. Сгубили в застенках в 1937-м. 

Кстати, очень показательный момент. Когда в 1932 году разрушили Казанский кафедральный собор, третий в России по высоте после Исаакиевского и Василия Блаженного, наши земляки отказались вывозить руины, расчищать оскверненное место. Власти пришлось специально привезти рабочих из Белоруссии и Украины. Когда приезжие возили обломки великого храма, иркутяне стояли по обочинам и плакали. Это был их большой гражданский поступок, коллективная, никем специально не организованная, по зову души, народная панихида по уходящему миру. Самое страшное, что мы в те переломные годы теряли культурный, интеллигентский слой. Этот период еще ждет своего подробного изучения, в нем есть немало еще белых пятен и темных мест.

2.jpg

Бесценные сбережения

— Но все-таки город не выродился, не деградировал…

— Город не погиб. Хотя во многом свои лидирующие позиции мы утратили. И в этом, я думаю, не вина, а беда Иркутска. Дело в том, что он по самой природе своей, по ментальности, по психотипу не годился на роль пролетарского флагмана. Люди тут были другие. Поэтому мы и пропустили вперед Красноярск и Новосибирск как города промышленные, индустриальные. Вся промышленная биография Иркутска носит несколько навязанный характер, искусственный и временный, как мне кажется. Поэтому так стремительно и обрушилось практически все иркутское производство в лихие 90-е. Исключением был и остался только авиазавод и окружающий его поселок авиастроителей — Второй Иркутск. Он взял на себя большую роль, став цементирующим фактором Ленинского района.

Гораздо сильнее, нежели заводы и фабрики, на формирование советского Иркутска и советских иркутян повлияли вузы и Академия наук. Создание классического университета на заре Страны советов, из которого потом выделились другие вузы, образование дюжины академических институтов — вот что определило облик и дух нового города на Ангаре. Помогли и послевоенные комсомольские стройки, когда к нам хлынул сильный приток активной молодежи.

Возьмите любую советскую энциклопедию 70—80-х годов. Там обязательно сказано: Иркутск — крупный образовательный и культурный центр. Многие говорят — Восточной Сибири, кто-то — Сибири, есть и такие, что называют его крупнейшим за Уралом. В принципе Иркутск заслуживает всех этих характеристик, несмотря на тяжелую ситуацию в науке и высшей школе у нас в последние годы. Мы дали, не побоюсь этого слова, миру математическую школу профессора Олега Васильева, школу байкаловеда Михаила Кожова, яркие достижения иркутских химиков, сильную археологическую традицию Германа Медведева. Кто мог ожидать, что в начале 60-х, в разгар Карибского кризиса, работы нашего молодого советского ученого Германа Медведева опубликует американский научный журнал?! Потому что он сделал действительно грандиозные подвижки в развитии археологической  науки.

Что ни говори, а силой и богатством Иркутска является высокоинтеллектуальный и культурный человеческий потенциал. Таланты, которые вышли отсюда, стали планетарно известными. Распутин и Вампилов, Гайдай, Иван Вырыпаев… Теперь вот Денис Мацуев — один из провинциалов, который не боится своей провинциальности, а гордится ею, за что симпатичен не только нам, но и публике в самых блестящих столицах. Надеюсь, у нас еще будут вырастать такие недюжинные люди.

Мы все равно возвращаемся на круги своя, в Иркутск допромышленный, в Иркутск просвещенный и артистический, исследовательский, креативный. И сегодня мы можем похвастать амбициозными культурными проявлениями. Взять галерею Виктора Бронштейна, нашего предпринимателя и мецената новой волны. Во-первых, это один из лучших на сегодня музеев в областном центре. Во-вторых, это то культурное пространство, что вызывает понятную зависть наших соседей. В Новосибирске и Красноярске, заметьте, нет ни одной частной картинной галереи. А в Иркутске их три: у Бронштейна, у Дианы Салацкой и у Лины Ермонтович. В городе-миллионнике, в столице Сибирского федерального округа, нет, на родине Сурикова — нет, а мы можем еще выбирать, в какую из этих галерей пойти.

Огромный респект нашим вождям советского периода за то, что все-таки сохранилась в Иркутске уникальная деревянная старина. Городов с таким архитектурным наследием во всей стране только три: Кострома, Томск и наш Иркутск. Но если в Костроме можно говорить о порядке цифр в 100 домов, в Томске — в 300, то у нас официально зарегистрирована тысяча памятников. Это то, что надо обязательно сберечь, чему стоит посвятить глубокие исследования, во что надо вкладывать федеральные деньги. Это то, что будет всегда привлекать сюда людей, чем мы и наши потомки сможем гордиться и любоваться.

1.jpg

Все будет хорошо

— Что нам важно понять, а самое главное, сделать, чтобы наша провинциальная малая родина была и нам в будущем мила, и миру интересна?

— Надо преодолеть некий культурологический, духовный кризис, в который мы погрузились, но из которого, как мне кажется, уже начинаем потихоньку высвобождаться. Я убежден, что  Иркутск  еще ждет яркое будущее, сопоставимое с «золотым веком» Сукачевых и Трапезниковых. Для этого, в первую очередь, надо вдумчиво изучать историю родного края. И это уже происходит. Я наблюдаю некий исторический бум в среде населения. Люди стали интересоваться прошлым, в архивах небывалый наплыв посетителей, иркутяне ищут свои корни, строят свои родословные, пытаются разобраться в ретроспективе своих фамилий и своего города не через «коррекционные окуляры» агитпропа, а на собственном опыте.

Те, кто приходит к нам на прогулки по старому Иркутску, часто говорят знаковые заповедные фразы: «А вот мой дедушка, который жил на Большой» или «у моей прабабки, в доме на Третьей Иерусалимской». Могучая тень прежнего Иркутска уже обретает плоть в умах и сердцах сегодняшних иркутян.  Теперь следует добиться, чтобы иркутским улицам вернулись их исторические названия: Трапезниковская, Медведниковская — в честь замечательных созидателей и устроителей города — и другие. Конечно, Большая и Амурская, Луговая и Баснинская. Надо найти в себе политическую волю для этого решительного шага, а деньги, организационные механизмы найдутся.

Нас ждут еще два очень важных юбилея. В 2017 году мы будем отмечать 100-летие Октябрьской революции и 80-летие Большого террора 1937 года — трагические даты в истории страны. А в 2018-м, я уверен, не только мы, но и вся прогрессивная Сибирь отпразднует 100-летие Иркутского классического университета. Верю, что минуют, улягутся все бури вокруг нашего высшего образования и мы сохраним и преумножим в будущем сильные достижения нашей высшей школы. Надеюсь также, что в обозримой перспективе Иркутск может стать и крупным музейным центром, что мы построим все-таки Глазковский некрополь, заслуживающий не менее пытливого изучения и широкой популяризации, чем египетские пирамиды.

Нам нужно во что бы то ни стало сохранять и развивать наш ментальный и культурный потенциал. Ни в коем случае не экономить на культуре. Именно она объединяет и возвышает людей, а не фабрики, куда мы приходим работать, и не торговые центры тем более. Объединяют нас духовные ценности, которые мы вместе осознаем и переживаем.

Вот только что завершился фестиваль любительских театров в Иркутске. Участвовали в нем 25 коллективов, и это еще не все. Вдумайтесь только, 25 театров, где люди творят по зову сердца, не корысти ради. Есть коллективы, которым уже по 25—30 лет. Они выстояли в годы перестройки, пережили кризисы. Не каждый профессиональный театр насчитывает такой возраст. Это говорит о том, что в Иркутске неистребима порода удивительных людей, настроенных на внутренний рост, на духовный поиск, на добро и красоту, по большому счету. А значит, все у нас будет хорошо. Если мы захотим, если дружно будем для этого трудиться.

Марина Рыбак, «Байкальские вести».

Фото Яны Ушаковой, «Байкальские вести»

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии