Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Эти глаза напротив…

12 января, 2012

 

 

Кумиры прошлых лет: Валерий Ободзинский

 

25 апреля 1997 года у Валерия Владимировича Ободзинского случился сердечный приступ. Его гражданская жена Анна Альбертовна Есенина вызвала врача. Ехать в больницу певец отказался. Вечером, примерно в 20 часов, он сказал Анне, что умирает. Анна и младшая дочь Ободзинского Валерия, Лера, присутствовавшая при разговоре, не придали его словам особого значения: в последнее время он не раз заявлял, что умирает, и при этом ложился в кровать. Полное медицинское обследование, проведенное в 1995 году по настоянию Анны, не выявило особых аномалий в его здоровье. Врач сказал даже, что у него есть шансы прожить еще лет пятьдесят. И на этот раз Анна с Лерой долго сидели на кухне и только под утро легли спать.

Субботним утром 26 апреля 1997 года, перед Пасхой, Ободзинский умер.

На гражданской панихиде в Центральном доме работников искусств присутствовало около 300 человек. Коллеги покойного долго говорили о том, как они любили Валерия. Неожиданное событие прервало поток речей. Портрет Ободзинского в рамке под стеклом упал с подставки на пол, и стекло с грохотом разбилось.

 

Талант и анкета

Валерий Владимирович Ободзинский, по паспорту русский, родился 24 января 1942 года в Одессе. Его отец, Владимир Иванович, в детстве мечтал стать артистом, любил петь, а служил в милиции, судя по лычкам на погонах — старшиной. С началом войны он ушел на фронт.

Мать, Евгения Викторовна Казаненко, к моменту оккупации Одессы была на шестом месяце беременности. Одесса находилась в румынской зоне оккупации с 16 октября 1941-го по 14 апреля 1944 года. Сохранилась фотография, датированная 1943 годом, на которой Валера сидит на руках у матери, рядом с бабушкой Домной Кузьминичной и ее сыном дядей Леней — ребенком лет трех от роду. Дату фотографии подтверждает и возраст Валеры — ему на вид явно не меньше года.

Во время войны, вероятно, уже после освобождения Одессы нашими войсками, то есть после апреля 1944 года, мать работала во фронтовом госпитале, а после войны — на ювелирной фабрике. О месте работы матери, возможно со слов Ободзинского, пишет В.Стронгин.

Ободзинский любил мать и отца и был привязан к бабушке, Домне Кузьминичне, называя и ее мамой. Бабушка работала дворником. В сложные минуты жизни, уже будучи взрослым и давно похоронив этого близкого ему человека, Ободзинский не раз заявлял, что «уезжает к бабушке».

 

Звуки музыки

История Валерия Ободзинского, не будь у него певческого голоса, тенора, была бы иной. Талант, время и место рождения предопределили его жизнь и судьбу.

В детстве у ребенка проявился «звонкий голос». Он пел дома, пел на улице. Слонялся в компании сверстников по Приморскому бульвару с гитарой, которую освоил самостоятельно, пел на пляже. Иногда Цуна — так прозвали Ободзинского — своим пением «прикрывал» пацанов, которые в это время чистили карманы отдыхающих.

Валерий сам называл себя «одесской шпаной», вспоминал о «тяжелой жизни», отмечал, что в детстве «помогать ему было некому». «Я был хулиганом. Даже… может быть, маленьким жуликом», — вспоминал он.

Ободзинский учился в начальной школе № 53, а затем в школе № 80 Одессы. В сохранившемся дневнике за второй класс – 1950—1951 годов — тройки, четверки и пятерки.

Он любил слушать Марио Ланца, Карузо, неаполитанские романсы в исполнении Михаила Александровича.

Вероятно, после окончания восьми классов Ободзинский пытался поступить в музыкальную школу и в музыкальное училище. В школу его не приняли, а студентом музыкального училища Ободзинский не стал, вероятно, из-за анкетных данных: он родился и два года жил с матерью и бабушкой в оккупации. Правда, в одном из интервью  Ободзинский лукавит — говорит об окончании училища по классу контрабаса.

 

«В рожденье смерть проглядывает косо…»

В советское время человек не мог жить праздно: нужно было либо учиться, либо работать. Учиться музыке Валерию не довелось, и он устроился на работу.

«Я вырос в… Одессе, — вспоминал Ободзинский. — В… молодости я испытал удачи и неудачи, делал мебельные замочки… крутил пружины для матрацев. …Это все молодость, это все детство. Я работал в кочегарке, где обогревал помещение для студентов… Мы… забрасывали печь и убегали на танцы».

В то время он записался в музыкальный кружок (вокальную студию) Дома моряков и в молодежный театр при Доме культуры медработников. Валерий самостоятельно учился игре на контрабасе и брал уроки пения у соседки — преподавателя музыки Амалии Бруновны, которая еще в годы революции приехала в Одессу из Рима.

В это время он, по словам Анны Есениной, создал свой «небольшой эстрадный коллектив», который приняли на круизный лайнер «Адмирал Нахимов», а затем на «Петр Великий» — развлекать публику.

Пятнадцатилетний юноша оказался на пороге заманчивого и полного соблазнов мира эстрады.

 

Буги-вуги

Ободзинскому еще не было восемнадцати, и, скорее всего, он не мог быть штатным работником. Однако голос, музыкальный слух, аура одессита — все это работало на него. Один из администраторов Ободзинского, Павел Шахнарович, свидетельствовал о «невероятной музыкальности» певца, который однажды на его глазах записал две новые песни с одного раза, прослушав фонограмму и взяв в руки текст.

Отсутствие музыкального образования (он не знал нот), школы, репертуара певец компенсировал самообразованием — присматривался к профессионалам, искал свой стиль.

По словам Анны Есениной, на «Адмирале Нахимове» его услышал какой-то деятель культуры или чиновник и пригласил в Томскую филармонию. Это случилось, как вспоминал и сам Ободзинский, в 1960 году.

О начале своей творческой карьеры он говорил в одном из своих более поздних интервью на радио: «Начинал я работать в Сибири: как сейчас помню, еще в Томской филармонии впервые вышел на профессиональную сцену. И работал… четыре года от Томской филармонии, объездил всю Сибирь».

В облике и в душе Валерия произошли большие перемены. Вероятно, в эти годы он стал подражать Элвису Пресли: «Взбитый кок, брюки-дудочки, туфли на высокой каучуковой подошве, красные носки, пиджак с большими плечами, особая походка».

 

«Творчество — моя жизнь»

6 марта 1961 года в Иркутске, незадолго до начала концерта, Ободзинский заглянул в зал из-за кулис и обратил внимание на девушку, которая сидела во втором ряду (Н.И.Кучкильдина называет в интервью две даты концерта — 1961 и 1962 годы). Началось представление. Он исполнил песни из репертуара Элвиса Пресли и при этом лихо крутил контрабас, не спуская с нее глаз.

Предмет внимания Ободзинского — Нелли Ивановна Кучкильдина, свердловчанка, в это время училась в институте иностранных языков в Иркутске. Она пришла на концерт Ободзинского как обычный слушатель.

Встреча оказалась судьбоносной. Нелли понравилась ему сразу. Симпатия была взаимной. Завязался роман. В дни его гастролей они не расставались. Вечерами Нелли ходила на его концерты, а после отъезда каждый день получала «звонки, телеграммы, письма». Он пригласил ее на майские праздники в Караганду, где гастролировал, и сделал ей предложение. После весенней сессии в институте Нелли, по его предложению, приехала в Одессу, познакомилась с родителями будущего мужа. С того момента молодые стали жить вместе.

Вероятно, если верить воспоминаниям Павла Шахнаровича, официально они расписались позже, в обход правил, по звонку «сотрудника крайкома партии» в Красноярске.

 

В оркестре Олега Лундстрема

В 1964 году на гастролях в Норильске Ободзинского услышал администратор оркестра Олега Лундстрема, впоследствии один из администраторов Ободзинского, — Павел Шахнарович. Он рекомендовал Ободзинского Лундстрему. Предложение был лестным, открывало певцу новые возможности для творчества. Решение зависело и от Валерия. «Я выбрал Лундстрема, — вспоминал Ободзинский позднее, — и до сих пор считаю его своим учителем и другом. Я пришел к Лундстрему нескладным, жутко закомплексованным. В то же время я был очень самоуверен и самолюбив. Долго пришлось снимать с себя провинциальные шкварки. Даже говор мой южный постоянно вылезал… За полтора года у Лундстрема я сделал колоссальный рывок. Оркестр Лундстрема — это классика, академия, с ним я начал выезжать за рубеж».

По словам Ободзинского, он был солистом оркестра Лундстрема в 1964—1965 годах, а в дальнейшем совмещал это сотрудничество с другой работой.

Как-то раз, спустя годы, они случайно встретились в Сочи. На прогулке Лундстрем заметил Ободзинскому: «Валерий, ведь ты первооткрыватель у нас в стране стиля… соул» (soul music — англ. — музыка души).

 

«У меня в Москве купола горят…»

Ободзинские переехали в Москву. Началась жизнь без имени, без прописки, на съемных квартирах. 28 мая 1968 года родилась Анжела.

Позже, оценивая этот период своего творчества, он заметил: «Я… двенадцатый год работаю на эстраде… Из этих двенадцати… лет я десять лет был… никому не известным певцом» («Радио Львова», 1970 год).

Качественный сдвиг произошел во время гастролей с оркестром Лундстрема в Болгарии, вероятно, в начале 1966-го. Он познакомился с известной певицей Лили Ивановой. Она, в свою очередь, свела его с композитором Борисом Карадимчевым. Композитор подарил Ободзинскому песню «Луна на солнечном берегу». В 1966 году песня появилась на пластинке в СССР.

В 1969 году Ободзинский получил через Лундстрема московскую прописку, а в январе 1970-го въехал в новую кооперативную трехкомнатную квартиру.

 

Александр Маджаров,  специально для «Байкальских вестей».

На фото: У истоков успеха;
С дочерью Анжелой. 1970-е годы

 

Окончание следует.

 

 

 


 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии

Для добавления авторизуйтесь или зарегистрируйтесь.

Наталья 29 июля 2012, 14:45
Дорогая Анна Альбертовна!Спасибо Вам от всего сердца за память о таком замечательном певце! С Вашей помощью мы всегда будем помнить о таком талантливом человеке!Дай Вам бог здоровья !Я Вас очень УВАЖАЮ и БЛАГОДАРЮ !