Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Прибайкалье-1938: кровавый урожай Бориса Малышева

19 сентября, 2016

Массовые репрессии 1937—1938 годов в Прибайкалье прочно связаны с их двумя организаторами на региональном уровне. Это начальники Управления Народного комиссариата внутренних дел (УНКВД) по Иркутской области Герман Лупекин (о нем «БВ» рассказывала в № 13 и 14 за нынешний год) и его сменщик Борис Малышев. Размах государственного террора при Лупекине вывел наш регион в своеобразные «передовики» всесоюзного масштаба — рубежи, поставленные в оперативном приказе наркома Николая Ежова № 00447 от 30 июля 1937 года, были легко достигнуты, а затем превышены. Но, как оказалось, вершина, апогей репрессий еще впереди — в первой половине 1938-го, когда иркутских чекистов возглавлял уже Борис Малышев.   

Путь в революцию

1.jpgБорис Александрович Малышев был на шесть лет старше Германа Антоновича Лупекина — он родился в 1895 году в селе Клишек, Черниговской губернии в семье рабочего. Любопытная деталь, причина появления которой до сих пор не прояснена: с 1924 по 1936 год Малышев фигурирует во всех официальных документах, включая приказы по НКВД, как Федор Лукич Ильюченко, а затем опять стал Малышевым. В сравнении с Лупекиным, да и большинством сотрудников Наркомвнудела его ранга Борис Малышев получил приличное образование — три класса сельского училища, а затем два с половиной года учебы в горном училище, которое Борис все же окончил экстерном. 

С 1908 года Малышев прислуживал в частном доме. Затем, до 1914 года, рабочий, младший дозировщик кислот в кислотных мастерских города Шостка, расположенного в Харьковской губернии (с 1937-го по настоящее время — Сумская область Украины), а до января 1915 года —  помощник конторщика, конторщик на оборонном (капсульном) заводе там же, в Шостке. В январе 1915 года, когда вовсю бушевала Первая мировая война, Борис Малышев надевает военную форму, начинается служба за веру, царя и Отечество. Сначала — рядовым пехотной учебной команды, рядовым пулеметной учебной команды, а чуть позже — рядовым-пулеметчиком на фронте. От пуль не бегал и вскоре получил в боях ранение и контузию. Произведен в младшие унтер-офицеры, однако в январе 1917 года разжалован в рядовые, причем, по непроверенным данным, за нарушение дисциплины, связанное с революционной агитацией. Малышева понизили до писаря полка, коим он числился до сентября 1917-го.

Однако уже в марте Борис Малышев вдыхает полной грудью свободу, обрушенную на Россию Февральской революцией и отречением Николая II: с апреля по июль он возглавляет полковой комитет — структуру, занятую, по существу, разложением старой армии. В конце концов Малышев в сентябре 1917 года дезертирует с фронта.

2.jpg3.jpg

Под командой Щорса

В октябре 1917 года Борис Малышев — на четыре года раньше Лупекина — вступает в партию большевиков. Зимой он член президиума, заместитель председателя Кролевецкого уездного исполкома (Черниговская губерния), в том числе после прихода белых на подпольной работе в Кролевецком уезде. Однако вскоре, в мае грозного 1918-го, навыки пулеметчика приводят Малышева в Москву. Дальше — служба в Рабоче-Крестьянской Красной армии: инструктором пулеметных курсов РККА, помощником военного комиссара, военным комиссаром 11-го пограничного района. В 1919—1920 годах коммунист Малышев служит помощником военного комиссара, затем комиссаром 1-й Богунской бригады 44-й стрелковой дивизии Красной армии (командир дивизии — Николай Щорс), а весной 1920 года — комиссаром технически передовой части — автоброневой колонны танкового отряда. Участвует в боях с войсками Петлюры, Деникина, в первом эшелоне наступления освобождает Киев от белых. 

Вскоре партия направляет Бориса Малышева в другое ведомство — с апреля 1920 года и, как оказалось, до конца своей карьеры он служит в органах госбезопасности. Завершающий этап Гражданской войны он проходит в должности заместителя начальника особого отдела 12-й армии красных; а затем, в августе-декабре 1920-го, — в должности начальника активной части и агентуры особого отдела 12-й армии. В это время 12-я армия участвует в войне с Польшей и, понеся большие потери, вынуждена отступить. Даже скупые строки послужного списка говорят, что чекист Малышев уже тогда получил внушительный опыт оперативной и аналитической работы.

4.jpg

Один из «северокавказцев»

Если предшественник Бориса Малышева Герман Лупекин входил в группу комиссара госбезопасности первого ранга Михаила Заковского (лучшей аттестацией которому служат, наверное, слова Дзержинского: «Тов. Заковский — один из лучших чекистов Советской республики»), то Малышев — представитель так называемых чекистов-северокавказцев во главе с Михаилом Фриновским и Ефимом Евдокимовым. В отличие от «кавказцев» Лаврентия Берии (Гоглидзе, Кобулов, Цанава и другие), группа Фриновского — Евдокимова базировалась в Краснодарском, Орджоникидзевском (позже — Ставропольском) краях и Ростовской области, хотя имела своих выдвиженцев и в центральном аппарате НКВД (прежде всего — в Главном управлении государственной безопасности), и в других регионах, включая сибирские и дальневосточные.  

Если сравнить послужные списки Ефима Евдокимова, Михаила Фриновского и Бориса Малышева, то видна четкая взаимосвязь: после окончания Гражданской войны Евдокимов и Фриновский работают в структурах ЧК, а затем ГПУ на Правобережной Украине и в Киеве, и там же, только по должности на ступеньку ниже, оказывается Малышев. В 1923 году Евдокимова и Фриновского переводят в Северо-Кавказский край (позже из него выделился Азово-Черноморский край, затем разделенный на Ростовскую область и Краснодарский край), и следом, буквально через несколько дней, туда же перемещается Малышев.

В 1927-м Фриновский уходит вверх, на чекистскую работу в Москву, причем с армейским уклоном. Евдокимова в 1931 году, после восьмилетнего руководства Северо-Кавказским представительством ОГПУ, бросают на борьбу с басмачами в Среднюю Азию. Но клан уже сформирован, и старшие по должности товарищи и в дальнейшем заботливо опекают Бориса Малышева. Тем более что Евдокимов в январе 1934-го возвращается на Северный Кавказ, причем в качестве партийного работника: до мая 1938 года он занимает посты первого секретаря Северо-Кавказского и Азово-Черноморского крайкомов, а затем Ростовского обкома ВКП(б).

Примечательно, что Евдокимов несколько месяцев в 1938-м работает вместе с новым начальников Управлении НКВД по Ростовской области Германом Лупекиным, прибывшим сюда после годичного руководства иркутскими чекистами. Если учесть, что на прежнее место работы Лупекина был назначен «свой» для Евдокимова Малышев, то участие лидеров «северо-кавказского» клана НКВД в перемещениях начальства Управления НКВД по Иркутской области не вызывает сомнений. Тем более что Фриновский к началу 1938 года был аж первым заместителем наркома внутренних дел СССР.        

Малый вперед

Биография Бориса Малышева типична для «рабочих лошадок» — медленное движение вверх, по каждой из ступенек служебной лестницы. Очевидно, звезд с неба не хватал, талантами стратегического свойства не отличался, но брал усердием, скрупулезностью, работая почти круглосуточно.  

Итак, в 1921 году Малышев — уполномоченный особого отдела Киевского военного округа. В 1921—1923 годах — уполномоченный военного подотдела Контрразведывательного отдела  Всеукраинской ЧК при Совнаркоме Украинской ССР, уполномоченный Контрразведывательного отдела полномочного представительства ГПУ на Правобережной Украине.

В том же духе и служба на Северном Кавказе, только большей продолжительности. С июля 1923-го по декабрь 1925-го Малышев —  уполномоченный Контрразведывательного отдела полномочного представительства ГПУ по Юго-Востоку (Северо-Кавказскому округу); в то время это полпредство возглавлял Фриновский. Именно на этой должности будущий глава иркутских чекистов получает сразу два ордена Красного Знамени — высокую (особенно в те времена) государственную награду. Первый орден — в апреле 1924-го (в приказе Реввоенсовета еще как Малышев), второй — в ноябре 1925-го (уже как Ильюченко). Возможно, появление второй фамилии связано с особенностями службы, чуть приоткрытыми в формулировке награждения вторым орденом: «За отличие в борьбе с бандитизмом на Северном Кавказе».        

С декабря 1925-го по январь 1936 года Борис Малышев проходит через должности помощника начальника Восточного отдела полномочного представительства ОГПУ по Северному Кавказскому краю, врио начальника Черноморского окружного отдела ОГПУ, заместителя начальника этого отдела — начальника секретно-оперативной части, заместителя начальника 32-го Черноморского пограничного отряда ОГПУ по секретно-оперативной работе, помощника начальника Таганрогского, а затем Терского окружного отдела ОГПУ (позже — Терского оперативного сектора), начальника Орджоникидзевского оперативного сектора ОГПУ, начальника Черноморского оперативного сектора ОГПУ, преобразованного в НКВД. Наконец, с февраля 1935-го по январь 1936 года возглавляет Сочинский городской отдел НКВД. И лишь после этого в биографии Малышева существенно меняется география.

5.jpg6.jpg

У дверей в преисподнюю  

В январе 1936 года капитан Федор Ильюченко, вновь официально став Борисом Малышевым, приступил к работе в статусе заместителя начальника Управления НКВД Челябинской области. Вскоре, в феврале, получает новое звание — майора госбезопасности (эквивалент армейского комбрига, позже — полковника). Полтора года на Урале, и вот 31 августа 1937-го, через две недели после старта реализации приказа по НКВД № 00447, то есть наиболее массовой из всех репрессивных операций в период Большого террора, Малышева переводят в Москву, опять на должность зама — теперь уже у начальника Первого отдела Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР Израиля Дагина, одного из ведущих представителей «северокавказского клана». Примечательно, что Дагин и Евдокимов вместе служили еще в Крыму, сразу же после изгнания оттуда Врангеля, и масштабы крымского террора зимы 1920—1921 годов против «бывших» были превышены только в 37-м… Первый отдел ведал охраной правительства (лидеров партии и государства) и правительственных (в том числе секретных) объектов. Здесь Малышев проработал чуть больше четырех месяцев. И вот наступил новый, 1938 год…

Впрочем, перед рассказом об иркутском периоде в биографии Бориса Малышева, столь трагичном и для жителей Прибайкалья, и в конечном счете для областного координатора репрессий, уместны как минимум два отступления. Во-первых, о социальных переменах в личном составе сотрудников НКВД. До середины 30-х годов многие из офицеров-чекистов были выходцами из «эксплуататорских классов», пусть и средней руки. Речь шла, как правило, о семьях священников (как, например, у Фриновского), лавочников, коммерсантов небольшого калибра («мелкой буржуазии»), царских («старорежимных») чиновников. Вторая отличительная черта — былая принадлежность к небольшевистским партиям (чаще всего — к эсерам и анархистам). И наконец, национальность: в первом и втором эшелонах руководства ОГПУ, а затем НКВД было непропорционально много (если сравнивать с долей в населении страны) латышей и особенно евреев.

Уже в «ежовские» времена за образец был взят чекист с другими параметрами: из рабочих и крестьян (разумеется, за исключением раскулаченных), без каких-либо небольшевистских примесей (даже в юношеском возрасте), по национальности русский или украинец. Однако радикально коллективный портрет сотрудников НКВД изменился в этом направлении уже при Лаврентии Берии как следствие чистки Наркомвнудела от «ежовцев». Правда, с одним дополнением — славянский массив чуть разбавили кавказской (особенно грузинской) составляющей. Малышев в принципе соответствовал характеристикам будущего, но в то же время, выполнив для Хозяина «черновую работу», был, как его наставники Евдокимов, Дагин и Фриновский или предшественник в Иркутской области Лупекин с его шефом Заковским, в свою очередь, обречен на уничтожение.

Сказку сделать былью

Второе обстоятельство – сама атмосфера зимой 1937—1938 годов, в разгар репрессий, когда Борис Малышев прибыл в Иркутск. Из XXI века происходившее тогда кажется страшной, абсурдной сказкой. Ощущение нереальности тех событий лишь усиливается, если, например, почитать советские газеты периода «обострения классовой борьбы». Не остались в стороне даже детские издания.

Так, газета «Пионерская правда»  20 декабря 1937 года опубликовала стихотворение казахского поэта Джамбула «Нарком Ежов» (перевод на русский Константина Алтайского), моментально ставшее, как принято говорить сейчас, бестселлером:                                                                                                 

В сверкании молний ты стал нам знаком,
 Ежов, зоркоглазый и умный нарком.
 Великого Ленина мудрое слово
 Растило для битвы героя Ежова.
 Великого Сталина пламенный зов
 Услышал всем сердцем, всей кровью Ежов.
        

Когда засияли октябрьские зори,
Дворец штурмовал он с отвагой во взоре.
Когда же войной запылал горизонт,
Он сел на коня и поехал на фронт.
        

Шел класс против класса. Земля полыхала,
И родина кровью в те дни истекала.
Сжимали враги нас зловещим кольцом —
Железом и сталью, огнем и свинцом.
       

Я прошлое помню. В закатах багровых
Я вижу сквозь дым комиссара Ежова.
Сверкая булатом, он смело ведет
В атаки одетый в шинели народ.

        

Он бьется, учась у великих батыров,
Таких, как Серго, Ворошилов и Киров.
С бойцами он ласков, с врагами суров,
В боях закаленный, отважный Ежов.
        

Когда над степями поднялся восход
И плечи расправил казахский народ,
Когда чабаны против баев восстали,
Прислали Ежова нам Ленин и Сталин.
        

Приехал Ежов и, развеяв туман,
На битву за счастье поднял Казахстан,
Народ за Ежовым пошел в наступленье.
Сбылись наяву золотые виденья.
Ежов мироедов прогнал за хребты,
Отбил табуны, их стада и гурты.
        

Расстались навеки мы с байским обманом,
Весна расцвела по степям Казахстана
Пышнее и краше былых наших снов.
Здесь все тебя любят, товарищ Ежов!
И вторит народ, собираясь вокруг:
— Привет тебе, Сталина преданный друг!

        

А враг насторожен, озлоблен и лют.
Прислушайся: ночью злодеи ползут,
Ползут по оврагам, несут изуверы
Наганы и бомбы, бациллы холеры...
Но ты их встречаешь, силен и суров,
Испытанный в пламени битвы Ежов.
        

Враги нашей жизни, враги миллионов,
Ползли к нам троцкистские банды шпионов,
Бухаринцы, хитрые змеи болот,
Националистов озлобленный сброд…
        

Они ликовали, неся нам оковы,
Но звери попались в капканы Ежова.
Великого Сталина преданный друг,
Ежов разорвал их предательский круг.
Раскрыта змеиная вражья порода
Глазами Ежова — глазами народа.

        

Всех змей ядовитых Ежов подстерег
И выкурил гадов из нор и берлог.
Разгромлена вся скорпионья порода
Руками Ежова — руками народа.
        

И Ленина орден, горящий огнем,
Был дан тебе, сталинский верный нарком.
Ты — меч, обнаженный спокойно и грозно,
Огонь, опаливший змеиные гнезда,
Ты — пуля для всех скорпионов и змей,
Ты — око страны, что алмаза ясней.
        

Седой летописец, свидетель эпохи,
Вбирающий все ликованья и вздохи,
Сто лет доживающий, древний Джамбул
Услышал в степи нарастающий гул.
        

Мильонноголосое звонкое слово
Летит от народов к батыру Ежову:
— Спасибо, Ежов, что, тревогу будя,
Стоишь ты на страже страны и вождя!

А в одном из номеров детского журнала «Мурзилка» в марте 1938 года было помещено такое обращение: «Ребята! Наши славные чекисты во главе с Николаем Ивановичем Ежовым, народным комиссаром внутренних дел, разоблачили еще одно змеиное гнездо врагов советского народа. Перед Верховным судом СССР держат ответ фашисты Бухарин, Рыков, Ягода и другие. Они хотели продать немецким, японским и английским фашистам нашу Родину. Они хотели сделать нашу счастливую страну снова капиталистической и отдать фабрики капиталистам, землю — помещикам… Фашист Ягода задумал отравить руководителя советской разведки тов. Ежова, но твердая чекистская рука схватила предателей. Врагам народа нет места на земле! Расстрелять бандитов!». Что уж говорить о «взрослых» изданиях! Истерия была всеобщей. Но главное в другом: страшная сказка на самом деле была страшной былью…

Юрий Пронин, «Байкальские вести»,
Владимир Томилов, специально
для «Байкальских вестей»

На фото: Майор госбезопасности,
заместитель начальника УНКВД
по Челябинской области
Борис Малышев. Фото 1936 года;

И его покровители, основатели
«северокавказского» клана
в Наркомвнуделе Ефим Евдокимов
и Михаил Фриновский;

Михаил Фриновский (справа) пристально
смотрит на флагмана флота первого
ранга Владимира Орлова. Вскоре Орлов,
как и большинство советских адмиралов,
будет уничтожен при непосредственном
участии Фриновского и с одобрения Сталина.
В центре — еще один из руководителей
госбезопасности Леонид Заковский.
Весна 1937 года;

Плакаты 1937 года  

Окончание следует.

   

     

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии