Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

«В предчувствии Средневековья»

14 июля, 2014

 

Литературные вечера в Иркутске: Евгений Водолазкин

 

Гость третьего Литературного вечера «Этим летом в Иркутске» доктор филологических наук Евгений Водолазкин — серьезный ученый, исследователь древнерусской литературы, работающий в знаменитом Пушкинском Доме Российской академии наук, куда его пригласил Дмитрий Лихачев. Многие годы Евгений Германович трудился бок о бок с этим удивительным человеком, которого называли совестью русской культуры.

Совсем недавно Евгений Водолазкин буквально ворвался в русскую литературу, и это определение уместно, несмотря на то, что сам Евгений Германович очень скромный, интеллигентный и внутренне сосредоточенный человек. Но дарование писателя, богатейший материал, основанный на собственных научных изысканиях, и необычный стиль повествования не могли остаться не замеченными читателями и литературными критиками. Его первое произведение «Соловьев и Ларионов» вошло в шорт-лист премии «Большая книга». Второй роман — «Лавр» — получил все главные российские призы и награды в области литературы. На вечере в Иркутском академическом театре Евгений Германович рассказал слушателям о том, какой была литература Руси до того, как стала литературой в сегодняшнем понимании этого слова.

Мы знаем, как устроено современное общество, умеем жить в предложенных судьбой обстоятельствах. Но ведь раньше люди существовали совсем иначе, по-другому и мыслили. Эта встреча стала возможностью выбраться из обжитой колеи своего представления о мире и посмотреть по сторонам, попробовать поразмышлять, как человек X века. Спокойный и размеренный рассказ прерывался, когда писатель цитировал фразы из летописи или жития. Будто другой человек, абсолютно иным голосом, глубоким и сильным, произносил эти старинные, по-особенному звучащие слова: «Иже бо книгы часто чтет, то беседует с Богом». И чувствовалось, что не наш современник рассказывает о чем-то далеком и истлевшем, а с его помощью люди, понимавшие, что есть главное в жизни, несут нам Слово, Знание, Мудрость. Важно было услышать, и мы слушали.

— На Русь литература пришла вместе с Крещением, — рассказывал Евгений Германович. — С принятием христианства появились книги, толкующие Священное Писание, дающие возможность отправлять богослужение. Именно религия стала тем центром, вокруг которого образовалась русская культура в том виде, какой мы знаем ее сейчас. Для нашей страны это событие стало этногенетическим фактором: из многочисленных племен был создан и осознал себя единый русский народ. До Крещения древняя Русь стояла вне исторического времени. Когда летописец начинает рассказывать о русской истории, он находится в очень трудном положении. Ему известны какие-то легенды, устные воспоминания, и из отдельных событий нужно сделать историю. Рассказывая, например, об Олеге, который умер от своего коня, летописец сомневается: история это или нет? Можно о таком говорить в летописи или нельзя? Поэтому в начале рукописи он опирается на Библию, рассказывая о разделении земель между сыновьями Ноя. Встраивая Русь в определенный исторический контекст, выясняет, какое место в мире занимает русский человек, и определяет, что он принадлежит к колену Иафетову.

Сознательное сочинительство в средневековых текстах считалось недопустимым, потому что это была бы ложь, — продолжает Евгений Водолазкин. —  Литература не могла быть художественной потому, что стремилась только к истинности. По выражению Николая Лескова, она напоминала лоскутное одеяло орловских мещанок. Средневековая литература — это литература ножниц и клея: тексты не придумывались, а составлялись из других, созданных ранее. Описывая происходившее, не просто пересказывали сюжет, но брали текст, описывающий похожее событие. Например, рассказывая о кончине Святополка Окаянного в «Повести временных лет», летописец использует фрагменты текстов о царе Антиохе IV Эпифане и об Ироде. Первый он берет потому, что там описывается смерть в пути, в чужой земле. А во втором речь идет об окаянном Ироде. И он одного окаянного описывает текстом другого окаянного.

Переводились христианские тексты либо в княжеских скрипториях, либо в монастырях. Эти книги рассказывали о Боге и о мире, как о творении Бога; показывали, какой должна быть история, как надо строить свою жизнь, чтобы не повторять ошибок предшествующих народов. Постепенно на Руси появляются святые, и этим новое государство утверждается не только само по себе, но и по отношению к окружающему миру. Например, византийцы — наши учителя в религиозном знании — не понимали, за что нужно канонизировать Бориса и Глеба, считая этот конфликт династической распрей. Им не казалось святостью то, что Борис и Глеб предпочли умереть, но не пошли на преступную войну с братом Святополком. А русские объяснили, что эти святые «Христу уподобишеся» — последовали примеру Иисуса — и в этом их подвиг.

О жизни святых рассказывает агиографический жанр жития, и он имеет те же черты, что и летописные сказания. Если были сведения о жизни святого, переписывали их. Но иногда о нем было мало что известно, брали историю его небесного патрона или другого святого с таким же именем. Например, житие Кирилла Новоезерского включает в себя историю Кирилла Белозерского: считалось, что если они уподоблены в имени, то у них в некоторой степени похожая судьба. Имя для христианина очень многое определяло, и в мистическом смысле агиограф чувствовал, что у него есть право так описывать святого. Средневековый автор создавал «идеальный текст» из хороших. С нашей точки зрения, это плагиат, а известный византиист, немецкий ученый Карл Кромбахер называл это явление «литературным коммунизмом» — все тексты принадлежали всем.

Как правило, большая часть древнерусских рукописей анонимна. Летописец заимствовал написанное ранее не для удовлетворения своих амбиций, а из бескорыстной любви к Слову и, завершив работу, тоже ее не подписывал. Средневековый человек — выразитель не персонального мнения, а общей точки зрения на предмет. Потому так высоко было на Руси доверие к письменному Слову, на инерции которого мы живем до сих пор.

В современной литературе тексты довольно быстро устаревают: прежние мгновенно закрываются новыми. Не так это было в Средневековье. Часто под одной обложкой находились тексты, разница в создании коих составляла тысячу лет. Рукописи были невероятно долговечны и актуальны. И если в новом тексте встречалось то, что уже где-то написано, это только подтверждало истинность сказанного. В русском Средневековье не было идеи прогресса, не считалось, что завтра будет лучше, чем вчера. Все лучшее уже было. Главной точкой земной истории средневековый человек считал воплощение Иисуса Христа, а все последующее — только отдаление от этого момента.

Средневековый текст безграничен: он продолжается во всякой рукописи. И ощутимый предел ему положило только зародившееся книгопечатание. С его появлением закончилось Средневековье и наступило Новое время с совершенно другим отношением к тексту. Мне кажется, что сегодня мы наблюдаем завершение и этого периода в развитии общества: пройден очередной многовековой цикл — я чувствую это и как литературовед, и как литератор. Будущие поколения ждет новая эпоха, которая в чем-то будет совпадать со Средневековьем. Дмитрий Сергеевич Лихачев любил повторять, что время как игла проигрывает события, которые уже записаны на одну историческую пластинку.

Слушателей интересовал вопрос, касающийся авторства энциклопедии «Слова о полку Игореве». «Поиск автора — это наша беда, — рассказал Евгений Германович. — Каждый год читатели присылают нам свои мысли по этому вопросу. Часто пишут люди сумасшедшие или те, кто находится на грани нормального состояния. Почему-то сумасшедших очень интересует автор «Слова о полку Игореве»… Если им не отвечают, они пишут в прокуратуру. Есть исследователи из области «кто как не он!».

Почему такой интерес? Это небольшое произведение, прочесть и разобрать его можно достаточно быстро. Но у литературоведов Пушкинского Дома нет ни малейших оснований приписывать его создание кому-нибудь из известных в то время людей. Я придерживаюсь позиции Дмитрия Лихачева, который не определял личность, а описывал социальный портрет автора. Скорее всего, им был талантливый и весьма образованный дружинник или профессиональный поэт, состоявший при войске или дворе князя Игоря.

«Как вам культурная сфера нашего города?», — поинтересовались зрители в завершение встречи.

— Меня поразило, просто потрясло, что в Иркутске параллельно идут два фестиваля экстра класса: «Поэзия на Байкале» и Литературные вечера «Этим летом в Иркутске», — отвечал Евгений Водолазкин. — Я написал знакомым в Петербург, спросил, давно ли там проходило сразу два мероприятия, настолько значительных по масштабу и составу участников. Да вы вообще впереди планеты всей! И еще хочу отметить, что таких больших умных залов, как в Иркутском академическом театре, я не видел нигде».

Ольга Олекминская, специально для «Байкальских вестей».

Фото автора

 


Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии