Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

«Теперь Аршан и Жемчуг – это Дальний Восток»

13 ноября, 2018


8-3.jpg

Иркутские эксперты о переподчинении Республики Бурятия и Забайкальского края

Указ президента России Владимира Путина о присоединении Забайкальского края и Республики Бурятия к Дальневосточному федеральному округу (тем паче, что заявление сделано в День народного единства) взбудоражил умы общественности и в Иркутской области. Казалось бы, Иркутской области решение главы государства не коснулось, а Сибирскому федеральному округу и вовсе пойдет на пользу в плане повышения абстрактных экономических показателей за счет ухода отстающих регионов, но, по мнению многих экспертов, в этом шаге нет практического смысла. Сложности касаются взаимодействия различных федеральных межрегиональных структур, развития Байкальской территории и весьма зыбких надежд на то, что Забайкалье и Бурятия резко экономически воспрянут.

«Кулуарно и непонятно»

Главный редактор газеты «Байкальские вести», политолог Юрий Пронин заметил, что первое, что бросается в глаза, – не содержание этого решения, а его форма:

– Очень жаль, что решение подготовлено опять кулуарно, узким кругом лиц. Не были привлечены даже эксперты, не говоря уже об общественности. Нас в который раз поставили перед фактом, что само по себе печально. Если говорить о самом решении, то его мотивы находятся в сфере пожеланий и надежд. Я пока не вижу четкой схемы, какие преимущества от этого решения получат Бурятия и Забайкалье. Даже сердцевинные регионы Дальнего Востока – Хабаровский и Приморский края – на последних губернаторских выборах показали, что у них не все благополучно. Я думаю, определенные лица очень сильно лоббировали этот вопрос на федеральном уровне. Так, недавно назначенный врио губернатора Забайкалья Александр Осипов несколько лет был первым заместителем главы министерства по развитию Дальнего Востока (Минвостокразвития). Активно участвовали и глава Республики Бурятия Алексей Цыденов, и экс-глава, ныне сенатор Вячеслав Наговицын. Лоббисты добились успеха, но сказать, что принято сбалансированное решение, я не могу.

Депутат Законодательного собрания Иркутской области Андрей Андреев (фракция КПРФ) назвал такое решение федерального центра и ожидаемым, и неожиданным одновременно:

– Это ожидаемо в части перевода в ДВФО Забайкальского края и неожиданно, если говорить о Бурятии. В Забайкалье недавно назначен новый и. о. губернатора. Он выходец из Минвостокразвития и на встрече с президентом уже рассчитывал, что регион войдет в Дальневосточный федеральный округ и получит все прописанные там преференции. Что касается Бурятии, то это решение, на мой взгляд, спонтанное и приписано на коленке. 

Политолог, кандидат политических наук Алексей Петров считает, что это аппаратная интрига и Владимир Путин, подписавший этот указ, что называется, подмахнул не читая:  

– Как я понимаю, сейчас идет серьезная борьба между Владивостоком и Хабаровском за столичность в Дальневосточном федеральном округе. В связи с этим и начинаются закулисные игры, направленные на изменение административных границ. Ощущение, что в Кремле принимают решения, не понимая, что они означают. В принципе ничего разумного я не вижу.

Сумбурным и бессмысленным считает решение передать Республику Бурятия и Забайкальский край из Сибирского в Дальневосточный федеральный округ председатель попечительского совета регионального фонда «Наша Сибирь», иркутский политолог Максим Зимин:

– Авторы решения не в ладах с географией, экономикой и здравым смыслом. Например, теперь популярные курорты Аршан и Жемчуг в Тункинском районе Бурятии, находясь западнее Иркутска, стали Дальним Востоком. Происходящее напоминает невразумительные преобразования на рубеже 1950–1960-х годов, когда по инициативе Никиты Хрущева были созданы так называемые совнархозы. Вместо реальных изменений у нас предпочитают двигать мебель по квартире, причем унитаз может оказаться на кухне, а платяной шкаф – в ванной комнате. При этом сами федеральные округа даже не зафиксированы в Конституции, в отличие от республик, краев, областей, автономных округов.

Историк и философ Михаил Рожанский не знает, зачем было нужно принимать такое решение. По его мнению, этот шаг говорит о фундаментальном непонимании сути федерализма:

– Зачем это нужно, я не знаю. Я могу гадать, но говорить не готов. Об этом надо спрашивать «кремленологов», которые знают, что в голове у президента и сотрудников его администрации. Я могу только сказать о том, что такого рода решения исходят из понимания федерализма как системы управления. Понятно, почему привязан к Дальнему Востоку Забайкальский край, но непонятно, при чем тут Бурятия. Забайкальский край традиционно в силу географического положения и других исторических причин всегда «провисал» между Сибирью и Дальним Востоком. А с Бурятией все сложнее.

Кандидат исторических наук, доцент кафедры мировой истории и международных отношений ИГУ Дмитрий Козлов отметил, что относится к этому решению осторожно и, можно сказать, со скепсисом:

– Возможно, это такой стиль управления, и тогда ничего неожиданного в этом нет. Я думаю, что решение может быть связано с кризисностью предыдущих программ по развитию Дальнего Востока. Это выразилось в критике программ «на самом верху», а также в результатах губернаторских выборов в Приморье и Хабаровском крае. Дальний Восток ведь любимое детище власти – он рассматривается как форпост модернизации и часть «восточного поворота». Дальнему Востоку было сделано множество авансов, но там до сих пор что-то пробуксовывает, и сейчас речь идет о новой программе по развитию территории, особенно с точки зрения сотрудничества с Китаем. Если раньше речь в этой программе шла и о Байкальском регионе, то сейчас он там не упоминается. Что касается региональных элит, то, видимо, произошел какой-то дрейф Забайкалья и Бурятии. Правда, я не знаю, был ли этот дрейф в реальности и насколько он был связан с этим решением.

Доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич в комментарии для «Радио Свобода» отметила, что если брать отношение федеральной власти к Дальнему Востоку, то его можно охарактеризовать так: слов много, дел мало: 

– Если взять все инвестиции из федерального бюджета, их немного – где-то 7–8 процентов от всех инвестиций в стране. Доля Дальнего Востока в инвестициях из федерального бюджета за последние четыре года сократилась с 10 до 5 процентов. Ну не видит федеральный бюджет свой приоритет на Дальнем Востоке. А вот доля Южного федерального округа с появлением там Крыма с Севастополем выросла с 8 до 29 процентов. Вот вам реальный приоритет для инвестиций. На весь Дальний Восток инвестиции из всех источников – чуть более 7 процентов. И что обломится дополнительно Забайкалью, если оно войдет туда, где инвестиций так толком и нет?! 

Экономический аспект

Заместитель председателя Законодательного собрания Иркутской области Кузьма Алдаров заявил, что будет рад тому, если Республика Бурятия и Забайкальский край привлекут к себе какие-либо инвестиционные проекты в рамках развития Дальнего Востока и те преференции, которые существуют для этой территории, распространятся на наших соседей:

– Пока что там не очень простая социально-экономическая ситуация. А подъем экономики в Бурятии неплохо скажется и на наших предпринимателях с точки зрения распространения продукции, в том числе и сельскохозяйственной. Если у соседей повысится спрос на эти продукты, мы будем только рады. Будем надеяться, что перевод на Дальний Восток даст им шанс стабилизировать ситуацию.

Депутат Государственной думы Александр Якубовский скорее расстроен сложившимся положением. Он говорит о потере Иркутской областью перспектив стать флагманом экономики Байкальского региона:

– Я рассматривал историю Приангарья, Бурятии и Забайкалья как единую, прибайкальскую. Мы в любом случае связаны исторически, экологически, экономически. Наш экспортный потенциал в большей степени идет через Забайкалье. Безусловно, было бы правильно рассматривать все три региона как единую экономическую территорию с единым потенциалом, учитывая, что Иркутская область находится в более выигрышной ситуации с точки зрения и природных ресурсов, и промышленного потенциала, который можно было распространять на Бурятию и Забайкалье. Но мы не смогли достичь прорыва за последние годы, и моя фраза о локомотиве экономики Байкальского региона касается именно этой перспективы. Мы не смогли экономически объединить все три территории. Что касается присоединения наших соседей к ДВФО, то это заслуга Алексея Цыденова и Александра Осипова. Им нужны инструменты для развития территорий. И эти инструменты есть на Дальнем Востоке – налоговые льготы, субсидирование авиаперелетов, регулирование тарифов на электроэнергию, федеральные инвестиции в развитие экономики и социальной сферы. Чтобы не вводить новые программы, было принято это решение. В этой ситуации Иркутская область ничего не теряет и не приобретает, а просто дальше идет своим путем. 

– В Улан-Удэ и Чите стремились к такому переходу, – утверждает Максим Зимин. – По их логике, в ДВФО более сытная жизнь и дотационным регионам живется лучше. Опять же там действует федеральное Министерство по развитию Дальнего Востока, а полномочный представитель президента России в Дальневосточном федеральном округе – единственный из полпредов, имеющий ранг вице-премьера. Но это иллюзия, что от перебежек, перемены мест слагаемых изменится сумма. Как раз общая, средняя ситуация в Сибирском федеральном округе после ухода двух регионов чуть улучшится, а в Дальневосточном… Рад, если ошибусь, однако новоприбывшие едва ли выиграют.           

Дмитрий Козлов призвал посмотреть на то, чем закончится этот территориальный эксперимент, а потом делать выводы: 

– Теперь есть то, что есть. Оба региона уходят на Дальний Восток, и у нас появляется некое новое территориальное, достаточно неожиданное образование. Если вспомнить историю, то с федеральными округами всегда все было неожиданно. Например, Тюмень, которая исторически была начальной точкой освоения Сибири, перешла в Уральский федеральный округ благодаря уральским элитам. То же самое происходит сейчас. Это приводит нас к разнообразным географическим открытиям. Вся территория за Уралом получала разные названия – и «Азиатская Россия», и «Сибирь», которая включала Дальний Восток. Однако благодаря советскому прошлому Сибирь и Дальний Восток воспринимаются отдельно. Мы видим, что в Забайкалье новый глава. Регион очень сложный, и я не знаю, насколько этот регион, даже с дальневосточным мотором, сможет заработать. В Бурятии же молодой амбициозный лидер со связями и карт-бланшем из Кремля – немного другая ситуация. С одной стороны, можно говорить о волюнтаризме в принятии таких судьбоносных решений, а с другой – надо посмотреть, чем закончится очередной эксперимент по развитию Сибири и Дальнего Востока. Еще один важный момент – если рассматривать Дальний Восток с точки зрения развития «восточного поворота», то возникает проблема с положением Байкальского региона и Восточной Сибири, их позиционированием. Не останемся ли мы у разбитого корыта? Большая задача лежит на иркутских региональных властях – найти новое позиционирование для Иркутской области. 

Юрий Пронин задумался о расстановке сил в Сибирском федеральном округе после ухода двух отстающих регионов:

– В заявлении бывшего главы Бурятии Вячеслава Наговицына были слова, что теперь все в Бурятии будут получать региональный материнский капитал за третьего ребенка. Но позвольте, например, в Иркутской области он и так уже есть. Это говорит о том, что у Иркутской области очень сильные позиции в плане социально-экономического развития. Я не согласен с мнением, что переход Бурятии и Забайкалья в ДВФО говорит о неблагополучии нашего региона. Наоборот, нас не взяли, так как мы намного сильнее Бурятии и Забайкалья и нас не надо брать на буксир.

Однако, учитывая, что мы географически близки к двум ушедшим регионам, исторически и экономически составляем с ними Байкальский макрорегион, то решение может сказаться и на нас. Кроме того, благодаря уходу именно этих двух регионов экономические показатели СФО улучшатся, потому что они были далеко не успешными. А ДВФО, напротив, прирастет двумя регионами, которые надо вытягивать. Что касается Иркутской области, нас туда даже не предполагалось брать. Во-первых, потому что это был бы еще больший географический абсурд, а во-вторых, потому что у нас экономическая ситуация лучше, чем у соседей. 

Алексей Петров убежден в том, что Бурятия и Забайкалье от смены федерального округа ничего не выиграют:

– Мне смешно читать рассуждения глав Бурятии и Забайкалья о «дальневосточном гектаре». На Дальнем Востоке и так много земли, которую еще не раздали, на которой ничего не делается. Там нет предприятий, заводов и элитных земель, на которых можно что-то развивать. Бурятия и Забайкальский край почти по всем показателям занимали последние места в Сибирском федеральном округе, и Дальний Восток от их присоединения точно ничего не выиграет. Не думаю, что тут есть какой-то политический или экономический смысл. Просто еще одна головная боль. Пожалуй, власть сейчас должна задуматься об упразднении федеральных округов вообще.

Андрей Андреев придерживается того же мнения и призывает не верить сказкам о процветающем Дальнем Востоке: 

– Теперь любой гражданин может приехать в Листвянку и посмотреть на Дальний Восток через Байкал. Можно сказать, что Дальний Восток подкрался незаметно. Обращаю внимание, что дальневосточный гектар можно получить почти на берегу Байкала, с бурятской стороны. Как ни парадоксально, но это так. Выиграют ли от этого жители – покажет время. То, что у нас декларируется с экранов центрального телевидения об успехах на Дальнем Востоке, к сожалению, не подтверждается, когда туда приезжаешь. Как будут работать смежные федеральные министерства и ведомства, как будет работать Байкальская природоохранная прокуратура, как будут работать и координироваться федеральные программы, покажет время. Мне пока трудно себе это представить.

Наталья Зубаревич и вовсе вынесла неутешительный вердикт – инвестиционные программы в Дальневосточном федеральном округе работают очень плохо:

– Во-первых, стратегический приоритет Дальнего Востока был заявлен еще в нулевых. Кстати, эта программа называется «Программа поддержки Дальнего Востока и Прибайкалья», туда вошли Бурятия, Забайкальский край и даже Иркутская область. Если говорить о текущей поддержке – да, Дальний Восток получает 12 процентов от всех трансфертов, которые идут субъектам федерации с федерального уровня при населении чуть больше четырех процентов от общей численности населения России. Там все очень дорого, бюджетные расходы велики, поэтому федералы их поддерживают. Но, пардон, ровно так же они поддерживают республики Северного Кавказа: те же 12 процентов от всех трансфертов. Не думаю, что «пристежка» к Дальнему Востоку как-то улучшит помощь федерального центра двум забайкальским территориям, потому что они и сейчас уже достаточно высокодотационные.

А как же с Байкалом?

Кому же теперь развивать Байкал, который вдруг оказался между двумя федеральными округами? Михаил Рожанский более всего озабочен именно этим вопросом:

– С Бурятией обостряется другая нерешенная проблема – в наших краях есть такой интегрирующий фактор, как озеро Байкал, который определяет экономическое и социальное развитие. У Байкала должен быть хозяин, и он не должен представлять только один регион. И та легкость, с которой Бурятию перебросили в другой федеральный округ, показывает, что распределение по федеральным округам никогда не имело значения для решения реальных проблем, например связанных с Байкалом. Опять встает вопрос модели развития Байкала и кто им будет заниматься. Переброс Бурятии в другой федеральный округ не приблизит нас к такому решению.

Юрий Пронин также замечает, что взаимодействие вокруг Байкала – чуть ли не центральный вопрос, который ставит перед нами решение президента:

– Конечно, в центре всего нашего взаимодействия с Бурятией и Забайкальем лежат проблемы озера Байкал, ставшего сейчас полусибирским и полудальневосточным. Ситуация серьезная, ведь существуют программы, которые требуют совместного участия в сфере туризма и экологии. Серия неудобств существует в связи с тем, что есть ряд межрегиональных структур, которым нужно будет координировать работу по-новому. Восточно-Сибирская железная дорога становится уникальной – теперь она проходит сразу в двух федеральных округах. Список возникающих проблемных вопросов весьма велик. А на другой стороне мы видим довольно расплывчатые обещания, что, мол, Бурятии и Забайкалью «сделают красиво».

Максим Зимин отметил, что из оставшихся регионов Сибирского федерального округа именно и только Иркутская область граничила и с Бурятией, и с Забайкальским краем, а перекройка федеральных округов задевает нашу область больше, чем остальные территории СФО:

 – Прежде всего, у нас общая забота и общее достояние – Байкал. Отныне – и это еще один абсурд – часть озера находится в одном федеральном округе, а часть – в другом. Это, конечно, затруднит совместную природоохранную и туристическую деятельность, да и все инициативы и программы, завязанные на Байкале. Кроме того, под вопросом дальнейшее существование межрегиональных территориальных структур федеральных органов государственной власти, которые охватывают вместе Иркутскую область, Бурятию, а иногда и Забайкальский край. Это, например, управления Росимущества, Россельхознадзора, Росрыболовства, автодорожного надзора, Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному контролю, Восточно-Сибирская транспортная прокуратура, Байкальская межрегиональная природоохранная прокуратура, а также некоторые госкорпорации – скажем, ВСЖД. Кому и зачем понадобились неразбериха и дезорганизация?

Депутат Государственной думы Михаил Щапов уверен, что решение о переводе двух байкальских регионов в ДВФО – это повод вернуться к вопросу о едином федеральном органе управления, который будет контролировать все программы охраны Байкала, развития, изучения, координировать действия и концентрировать средства на них, станет проводником единой политики в отношении озера:

– Корень проблем на Байкальской природной территории – это распыление полномочий и средств, выделяемых на охрану озера, по разным федеральным министерствам и ведомствам. Отсюда все противоречия в правовом поле, несогласованность действий, оторванность решений от реальности вроде того же приказа Минприроды «о дистиллированной воде», который по факту препятствует строительству очистных, а не стимулирует очистку. А на данном этапе необходимо понять, как будут решаться вопросы охраны Байкала. С одной стороны, исполнение Федеральной целевой программы «Охрана озера Байкал», да и национального проекта «Экология», утверждение списка объектов и мероприятий, равно как и средств на них, происходит по вертикали – федеральный центр – субъект. Да, соседям теперь придется приложить больше усилий, чтобы убедить полпреда ДВФО поддержать какие-то их инициативы в этой сфере, потому что для Дальнего Востока тема Байкала принципиально новая. Но это скорее нюансы, чем кардинальные перемены. С другой стороны, на Байкале сейчас работают несколько межрегиональных надзорных и контролирующих органов: Байкальское бассейновое управление Росрыболовства, Байкальская природоохранная прокуратура, Байкальское управление Росприроднадзора. Мы должны не допустить раздробления этих структур, – отметил Михаил Щапов.

Дмитрий Козлов обратил внимание на то, что помимо Байкала есть и другие риски:

– Они очевидны – ставится под вопрос взаимодействие Иркутской области и Бурятии, речь идет о бурятском народе, который живет в трех регионах, а теперь – в двух федеральных округах. Это связано с разнообразными юридическими проблемами и сложностями. Экономический риск – перестройка межрегиональных связей, переадресация экономических потоков. Есть и плюсы – регионы замечены властью, и в этом рывке будущее, но не будем забывать, что с первым рывком не все получилось гладко. Не останутся ли эти два региона с минусами, без обещанных плюсов? 

Кузьма Алдаров не считает, что стоит мрачно смотреть на перспективы межрегионального сотрудничества, – страна по-прежнему одна: 

– Насколько я понял, проекты, связанные с развитием Байкальской территории, никуда не исчезают и работают дальше. Более того, может быть, удастся активизировать работу вокруг Байкала. Если смотреть на текущую социально-экономическую ситуацию в Иркутской области, то она гораздо лучше, чем в Бурятии и Забайкалье. Мы видим это по изменениям бюджета – в октябре мы увеличили его на 13 млрд рублей – это почти треть бюджета Бурятии (бюджет республики на начало 2018 года составлял 47,7 млрд рублей, после последней корректировки – 54,8 млрд рублей). Что касается Дальнего Востока, то у нас и Якутия относится к ДВФО, и ничего! Как сотрудничали, так и сотрудничаем. Живем все-таки в одной стране, а присоединение к другому округу – карты в руки, дай бог, станет лучше.

Записал Виктор Лучкин, ИА «Альтаир», «Байкальские вести»

Республика Бурятия теперь относится к Дальнему Востоку,
Байкал оказался разделен между двумя федеральными округами,
Тункинский и Окинский районы «дальневосточной» Бурятии
находятся западнее Иркутска, а Северобайкальский район –
западнее Бодайбинского и Мамско-Чуйског
о

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии