Про «наивную» интеллигенцию

Мне на глаза попалась заметка Вадима Мельникова «Наслаждение сложным примитивом» («Байкальские вести», № 39 от 29 июля – 4 августа 2019 года) о «Мекке» российской наивной живописи, расположенной в Уральском федеральном университете имени Б.Н. Ельцина (Екатеринбург). Написано легко и задорно, сразу чувствуется рука мастера одной из древнейших профессий. Однако, должен заметить, газетной руки, хоть и мастерской, достаточно разве только для того, чтобы обелить черного или очернить белого. Для освещения же столь деликатных и тонких вопросов, как вопросы искусства, задора и легкости газетчика все же недостаточно.

До прочтения заметки (или репортажа) я ничего не знал о художниках «Картинника». Так что-то, краем уха… Как-то не заинтересовали они меня – на свете много, друг Горацио, такого… И вот благодаря Вадиму Мельникову, попенявшему в своей заметке Иркутску, что у него нет таких Букашкиных и «Картинников», интерес во мне проснулся. Я, как теперь говорят, погуглил (ушел в просторы интернета) и все нашел. Согласен, судить о живописи, рассматривая ее на экране монитора, хуже даже, чем, скажем, судить о работах Врубеля или Рембрандта по репродукциям, уж очень они далеки от оригинала. Но что касается изображений из «Мекки», они ничего не теряют при цветовом искажении.    

Строго говоря, Букашкина (Евгения Малахина), как и Альберта Коровкина, в полной мере отнести к примитивистам нельзя. В их работах, безусловно небездарных, часто остроумных, нет примитивистской непосредственности, невинного детского взгляда, присущего примитивистам из народа, не имевшим никаких теоретических представлений о свойствах цвета, а главное, не имевшим никакой задней мысли. Они потому и примитивисты, что без знаний и умений брали в руки кисть и одной только искренней любовью изображали окружающий их мир. Им были чужды эпатаж, клоунада, работа на публику.

Я не хочу сказать, что Букашкин и его «Картинник» – плохо. Я даже готов сказать, что Букашкин и его «Картинник» – хорошо, но только я вижу в их «самовыражении» интеллигентский подтекст, полунамек, тонкую насмешку, ухмылку, рядящиеся в народную одежку, их изобразительный язык ближе к ироническому языку еврейского художника Марка Шагала. Не нужно приписывать к примитиву, к наивному искусству явление, которое к нему не относится. Правильнее будет назвать его антинаивом, если, конечно, пытаться все же смотреть в суть вещей. И уж, во всяком случае, не возводить в культ, как, по словам корреспондента Мельникова, поступили екатеринбуржцы. Не сотвори себе кумира.  

Наивной живопись называется не только потому, что художник непрофессионально пользуется красками, но и потому, что он наивно, по-детски чисто и радостно видит мир. Ему чужда интеллигентская изощренность.

Что касается «народной иконы» Коровкина, это как раз тот самый случай, когда на Руси говорили: не лезь со свиным рылом в калашный ряд. Ну не понимаешь ты ничего в православной вере, чужда она тебе, так не лезь, имей деликатность, а то ведь грешишь, а молитвы не знаешь… Да, существует народная икона, даже дети рисуют на замызганных листочках Христа Спасителя огрызками цветных карандашиков. Но у них вера настоящая… А Коровкин ерничает – изображает умилительного Георгия Победоносца со свернутой набок (бренд многих «примитивистов», начиная с Тышлера) умилительной курчавой головой. Он сидит на лошадке в красной поповской рясе и с лавровой веточкой в руке. Внизу «народной иконы» некое умилительное «сороконожное» зеленое существо (змий, надо полагать), умилительно взирающее на такую же умилительную лошадку святого Георгия. Для тех, кто не знает, лавровая ветвь – ветхозаветный символ наступившего после потопа перемирия между Богом и людьми. Иначе говоря, умилительный Георгий принес мир змию – умилительному пожирателю детишек. Вполне умилительная картинка, с далеко идущими соображениями…

«Простодушная ирония Альберта Коровкина буквально сражает наповал. Переосмысление библейских сюжетов? Да. Оскорбление чувств верующих? Побойтесь бога, ничуть!» – вслед за Коровкиным ерничает газетчик. Ясно вижу, как после написания последней фразы на лице его (газетчика) зазмеилась ядовито-умилительная улыбка. Таков газетный стиль Мельникова – безапелляционные заявления, не подкрепленные ничем.

Вот еще пример такой безапелляционности: «Старика Букашкина… в Иркутске наверняка бы записали в городские сумасшедшие». На каком основании сие утверждается? Просто у нас нет такого Букашкина. Вот если бы г. Мельников стал иркутским Букашкиным, я думаю, у него получилось бы…

Еще один перл безапелляционности: «Дискурс наших выставок (иркутских. – Авт.) ультимативен: регионоведение, посконность, духовность. Шаг в сторону – «забвение истоков», прыжок на месте – «предательство родины»». Невольно возникает образ уличного хулигана, который из-за ничего третирует прохожих.

Или вот: «Иркутску есть чему поучиться. Мы называем себя центром, серединой Земли, порой почитая Солнце за фейерверк, запущенный в нашу честь. Посматриваем свысока на соседей. Гордимся славным прошлым, декабристами и Байкалом. Но это меню давно устарело, и шампанское выдохлось».

Просто фонтан пустословия. Напор такой, что и Бурлюк, и Крученых, и Маяковский, и Хлебников («Пощечина общественному вкусу»), вместе взятые, отдыхают… Думаю, даже Букашкин бы не одобрил. Чем досадили корреспонденту прошлое Иркутска, старик Байкал и сами иркутяне? Не понимаю, зачем он плюет в колодец, из которого пьет?

Какой-то смысл обрели бы все эти перлы, если бы корреспондент «Байкальских вестей» решил перебраться в Екатеринбург. Но хочется надеяться, что автор, по молодости и ретивости, просто плохо подумал и, следуя газетной привычке поскорее выдать материал, невольно унизил всех – и Букашкина, и его «Картинник», и город Иркутск, и вожделенный (?) Екатеринбург, и в конечном счете самого себя… Если это так, то не все еще потеряно.

Федор Ясников, иркутянин, специально
для «Байкальских вестей»