«Иркутск — судьба моя»

Я беседую с интереснейшим человеком — доктором медицинских наук, профессором Курбаном Аитовичем Аитовым — накануне его юбилея, 70-летия. Думаю, Курбан Аитов известен многим иркутянам. Почти пятьдесят лет он живет в Иркутске. Лечит людей, не раз приходилось и спасать. Вообще, он так огромен как личность, что впору записывать за ним все, что он так интересно рассказывает. Собственно, это я и сделала, но для публикации всего услышанного понадобился бы не один номер газеты. И не важно, какой сферы касался наш разговор — медицины, кино, политики, литературы или жизни вообще, у него на все есть своя четкая гражданская позиция, свое суждение мудрого восточного человека.

— Курбан Аитович, давайте начнем с детства. Все наши пути-дороги начинаются оттуда. Где вы родились, о чем в детстве мечтали? Что за семья была у вас, кем были родители?

— Территория, где я родился, это Каракалпакия, она сейчас в составе Узбекистана. Мои родители были из обычной крестьянской семьи, абсолютно неграмотные люди, ни писать, ни читать не умели, но были очень добрые, религиозно воспитанные. Детей в семье было пятеро: четыре сестры и я. Правда, одна моя сестра умерла в шестилетнем возрасте от коклюша. Это я потом узнал об этой болезни, когда стал заниматься медициной, а тогда и мать-то моя не знала, от чего она умерла. Мы жили в деревне, в которой на 100—200 километров был один-единственный фельдшер, а врача в селе вообще не было. Люди в нашем селении, Кельтеминаре (в переводе — «короткий минарет»), в основном жили бедно, постоянно не имея достатка, но дружно, как одна семья. Отец участвовал в колхозном строительстве, крестьянствовал, потом выучился на тракториста. Когда началась война, его призвали на фронт. Он участвовал в одном из самых тяжелых сражений этой войны — Сталинградской битве. Попал в самый разгар сражения. Воевал он месяц. В одном из боев он был тяжело ранен в ногу. Ноги ему спасли, но одна нога на пять сантиметров стала короче другой. Его комиссовали.

— Ему повезло, со Сталинграда мало кто вернулся.

— Очень повезло. Со слезами всегда рассказывал это. Шесть месяцев он провалялся по госпиталям, вернулся домой и снова стал работать трактористом. Обрабатывал колхозные хлопковые поля. 80 процентов на этих полях — ручной труд. Я сам мальчишкой, когда учился, работал. Школу закрывали, и всех на сбор хлопка посылали. Работали все. Возьмешь кусок лепешки, сунешь за пазуху, напиток айран — вот вся еда на целый день. А помоложе был, коров ходил пасти. После двенадцати лет я уже вместо матери работал в колхозе, мать часто болела. Учился я неплохо, тяга была большая к учебе, к чтению. Читать любил всегда. Электричества не было, и мама говорила, чтобы я берег керосин, зря не жег. Тогда я приноровился читать возле печки, у огня.

Сосед у нас был, учитель, с его сыном мы вместе росли. Мы с ним сельскую библиотеку всю перечитали и ждали, когда новые книги привезут. Все мальчишки, в том числе и я, мечтали стать летчиками, офицерами, космонавтами. Эти профессии имели большой патриотический смысл и были в большом почете в мое советское детство.

У нас в деревне жило много людей разных национальностей, поэтому мы читать и разговаривать могли на нескольких языках: на узбекском, казахском, каракалпакском, туркменском, и все мы дружили. Один раз в месяц в село приезжала кинопередвижка, и в здании местной школы показывали фильм.

Я окончил восемь классов с похвальной грамотой, и мой дядя, брат матери, который жил в другом колхозе, сказал родителям, что мне нужно продолжать учиться. А отец хотел, чтобы я тоже, как он, стал трактористом. Но все же решили, что я поеду учиться. Он дал мне немного денег на дорогу, кое-что из своей одежды, туфли дал, они были немного большеваты, но это не важно, в деревне-то вообще босиком ходили. Поехал я в соседнюю область. Это сейчас часть Туркменистана, Ташаузская область. В Ташауз тогда летал Ан-2, 40 минут — и я на месте. Как сейчас помню, билет стоил три рубля. Первый раз я сел в самолет, первый раз увидел город, многоэтажные дома, асфальтовые дороги. Совершенно один, пятнадцатилетний мальчишка, ничего не знаю. Это сейчас над детьми трясутся, от армии пытаются освободить, а тогда…

Приехал, нашел медучилище. Мне, как абитуриенту, полагалась кровать для ночевки, пока сдавал экзамены. Они рядами стояли во дворе. Выдали матрац, подушку. Одеял не было — тепло. Все так спали. На матрац ляжешь с одного края, другим укроешься. Это был 1962 год, июль. Сдал я математику на тройку, физику на четверку, и по литературе мне попалась тема «Образ Павла Корчагина в произведении Островского «Как закалялась сталь». Я эту книгу чуть не наизусть знал, она мне нравилась, но надо было рассказывать на русском, который я знал плохо. Занервничал, но учительница попалась хорошая, успокоила, предложила рассказывать на своем языке, я, говорит, пойму. Ну, в общем, сдал я русский с литературой на четверку.

— А в вашем селе русских не было?

— В том-то и дело, русские жили в городах кое-где, а в селах, тем более таких глухих, как наше, нет. Поступил я в училище, стипендию назначили 16 рублей. Приехал домой после сдачи экзаменов. Отец с матерью счастливы. Мать с гордостью говорила: «Мой сын теперь доктором будет!». Сам я перед девчатами ходил, от счастья чуть не светился…

Учился три года. Руководителем нашей группы была молодая докторша Демидова Валентина Николаевна, окончившая Ашхабадский медицинский институт, а родом была из Подмосковья. Я ведь ее разыскал буквально несколько лет тому назад. Она живет в деревне Щапово под Москвой. Старушка уже, но меня узнала, а тогда ей было 27 лет. Приехал и говорю: «Вот он я, ваш Аитов». А она отвечает, мол, всегда знала, что из меня толк будет. А ведь я мог бы и по скользкой дорожке пойти, разные там были нехорошие компании, присмотра взрослых не было. Видимо, в голове ум был, и всегда хотелось учиться, на глупости не было времени.

Окончил я медучилище. Пока не отработаешь, на руки дипломов тогда не выдавали. Надо было отработать два года. Приехал, сельсовет меня принял на работу в фельдшерско-акушерский пункт колхоза «Правда», Ильялинского района, Ташаузской области. Работал один, спросить-посоветоваться не с кем. Только приехал, с головой окунулся в работу. Жил рядом с медпунктом. Прибегали иногда среди ночи: «жена рожает!..».

— Так вы и роды принимали?

— Ведь я в фельдшерско-акушерском пункте работал, широкий профиль был у меня. В теории-то я все знал, а практики не было. Осваивался по ходу. Я должен был и раны уметь зашить, и роды принять, все должен был уметь. Причем первые роды принимал вместе с местной повивальной бабкой. До участковой больницы, где был врач, надо было идти пешком десять километров, а ехать не на чем, да обратно столько же. Если только у кого-нибудь ишака выпросишь.

— А если женщина умрет или ребенок?

— Тогда народ нетребовательный был, Бог дал, Бог взял, это теперь все строго. Ну а потом уж и сам наловчился, и опыт пришел. Первый раз, помню, рану зашивал. Человек распорол ногу арматурой на стройке. Я просто у раны взял и края зашил, через три дня он пришел, все загноилось. Я взял книгу, начал изучать и понял, что неправильно сделал. Распорол, снова все тщательно и глубоко обработал, пенициллиновый порошок насыпал и зашил, но уже глубже прихватывая края. Через десять дней все затянулось и прошло.

— Да вы для них как Бог и спаситель там были, больше-то не к кому обратиться…

— Опыта у жизни набирался. А через месяц после моего трудоустройства началась эпидемия холеры. Впервые в СССР тогда это случилось. Болезнь проникла через реку Амударью из Афганистана. А у нас тогда не было никаких препаратов противохолерных. Но вскоре из Москвы доставили вакцину. Нас, медиков, тогда собрали, обучили, как ею пользоваться. Болючие уколы, несколько дней человек болеет.

А тут разгар уборки хлопка, нельзя ни дня потерять. Я приходил прямо на поле и каждому под лопатку ставил прививку. Люди на ногах все переносили, где там отлеживаться! Месяцев пять эпидемия длилась. Каждый день кто-то умирал. Я должен был присутствовать на похоронах, следить, как труп захоронили, и каждый день делать подворовый обход. Вечером садился на ишака, ехал в колхозную контору четыре километра, там крутил ручку коммутатора, дозванивался до санэпидстанции и докладывал обстановку: сколько дворов обошел, есть ли температурящие, сколько человек привил, сколько из них детей, сколько взрослых…

Работать я начал с 1 августа 1965 года. В прошлом году было ровно 50 лет. Отработал два года, и пришла повестка в армию. Вначале попал в Читинскую область. Две недели карантин, присягу принял, и мне присвоили звание младшего сержанта медицинской службы. Все мне завидовали: только призвали, а я уже в звании.

Меня сразу отправили в медсанчасть служить в истребительно-авиационный полк  ПВО страны. Через год за хорошую службу меня перевели в Иркутск, в Красные казармы. Служил в медсанчасти зенитно-ракетных войск. В армии меня приняли в ряды КПСС. Мне было 24 года. Тогда впервые в стране при вузах открыли рабфаки, или подготовительные отделения с дневной формой обучения и даже со стипендией. Выпускные экзамены засчитывались как вступительные. Я сдал документы в подготовительное отделение в 1970-м и через год стал студентом лечебного факультета Иркутского государственного медицинского института. На первом курсе меня избрали членом студенческого профкома, а после третьего курса я стал освобожденным председателем студпрофкома института.

Я очень старался, учился неплохо. Был даже делегатом XIIсъезда профсоюзов медработников СССР в Москве. Ректором мединститута тогда был Михаил Александрович Рыбалко, очень хороший человек. Для студентов он был как отец родной. Для себя ничего не хотел, жил ради людей. Всю жизнь ничего не имел, кроме трехкомнатной квартиры в хрущевке.

Мои жизненные позиции, взгляды формировались под влиянием моих учителей: профессора Г.И. Феоктистова, доцента В.А. Карпюк, почетных профессоров ИГМУ Ю.А. Горяева, Л.А. Усова, С.Б. Пинского, Р.В. Киборта, моих друзей-соратников — профессоров Г.М. Гайдарова, И.В. Ушакова, Г.В. Гвака, В.Г. Изатулина, В.А. Новожилова и многих других.

— После института вас никуда отрабатывать не отправили?

— Поскольку я во время учебы активно занимался общественной работой, мне было дано право выбора. Мне сразу предлагали аспирантуру по патанатомии, но я не захотел трупы резать. Меня бы мои земляки и родители не поняли. В Средней Азии не принято это, там даже тело не дают вскрывать, это грех. Со мной там за один стол никто не сядет, руку не подаст. Тогда предложили ординатуру акушер-гинекологии. Тоже отказался, считая, что это чисто женская специальность. Подумал и решил инфекционистом стать. Тем более что еще студентом подрабатывал как лаборант на кафедре инфекционных болезней и ночами дежурил в инфекционной больнице.

Моя мама умерла в возрасте 49 лет от менингита после гриппа, это тоже в какой-то мере послужило поводом, да и начинал я молодым фельдшером, когда с холерой боролись. Словом, дали мне ординатуру по инфекционным болезням, и с тех пор я работаю на этой кафедре. Начал я ассистентом, защитил кандидатскую диссертацию, потом стал доцентом, лекции читал студентам, защитил докторскую диссертацию, стал профессором. Вот  вкратце, так складывалась моя карьера.

— Я знаю, что вы много лет занимаетесь клещевыми инфекциями, и в этой сфере вы лучший специалист. Для Прибайкалья клещевой энцефалит — актуальная тема.

— Очень. Поскольку он возникает там, где есть таежный лес. Природные условия здесь для клещей комфортные.

— А в чем еще состоит ваша практическая деятельность?

— Мы консультируем больных в инфекционной больнице. У меня каждую неделю по средам профессорский обход. Самое тяжелое — это ВИЧ-отделение. После обхода обсуждаем с заведующим отделения, всеми врачами и ординаторами ход обследования и лечения, корректируем, если нужно. После этого идем в реанимацию, смотрим и обсуждаем самых тяжелых пациентов.

Кроме того, в течение 25 лет консультирую как врач-инфекционист все факультетские клиники. Много лет консультировал поликлинику УВД области, поликлиники областной клинической больницы, городской клинической больницы. Более 30 лет курирую и консультирую инфекционную службу Усть-Ордынского Бурятского округа, раньше даже по санитарной авиации вылетал, если срочно нужно было. Несколько лет курировал инфекционную службу Усть-Кутского района. Облетал, объездил практически все районы Иркутской области по тяжелым больным или вспышкам эпидемий.

В 1993 году мы с Игорем Владимировичем Маловым создали ассоциацию инфекционистов Иркутской области. До 1998 года ее и возглавлял Малов, нынешний ректор медуниверситета, а с 1998-го возглавляю я. Мы проводили аттестацию врачей-инфекционистов, помогали созданию ИФА-лаборатории многим лечебно-профилактическим учреждениям города и области, проводили конференции, семинары и с другими врачами-инфекционистами.

Я являюсь членом правления и одним из инициаторов создания Евро-Азиатского общества инфекционистов, которую возглавляет академик РАН Ю.В. Лобзин в Санкт-Петербурге. Являюсь членом правления Национального научного общества инфекционистов Российской Федерации  под руководством академика РАН В.И. Покровского.

Два созыва я избирался в Общественную палату Иркутской области, работал в двух комиссиях: по национальному вопросу и здравоохранению. В 2005 году мне присвоили звание заслуженного врача Российской Федерации, а в 2006 году — заслуженного деятеля науки Республики Бурятия, в августе нынешнего года мне вручили медаль «За заслуги перед здравоохранением Республики Бурятия первой степени». Подготовил восемь кандидатов наук, в том числе двоих из Монголии. Являюсь экспертом Общественной палаты по здравоохранению и национальным вопросам, внештатным советником губернатора области по национальным вопросам и здравоохранению, членом общественного совета при правительстве Иркутской области по противодействию наркомании, заместитель председателя Общественного совета при аппарате губернатора и правительстве Иркутской области. Сейчас совместно с управлением по связям с общественностью при губернаторе области и комиссией по национальным вопросам Общественной палаты, руководителями национальных центров работаю над поручением Сергея Георгиевича по созданию центра адаптации мигрантов, рассматриваем и обсуждаем вопросы по созданию в Иркутске этнопарка. Как член Общественного совета Иркутской соборной мечети совместно с имам-хатыбом Фаридом занимаюсь вопросом поиска места для строительства большей мечети, так как та, что имеется, не вмещает всех желающих. Постарался ничего не забыть, но не ручаюсь.

Кафедра наша по рейтингам много лет постоянно в первой пятерке лучших. Ежегодно выходит множество публикаций сотрудников кафедры. Только в этом году их было более 40, в том числе и моих, а кроме этого, восемь моих выступлений на различных конференциях, в том числе в Узбекистане, на родине. Я благодарен судьбе, что в свое время попал именно на эту кафедру. Многих людей уже нет в живых, которые здесь работали, когда я пришел. Это заведующие кафедрами Григорий Иванович Феоктистов, Иван Прокофьевич Лемешко, Вера Александровна Карпюк.

Веру Александровну я считаю своим учителем и наставником, именно она натаскивала нас, молодых специалистов, как быть врачом по большому счету, как ставить диагноз, как сформулировать… Словом, все премудрости врачебной деятельности она мне дала и еще много чего. И тому, кем я стал, во многом я обязан именно ей.

Кафедральный коллектив у нас замечательный, никаких разногласий, выяснения отношений, интриг. Мы всегда подставим плечо друг другу, поможем. Мне в этом плане очень повезло с людьми, и в этом есть заслуга ректора медуниверситета Игоря Владимировичем Малова, тоже инфекциониста. Он сумел сплотить людей, и я горжусь, что приложил руку к его становлению как ученого, специалиста, руководителя.

У меня трое сыновей, но в 2003 году один мой сын трагически погиб. Остался его сын, мой внук, он учится в медуниверситете на втором курсе. Учится хорошо. С первой моей женой, иркутянкой, матерью моих детей, я прожил 28 лет. Было очень трудно, хотя мы оба работали, а я еще и учился. Но мы жили дружно. В 1996 году ее не стало. С нынешней моей женой мы поженились в 1997-м. Она из Зимы, родители — фронтовики. В свое время она закончила наш иняз и работала в мединституте, госуниверситете на кафедре иностранных языков, в Иркутском художественном училище. Она замечательный, очень хороший человек. Создает мне все условия, чтобы я ни о чем не печалился, а мог спокойно творчески трудиться, работать над статьями, готовиться к конференциям, выступлениям, лекциям. А сейчас я пишу книгу о своей биографии.

— Что вы говорите! И много уже написано?

— Написал страниц двадцать, начал с самого рождения и дошел до окончания школы. Книга будет в двух частях. Пишу подробно и в художественном стиле. Во второй части будет все, связанное с Иркутском, как я оказался здесь, как складывалась моя судьба, простого мальчишки из Кельтеминара, вплоть до сегодняшнего времени.

В детстве я мечтал о велосипеде, но у родителей не было возможности его купить. Не было денег. Мечтал, уже живя здесь, машину купить, но так был занят делами, учебой, работой, тоже не купил. Ни дачи нет до сих пор, ни машины, но теперь не из-за денег, а просто уже нет желания. Я все тратил в свое время на науку, на детей, ведь трое сыновей надо было с женой растить, ни на что другое времени не оставалось, да и кроме зарплаты других доходов у меня не было. Вот читать люблю, у меня библиотека большая.

— Кто ваши любимые писатели?

— Чехов,  Куприн, Лесков. Это же виртуозы рассказа. Возьмите чеховскую «Степь», в его строках степь дышит, живет, и даже слышишь, как стрекочут кузнечики, как пахнут травы. Куда бы я ни ездил, всегда в дорогу беру томик Чехова. А еще я всю жизнь интересовался творчеством Омара Хайяма. У меня коллекция его изданий на разных языках и в разных переводах. Мечтаю даже написать маленькую книгу по его творчеству. И еще со школьных лет интересовался и собирал книги о Чингисхане. Сегодня я очень много знаю о нем. И даже будучи в Монголии, когда я там начал о нем рассказывать, все слушали  открыв рот. Очень удивлялись, что я много знаю об их национальном герое.

— Вы можете вспомнить какой-то совет, который вам дал отец?

— Он всегда говорил мне: никогда не бери чужого. Если идешь по дороге  и видишь, что лежит коробок спичек, не бери, это не твое, проходи мимо. А еще учил быть добрым, зла никому не делать. Тебя, говорит, камнем бьют, а ты хлебом бей.

— Он был мудрый, евангельские истины вам внушал.

— Мне его слова помогали в жизни.

— Человеку трудно отвечать на зло добром…

— Злые люди — они ведь и для себя тоже злые. У Омара Хайяма есть четверостишие:

Скажу вам истину от века, лишь доброта — богатство человека.

Злой человек в мире недолгий гость, его сжигает собственная злость.

Жизнь все ставит на свои места и воздает каждому по его делам и заслугам. Я благодарен судьбе, что попал сюда, в этот замечательный край, в Иркутск — город добрых, отзывчивых людей. Я всегда мечтал жить в России. Вышел в свои 15 лет из родного дома искать свое счастье и судьбу и здесь нашел. Я студентам всегда говорю: «Если поставили цель перед собой и по-настоящему стремитесь ее достичь несмотря ни на что, вы ее достигнете. Будут на пути препятствия, этого не избежать, но главное, не пасовать, не поворачивать обратно, идти только вперед. Не падать духом. Грусти в жизни хватает. Надо радоваться каждому дню». Вот по этому принципу я и живу.

Беседовала Лора Тирон, «Байкальские вести».

На фото: Профессор Аитов в рабочем кабинете;

«Моя семья — сыновья, внуки, жена и невестка»