Восток снимает границы

«Мастера печатной графики» — так называется выставка, которая проходит  в Усадьбе В.П. Сукачева — отделе Иркутского областного художественного музея.

Печатная графика традиционно составляет  часть культурного наследия Японии и просто неотделима от этой страны. Сами по себе японцы — народ особенный. Им нравится размышлять над внутренней сущностью окружающих их предметов. И сами эти предметы под взглядом японских художников приобретают чарующую элегантность простоты, которая и есть красота.

Чем  интересна и необычна выставка? Зрители познакомятся с большим кругом разнообразных техник печатной графики: меццо-тинто, офорт, литография, смешение нескольких техник и др. Одни  авторы увлечены любованием природой и в каком-то одном цветке видят целую вселенную, другие приходят в восторг, рассматривая обычные знакомые нам предметы, в работах других чувствуется экспрессия.

На выставке можно увидеть и сюрреалистические сюжеты. Здесь представлены работы трех поколений японских художников: самым возрастным и знаменитым является Тадаёси Накабаяси, а самой молодой участнице — Руи  Нисияма — нет и тридцати. Работы многих авторов неоднократно отмечались высокими наградами престижных международных выставок.

Сначала предполагалось, что я, как обычно, расскажу о своем взгляде на выставку и о нескольких особенно понравившихся работах. Но по счастливой случайности удалось  познакомиться и поговорить по скайпу с куратором выставки, чрезвычайно любопытным и интересным человеком, в высшей степени профессионалом в своем деле, генеральным директором московской биеннале современного искусства Андреем Мартыновым. Из беседы с ним читатели сами смогут сделать определенные выводы и сами решить, зачем им нужно пойти и посмотреть эту выставку.

— Андрей Владимирович, расскажите читателям «Байкальских вестей» о себе, о своей любви к Востоку—  в частности, к Японии. Откуда истоки этой любви? И конечно, о выставке, которую вы рекомендовали для Иркутска.

— Я сам оказался в этой теме случайно. И наверное, это судьба, потому что подспудно интерес к Японии был всегда. Я ранее занимался наукой, учился в Ленинграде, работал океанологом. Жил во Владивостоке, участвовал в экспедициях, но в самой Японии не был. Хотя все время кружил возле нее на научно-исследовательских судах. Но, как говорится, от судьбы не уйдешь, и после того, как ушел из науки,  жизнь все-таки связала с Японией.

Шел я к ней постепенно. Когда  еще был студентом,  где-то в 71—72-м годах, прочитал книжку Акутагавы (выдающийся японский писатель, классик японской литературы. — Ред.). Проза его меня потрясла. С тех пор сильно увлекся Японией и всем, что с ней связано. Начал читать японских авторов,  изучал искусство банзай, экибана и т. д. Может,  я в прошлой жизни был японцем или китайцем? Не знаю, откуда и почему это во мне… 

Могу поведать вам такую семейную историю. Я никогда не видел своего деда, в годы репрессии он оказался жертвой и погиб в 37-м. И за что, вы думаете, его расстреляли? Его объявили  японским шпионом, и случилась эта трагедия за  16 лет до моего рождения. Может, мне передалась некая энергетическая сила от моего предка, посылы какие-то внутренние?..

— Конечно. Отголоски памяти генетической.  Это же нам от предыдущих поколений передается. Не обязательно иметь информационную связь с человеком, это же на подсознательном уровне…

— Может быть, так и есть.  Дед мой был, как  рассказывали родные,  миролюбивым человеком,  и вряд ли он интересовался когда-нибудь Японией и вообще, может, мало о ней знал. А я  последние двадцать лет тесно общаюсь с японскими художниками, часто бываю в Японии и люблю ее. Я организовал огромное количество выставок  японских художников, в том числе и ту, которая проходит сейчас в Иркутске. Она далеко не первая, и мне бы очень  хотелось, чтобы те традиции, которые  были заложены, продолжались.

Часть работ японских художников с предыдущих выставок была подарена художественному музею, и большая часть коллекции  с этой выставки также по договоренности с художниками будет подарена музею. На этой выставке работы совершенно иного пласта  авторов, наших современников, почти три поколения. Эти  работы разные по технике, по содержанию, но объединяет их то, что технически они выполнены совершенно.  Большинство этих  художников отмечалось призами и наградами на многих известных  выставках.

Может, искусство японской графики не всегда понятно публике, но это не говорит еще о том, что мы не должны такие выставки проводить. Наоборот. Потому что те люди, которым в жизни вообще уже ничего не интересно, они и не придут, а у тех, кому интересно, глаз обязательно за что-то зацепится, за какую-то деталь, и в результате возникнет диалог. Я по опыту знаю, что в результате подобных  выставок появляются новые  поклонники, новые люди, которые открывают для себя безграничный мир. Кто-то из них даже начинает рисовать, кто-то — что-то читать об авторе.

Как-то была в Иркутске выставка одного из моих  японских друзей, Хироаки Мияяма. Он сделал серию работ, цветных офортов,  посвященных древнему сокровищу японской культуры роману «Гэндзи Моноготари» («Повесть о Гэндзи»). Знаю, что после этой выставки многие люди побежали в библиотеки искать  первоисточник, читали его, открывали что-то для себя, и это здорово.

— Отклик! Это главное, чего добивается тот или иной художник, а  в целом, наверное, и само искусство. А каким  будет по форме этот отклик, этот импульс, не важно. Главное, разбудить чувства, интерес. 

— Конечно. И если удается такую выставку организовать – замечательно. Слава Богу, у меня сложились хорошие отношения с руководством вашего художественного музея, и это далеко не первая выставка здесь и, скорее всего, не последняя.

Часть работ этой выставки будет подарена вашему музею. Когда я оговаривал этот момент с художниками, не все отнеслись к этому положительно, но большая часть встретила эту идею позитивно. И это большое дело, что японская культура оставит  в Иркутске свой след. Жизнь ведь скоротечна, сегодня мы молоды и полны энергии, а завтра нас уже нет. Зато работы того или иного художника останутся в музее и уже сейчас будут кого-то радовать или через много-много лет. И это было убедительным аргументом, они согласились.

— Художники сами определяют, какие работы оставить в дар?

— Я, посоветовавшись с художниками, предложил те или иные работы. В Иркутске есть своя «японская» история. Пройдут годы, а коллекция, собранная музеем, будет цениться еще выше. Искусство не имеет срока давности. Музей есть музей. Это надолго.

— Выставка куда-то проследует дальше после Иркутска?

— Небольшая часть вернется в Москву, остальное останется вам.

— А у вас не получилось в этот раз лично открывать ее?

— К сожалению, нет — очень много работы было в Москве. Я последний раз бывал в Иркутске довольно давно, когда проводилась выставка гравюр Генри Мура, организованная Британским советом, и вот тогда я активно принимал участие в ней.

— Вам часто приходится выезжать в регионы?

— Нечасто, но бываю. За границей много проектов, в Москве много вопросов приходится решать как генеральному директору московской биеннале. С Даши Намдаковым несколько лет назад  ездили в Японию, потому что он давно мечтал там побывать. И я помог  ему сделать выставку. Там есть небольшой ювелирный колледж, а он, как вы знаете, кроме скульптуры и живописи занимается еще и ювелирными изделиями.

— Что бы вы хотели сделать из того, что еще не осуществилось?

— Много есть мыслей, задумок. Я не провожу жесткой грани  между классикой и современностью и никогда бы не стал сталкивать современное искусство с традиционным, что у нас, к сожалению, происходит. Такие штампы разбрасываются: это хорошо, это плохо. Это даже не кураторам и не критикам судить,  это расценит время.

Люди у нас в стране имеют очень слабое представление о современном искусстве, и мне  бы хотелось взять небольшой эффектный проект современного художника — скорее всего, японца или корейца, хотя это необязательно.

Это может быть, к примеру, финский художник. Я в этом году  был на открытии Венецианской биеннале  и, познакомившись с  очень красивым проектом  одного финна, сделал запрос в Хельсинки: есть ли  возможность после завершения выставки в Венеции предоставить этот материал в Россию и здесь  общими усилиями организовать тур этой инсталляции по разным городам,  в том числе и в Иркутске, чтобы люди могли посмотреть, что современное искусство может быть очень интересным и понятным самому обычному человеку без каких-то сложных объяснений и описаний.

Вот такое большое желание есть. Хотя я не прекращаю дружбы с японскими, корейскими, китайскими художниками. Восток для меня — это безграничная территория, которая содержит уйму интересных вещей. Чем больше русские люди будут знакомиться с этой культурой, узнавать ее, понимать, тем будет шире и многообразнее кругозор, мироощущение.

— Конечно, когда человек углубляется в тот или иной предмет, он всегда что-то открывает для себя…

— Поэтому организация таких культурных проектов, как, к примеру, проходящая  у вас выставка японской графики, обогащает обе стороны, и нужно развивать подобные связи. От этого возникает большее понимание людьми друг друга.

Беседовала Лора Тирон, «Байкальские вести».

Фото Татьяны Глюк, «Байкальские вести»